Павел Шмидт - Мелкинд Виллейн (Золотой Талисман) (СИ)

Вход в подвал опрометчиво заплёл паук, сидит в центре как страж, лапки на сигнальных нитях. Я присмотрелся к рисунку: какой необычный! Пауки так не плетут, зигзагами. Оброс жёстким панцирем, мягкое брюшко в хитиновой броне, не паук, а рыцарь! Чую, без магии не обошлось. Сэр паук отправился пытать счастья в траве, я брезгливо, двумя пальчиками, сорвал паутину, но рисунок - запомнил. Дюжина ступеней ведёт в подвал, последние на ощупь, после яркого дня хоть глаз выколи. Пара шагов в сторону и под подошвой хрустнуло, на холодном камне пола запас хвороста, что-то похожее на факел. Жаль тратить магию на пустяки, но времени в обрез. Ладонь легла на рифленую рукоять кинжала, в глубине кристалла, что в навершии, мерцает огонек. Я милостиво позволил огоньку поживиться факелом. Вспыхнуло, сперва слепяще белым, и сразу занялся факел оранжевым с копотью.

Дрожащее пламя высвечивает истёртые ступени, тьма отступила до стен, лишь застарелый след костра на полу противится натиску. Сводчатый подвал давно пуст. Иду вдоль стен, в правом углу детский тайничок: куклы из соломы, перевязаны яркой нитью, цветные осколки стекла. Факел всюду горит ровно, только над остатками ростовой бочки - недурно лорд пировал, такую дружине месяц пить - стреляет синими сполохами. Зверьё натаскало всякий мусор, но сквозь пучки травы и мелкие кости видны следы. Шаркнул пару раз ногой подле бочки. Так и есть, царапины! Глубокие, словно бочку часто двигали, говорят опытному искателю: здесь какой-то секрет. К стене привалилось дубовое дно, большое, как щит горного великана. Отвалил с грохотом, за ним ничего, блоки сидят дружно, лезвие ножа не всунуть. "Гнома бы сюда, с киркой", - подумал я с досадой. Да и под землёй не помешает. Кто виноват, что Роуди такой бабник? В деревне траур, я в затруднении, а он, видите ли, отпросился к девчонке!

Кому похороны, а кому и свадьба. А мне ни то ни другое, время показать, на что способен прилежный подручный! Лучший в колдовской башне, без ложной скромности. Вспомнились обрывки фраз, крохи драгоценного знания, что нет-нет, да выскочат из уст колдуна: магия избегает обыденных мест, не любит повторяться и срабатывать в точности как задумано. Фитц не учил толком, но обмолвился, что местечковая магия сильней всеобщей, хотя в иных местах выйдет пшиком, безобидным фокусом. Мне бы приберечь паутинный узор на потом, но потом настанет, если пройду дальше. Решено, потрачу здесь!

Мягкий металл кинжала с трудом царапает древесину, та задубела, чёрная от множества вин. Линия за линией, дно покрывается рисунком, увеличенной копией паутины, в царапинах блестит серебром, как если волосяную струну заложили вглубь. Сейчас лето и пауки враждуют с муравьями, вторым компонентом будет муравьиный яд. Два вещества достаточно для простого аддикта разрушения. Прозрачная капля едкой кислоты пала точно в центр рисунка, растеклась с шипением по царапинам. Узор пыхнул дымом, провалился вглубь, оставляя тонкие, как от бритвы, щели. Плиты пола приняли удар, геометрической формы чурки вперемежку с камнем лавиной исчезли в глубине люка. "Боевая паутина", так и назову, сработала на славу!

Чёткий квадрат провала затянут серой пеленой, я с опаской прыгнул, ступней неудачно на обломок камня. Прихрамывая и кашляя в клубах пыли, побрёл по короткому тоннелю, над головой своды из тёмного, набухшего земляной влагой кирпича. Несколько шагов прочь, проступает решётка двери. В петлях навесной замок, такой старый, только тронь - развалится. Некогда толстые прутья колют пальцы чешуйками ржавчины, стоит коснуться, по ладони, от запястья к локтю бежит противная змейка влаги. Дверь скрипит протестующе, тяжёлый замок тужится миг, но сдался, рухнул на носок сапога. Прихрамываю дальше, по бокам земляные стены, потолок в деревянных, чёрных от сырости крепях. Поверхность холма близко: бледные корни заполонили тоннель донизу, щекочут белёсыми щупальцами, потревоженные, мстительно сыплют землёй за шиворот. На стенах капли, собравшись в грязные струйки ползут к лужам под ногами. Несколько поворотов тоннеля плавно уводят вниз, местами вода норовит перелить за голенища сапог. Здесь должно быть по пояс, а то и по горло. Куда-то уходит? Поворот и точно утопну! Но нет, вода спадает перед тремя ступенями к обитой железом двери. Петли плюют сырой ржавчиной, за дверью обширный зал со слишком высоким для подземелья арочным сводом. Огромный стол в полкомнаты разбит, серые от пыли щепки вперемешку с осколками стекла. Шкафы вдоль стен как пустые рамки, полки сломаны пополам молодецким ударом, содержимое исчезло. По комнате частями вольно разлёгся скелет великана: рука здесь, вторая там, крепко вцепилась в дубину, головы нет вовсе.

В углу за занавесками альков, поверх ткани слой грязной паутины, плотной как вата. Я подошёл ближе, пламя факела тянется к сухому, пустить пожар. В алькове кушетка, трухлявое ложе продавлено до основы под тяжестью тела в доспехах, тусклая сталь в бурых пятнах. Седые волосы укрывают одеялом, доросли до пола, местами срезаны косо неведомым цирюльником, лицо прячется в бороде по глаза. По телу снуют рыжие, с жирную белку, анты, особо настырный лезет к рту, в сяжках перламутром светится липкая дрянь.

- Кыш, прочь! - крикнул я, и сую факел, ант метнулся от огня вон, исчез в темном провале в стене. Воспаленные веки старца дрогнули, тяжело, как стальная решетка, идут вверх.

- Кто здесь? - с трудом прошептал старик. - Подойди... великан или злобный колдун... мне уже всё равно.

- Кто вы? - спросил я с опаской, но шагаю ближе. - Подождите, уберу тварей! Надо вынести вас наружу.

- Поздно, я давно мертв... почти мертв, - прохрипел старик, отвыкшее горло с трудом повинуется. - Эти... твари... кормили и заботились много лет.

- Что случилось, почему вы здесь? Крестьяне сказывали, вы и есть тот самый рыцарь, что победил малефика?

- Малефика? - сказал старик, губы кривятся в подобии горькой усмешки. - Что ещё мог придумать он... слушай, люди должны знать правду! - горячо зашептал рыцарь. - Я лорд, я жил в замке с прекрасной женой и детьми... король призвал... долг вассала...

- Сейчас, дам воды, - сказал я, доставая фляжку.

- Нет!!! Вода теперь яд! - воскликнул древний рыцарь. И, словно потратил силы, слова даются всё труднее. - Поход был долгий, битвы жестоки... посчитали меня мертвым, раненый, попал в плен... слишком беден для выкупа... я сбежал! Весть о гибели обогнала надолго... Проклятый колдун! Откуда взялся в моём замке?!

Глаза рыцаря сверкнули яростью. Я отпрянул.

- Зачем всё это говорите? Меня не касается, приведу помощь, и только!

Рыцарь не услышал моих слов, продолжил тише.

- Гильберта не виновна... околдовал... я вернулся, ворвался в ярости, рубил всех... но подлый фетишер ударил сзади... О, моя Гильберта! Прости меня...