Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

Леголас и Гимли теперь ехали вместе на одной лошади; они держались поближе к Гэндальфу, потому что Гимли побаивался деревьев.

— Здесь жарко, — сказал Леголас Гэндальфу. — Я чувствую вокруг себя великий гнев. Разве вы не слышите, как воздух стучит в уши?

— Да, — ответил Гэндальф.

— Что стало с жалкими орками? — спросил Леголас.

— Этого, я думаю, никто не узнает.

Некоторое время они ехали в молчании, но Леголас все время посматривал по сторонам и то и дело останавливался бы, прислушиваясь к звукам Леса, если бы Гимли позволил ему.

— Самые странные деревья, которые я только видел, — сказал он. — А я видел множество дубов, выросших из желудя и состарившихся. Хотел бы я иметь досуг теперь для того, чтобы походить между ними; у них есть голоса, и, может быть, со временем я научился бы понимать их.

— Нет, нет! — возразил Гимли. — Оставим их! Я чувствую их мысли: ненависть ко всем, кто ходит на двух ногах.

— Не ко всем, — возразил Леголас. — Думаю, тут вы ошибаетесь. Они ненавидят орков. Они не отсюда и мало знают об эльфах и людях. Далеко лежат долины, где они выросли. Из глубоких лощин Фангорна, Гимли, вот откуда они пришли, как мне кажется.

— Тогда это самый опасный Лес в Средиземье, — заключил Гимли. — Я благодарен им за ту роль, что они сыграли, но они мне не нравятся. Вы можете считать их удивительными, но я видел большее чудо в этой земле, более прекрасное, чем все, что на ней растет, мое сердце полно этим. Странны обычаи людей, Леголас. Здесь перед нами одно из чудес Северного мира, и что же они говорят? Пещеры, говорят они. Пещеры! Норы, чтобы прятаться во время войны, чтобы хранить там корм для скота! Мой добрый Леголас, знаете ли вы, как велики и прекрасны подземелья в ущелье Хелма? Туда шли бы бесконечные процессии гномов, чтобы взглянуть на них, если бы об этом стало известно. Да они платили бы чистым золотом за одну только возможность взглянуть!

— Я бы заплатил золотом, чтобы меня избавили от этого, — усмехнулся Леголас.

— Вы не видели их, поэтому я прощаю вашу шутку, — сказал Гимли. — Но вы говорите как глупец. Вы считаете прекрасными залы, в которых живут ваши короли в Чернолесье и которые им давным-давно помогали строить гномы? Они лишь лачуги в сравнении с подземельями, которые я видел здесь! Это неизмеримо огромные залы, полные прекрасной музыки воды, которая капает в озера, прекрасные, как Келед-Зарам при свете звезд. И, Леголас, когда факелы зажжены и люди ходят по песчаному дну под отражающими эхо куполами, ах!.. Тогда, Леголас, драгоценные камни, хрусталь и жилы руды сверкают за полированными стенами; и свет преломляется в мраморе, прозрачном, как рука королевы Галадриэль. Там колонны белого, шафранового и глубоко розового цвета, Леголас, изваянные в формах, возможных лишь во сне; они выходят из многоцветного пола навстречу сверкающим подъемам крыши — развевающиеся крылья, занавеси, прекрасные, как замершие облака, копья, знамена, башни висячих дворцов! Спокойные озера отражают их; сверкающий мир смотрит из темных бассейнов, покрытых чистым стеклом; города, равных которым не представлял себе и Турин во сне, тянутся улицами и площадями со множеством колонн в темные глубины, куда не проникает свет. И падает серебряная капля, и круги на стекле заставляют все башни раскачиваться и сгибаться, как водоросли и кораллы в морском гроте. Потом наступает вечер: башни и дворцы тускнеют и вянут — факелы переходят в другие залы и в другой сон. Там зал тянулся за залом, Леголас, пещера открывалась за пещерой, купол за куполом, лестница за лестницей; а извивающиеся тропы уводят в самое сердце Горы. Пещеры! Подземелья Хелмского ущелья! Счастлив случай, приведший меня сюда! Я хотел бы остаться там.

— Тогда я желаю вам, Гимли, — сказал эльф, — чтобы вы благополучно вернулись с войны и снова увидели все это. Но не рассказывайте об этом своим родственникам. Судя по вашему рассказу, им там мало что осталось делать. Люди этой земли, видимо, достаточно мудры, чтобы молчать, — одна семья гномов с молотками и зубилами может многое тут разрушить.

— Нет, вы не понимаете, — горячился Гимли. — Ни один гном не прикоснется к такой красоте. Ни один потомок Турина не будет разрабатывать эти пещеры ради камня или руды, даже если бы тут было множество золота и бриллиантов. Разве вы срубаете весной цветущую ветвь дерева, чтобы разжечь костер? Мы заботились бы об этих клумбах цветущего камня, но не беспокоили бы их. С осторожным искусством, крошку за крошкой, маленький обломок скалы в крайнем случае в самые беспокойные дни, — так мы работали бы, и по мере того как проходили годы, мы открывали бы новые пути, новые залы, еще таящиеся в глубинах, куда не заглядывает даже луч света через расщелину в своде. И светильники, Леголас! Мы устроили бы светильники, развесили бы лампы, как когда-то в Казад-Думе; и когда мы захотели бы, мы отгоняли бы ночь, которая лежит там с того времени, как были созданы эти холмы, а когда бы мы захотели отдыха, мы гасили бы эти огни.

— Вы растрогали меня, Гимли, — сказал Леголас. — Я никогда раньше не слышал, чтобы вы так говорили. Вы почти заставили меня жалеть, что я не видел этих пещер. Давайте заключим договор: если мы оба благополучно пройдем через ожидающие нас разные опасности, то отправимся вместе в новое путешествие. Вы посетите со мной Фангорн, а я с вами пойду смотреть ущелье Хелма.

— Это не совсем то путешествие, которое я выбрал бы, — ответил Гимли.

— Но я вынесу Фангорн, если получу ваше обещание вернуться в пещеры и разделить со мной восхищение перед ними.

— Даю вам свое обещание, — сказал Леголас. — Но, увы! На время мы должны оставить мысли о пещерах и о Лесе. Смотрите! Мы подошли к концу деревьев. Далеко ли Изенгард, Гэндальф?

— Около пятнадцати лиг полета Саруманова ворона, — ответил Гэндальф. — Пять — от устья лощины до брода, а затем еще десять — до ворот Изенгарда. Но мы не обязаны проделать весь путь этой ночью.

— А когда мы придем туда, что мы увидим там? — спросил Гимли. — Вы, наверно, знаете, а я даже не могу догадаться.

— Я не знаю наверняка, — ответил маг. — Я был там вчера вечером, но с тех пор могло случиться многое. Однако я думаю, вы не скажете, что наше путешествие было напрасным.

Наконец отряд миновал деревья и оказался на дне лощины, где ответвлялась дорога к ущелью Хелма от дороги, ведущей из Эдораса к броду через Изен. Выехав на опушку Леса, Леголас остановился и с сожалением оглянулся. Потом издал неожиданный возглас.

— Там глаза! — сказал он. — Чьи-то глаза глядят из тени под деревьями. Я никогда не видел таких глаз.

Остальные, удивленные его возгласом, остановились и оглянулись; Леголас собирался уже двинуться назад.