Ольга Шермер - Дела эльфийские, проблемы некромантские

Завтра вечером должен был состояться бой, для которого Гринвальд натаскивал меня лично больше недели. Мой хозяин по пьяни поспорил с каким-то вельможей, что я и сейчас могу побить действующего чемпиона арены. И хотя по правилам до такого поединка мне предстояло еще биться и биться, оборотни решили сделать исключение. Ставки на этот бой были огромные. Надо мной тряслись, как над расписной вазой, кормили чуть ли не с господского стола и по десять раз на дню интересовались моим драгоценным здоровьем. Старик-оборотень гонял меня в хвост и в шею и немало мне дал на самом деле, чем-то напомнив Аарона.

Сегодня меня уже оставили в покое, и я готовился заснуть, как вдруг в мою каморку вошел Гринвальд.

— Что-то случилось? — удивился я. Мы вроде бы сегодня распрощались.

Оборотень кашлянул:

— Тебе подарок от брата твоего хозяина, господина Крахена. Для поднятия боевого духа в предстоящем сражении.

Я удивленно поднял брови. До сих пор никаких подарков мне получать не приходилось. Да и с чего вдруг такое неожиданное участие, еще и от оборотня, которого я отродясь не видел.

Гринвальд посторонился, и в комнату зашла… девушка.

— Это что? — тупо поинтересовался я.

— Подарок, — усмехнулся старик. — Я заберу ее через веску, тебе надо выспаться хорошо перед завтрашним днем. Развлекайтесь.

И он, посмеиваясь, вышел.

Я перевел по-прежнему недоумевающий взгляд на «подарок». Невысокая, темноволосая, с красивыми карими глазами и приятными чертами лица, которые ничуть не портил змеящийся по щеке узор рисунка. Она мялась у порога, чувствуя себя не более уверенно, чем я.

— Как тебя зовут? — надо же было хоть как-то завязать разговор.

— Лианна, мой господин.

Господин? Вот это новость.

— Ты рабыня?

— Да, мой господин.

— Тогда ни к чему тебе называть меня так. Кто такой этот Крахен и зачем ему присылать мне рабыню?

— Он родной брат господина Шаркского. И он прислал меня… — девушка запнулась и покраснела, — по моей же просьбе.

Я удивленно вскинул брови.

— Я служу супруге господина Крахена, госпоже Севриль. Сопровождая ее, я побывала на одном из боев, и… я восхищаюсь вами. Госпожа много рассказывала мне про эльфов, но я и не думала, что все они настолько прекрасны, как моя госпожа. Я знаю, что завтра вас ждет очень трудный бой, и я попросила госпожу отправить меня к вам, чтобы… — Девушка опустила глаза и отчаянно покраснела.

Я не верил своим ушам, но окончание фразы я уж не воспринял абсолютно, важно было только начало. В памяти шевельнулось что-то очень важное.

— Госпожа Севриль? Она эльфийка? Они поженились с господином пару лет назад!

— Именно так, господин…

Хрисс тебя раздери, я знал ее! Севриль Таланэ, дочь одного из офицеров королевской гвардии. Я бы, возможно, не вспомнил о ней, если бы не присутствовал на том балу, когда один из варсакских послов сделал ей предложение на глазах у всего вилейского двора. Девушка ответила согласием, а ее родители не могли отказать варсакскому дворянину, это было бы оскорблением посольства. При дворе это обсуждали потом еще несколько месяцев. Неужели наконец-то мне представился шанс? Мы встречались всего пару раз и ни разу не беседовали, неудивительно, что она не узнала меня с высоты ложи — просто потому, что не пыталась узнавать. Кто в здравом уме будет выискивать черты эльфийского принца в наемнике на арене оборотней?

— Послушай, Лианна. — Я порывисто схватил девушку за плечи. — Очень важно, чтобы ты передала кое-что своей хозяйке. Это жизненно важно. И об этом не должна знать ни одна живая душа.

— Д-да, конечно. — Она посмотрела на меня почти испуганно.

— Скажи ей…

Я запнулся. Сообщать фразу на греморском было рискованно. К тому же на эльфийском мои слова могут быть куда более убедительны.

— Скажи ей: Dan’elle Riktimian damied aidaner. Villeia ar’daneris. Konoro il filides. [49] Его высочество Риктимиан нуждается в помощи. Вилея в опасности. Честь и преданность (эльф).

Последнее — девиз дома Севриль, он должен был убедить ее в правдивости предыдущих слов. Надо же, я никогда и не думал, что уроки геральдики мне действительно пригодятся в жизни.

Все оставшееся время я потратил на то, чтобы научить Лианну без ошибок эту фразу произносить. Может быть, Лита и не обделила девушку красотой, трудолюбием и добрым сердцем (иначе с какого перепугу ей идти сюда, чтобы развлекать какого-то раба), но вот умом и отличной памятью она явно не блистала. Так что, когда Гринвальд пришел, чтобы нарушить наше уединение, я только-только наконец добился желаемого. Старик был порядком удивлен, обнаружив нас пусть и на постели, но при этом полностью одетых и ничуть не запыхавшихся, но ничего не сказал.

Лианна встала, направилась к двери, а затем вдруг резко развернулась, бросилась мне на шею и одарила страстным поцелуем.

— Удачи завтра. Я верю в тебя. И все для тебя сделаю, — шепнула она на прощание и выбежала со слезами на глазах.

Гринвальд усмехнулся, глядя на мою ошарашенную физиономию, и закрыл дверь.

О боги, кто поймет этих женщин?

Весь следующий день я провел как на иголках, волнуясь вовсе не по поводу предстоящей битвы. Гринвальд наорал на меня несколько раз за мою рассеянность, проклиная вчерашнюю оборотниху и бубня сквозь зубы, что «все зло от баб». И только когда меня уже подвели к выходу на арену, я наконец сообразил, что сейчас не помешало бы собраться и перестать мечтать о скором освобождении, которого может и не быть.

Своего будущего противника я еще ни разу не видел живьем, хотя Гринвальд рассказал мне про него очень и очень много. Действующий чемпион арены по кличке Громила, не проиграл ни одного поединка за вот уже почти год. Родом он был из Корханна. Силен, как бык, но, по мнению старика, не это служило главной причиной его успеха. У воина имелся какой-то козырь в рукаве, который он использовал достаточно редко, в самых крайних случаях… но безотказно. Что именно, хитрый прием, припрятанное оружие или что-то еще, Гринвальд так и не смог понять. Поэтому по десять раз на дню твердил, что я должен быть готов ко всему.

Мы бились не первыми. Публику следовало подогреть и помучить ожиданием, чтобы накал страстей и ставки, конечно же, достигли апогея. Прямо передо мной, поигрывая мечом, вышел Кирел против какого-то бугая с топором. Парень весело мне подмигнул и пообещал уговорить Гринвальда дать нам напиться после моей победы.

Я одобрительно усмехнулся, когда Кирел удачно пырнул бугая в живот. И вздрогнул всем телом, когда тот, не растерявшись, взмахнул топором и разрубил парня практически на две половины. Кирел не был мне другом, просто соседом по камере и несчастью. Но в душе всколыхнулась злоба. Кулаки стиснулись сами собой.