Стивен Эриксон - Сады Луны

Тисте анди явно была предельно вымотана.

— Мы тяжко трудились, Владыка.

— Подробности, — резко сказал Рейк.

Сэррат вздохнула.

— Джекарала сломаны шея и три ребра. У Борульда разбито лицо — сломан нос, сломана челюсть, треснула скула…

— С кем они дрались? — Рейк раздражённо повернулся к своей подчинённой. — Глава Гильдии вышла из укрытия?

— Нет, Владыка. Джекарал и Борульд пали от руки одного человека, и он не из местной Гильдии.

Глаза Рейка угрожающе вспыхнули.

— Коготь?

— Возможно. С ним был Высший маг. Тот, что предложил нам поиграть с корвалахом.

— От демона разило Империей, — пробормотал Рейк, пристально глядя на дымящееся пятно, которое уже начало прожигать крышу насквозь. — Должно быть, один из призванных слуг Тайшренна. — Блеснула жестокая ухмылка. — Как невежливо отрывать его сегодня от ночного отдыха.

— Даштала ранила отравленная стрела, — сказала Сэррат. — Один из убийц Гильдии сумел в него попасть. — Она помолчала. — Владыка. Нам пришлось тяжко во время кампании Бруда. Пора отдохнуть. Сегодня ночью мы допустили ошибки. Некоторые из людей Гильдии ускользнули от нас, и если бы ты не ответил на мой призыв, мы бы понесли дополнительные потери, уничтожая этого демона.

Рейк положил руки на бёдра и взглянул в утреннее небо. Через секунду он вздохнул.

— Ах, Сэррат. Не думай, что я совсем бесчувственный. Но главу Гильдии нужно выкурить наверх. Эту Гильдию необходимо закрыть. — Он посмотрел на свою прислужницу. — Тот Коготь… Думаешь, они готовили встречу?

— Не встречу, — ответила Сэррат. — Ловушку.

Рейк кивнул,

— Хорошо. — Его глаза окрасились тем же фиолетовым оттенком, что и у Сэррат. — Возвращайтесь на Семя Луны. Пусть сама Высшая жрица позаботится о Джекарале.

Сэррат поклонилась.

— Благодарю тебя, Владыка. — Она повернулась и жестом отдала приказ остальным.

— Да, — добавил Рейк, повышая голос и обращаясь к своему отряду магов-убийц, — последнее. Вы все хорошо поработали, превосходно поработали. Вы заслужили отдых. Три дня и три ночи ваши — распоряжайтесь, как хотите.

Сэррат снова поклонилась.

— Мы будем скорбеть, Владыка.

— Скорбеть?

— Отравленная стрела убила Даштала. Яд смешал алхимик, Владыка, Весьма способный. В нём был паральт.

— Ясно.

— Ты вернёшься с нами?

— Нет.

Сэррат поклонилась в третий раз. Словно по команде, восемь тисте анди подняли руки, затем исчезли.

Рейк снова посмотрел на шипящее пятно, которое как раз проело крышу насквозь и упало вниз, во тьму. Изнутри донёсся тихий стук. Аномандр Рейк снова поднял глаза к небу, а затем вздохнул.

Сержант Скворец качнулся на стуле так, что передние ножки оторвались от пола, а спинка упёрлась в потрескавшуюся стену. В тесной грязной комнатке стоял запах мочи и плесени. Две деревянные койки с набитыми соломой джутовыми матрасами стояли под стеной слева. Оставшиеся три колченогих стула подтащили к столу в центре комнаты. Над столом висела масляная лампа, её свет падал на лица Скрипача, Вала и Молотка. Солдаты играли в карты.

Работу они закончили на закате, уже у самого холма Величества. До союза с морантами малазанские сапёры были просто армейскими горняками — делали подкопы да обрушивали ворота. Морантская алхимия предоставила армии несколько видов жидкой и пороховой взрывчатки, которая в основном взрывалась от контакта с воздухом. Запалом служила сильная кислота, которая медленно прокладывала дорожку через оболочку из необожжённой глины. Теперь работа сапёра стала искусством, требующим точного расчёта толщины глины и дозы кислоты, — не многие выжили, чтобы научиться на своих ошибках.

С точки зрения Скворца, Вал и Скрипач были отвратительными солдатами. Он уже и вспомнить не мог, когда они в последний раз обнажали свои короткие мечи. Если во время муштры им и привили какое-то представление о дисциплине, оно бесследно рассеялось за годы полевой службы. Но когда дело доходило до диверсий, эти двое не знали себе равных.

Из-под полуприкрытых век Скворец смотрел на солдат за столом. Уже несколько минут никто из них не говорил ни слова и не ходил. Наверное, очередная игра Скрипача, решил сержант, этот пройдоха всё время выдумывает новые игры, правила подгоняет на ходу, если только они ему на руку. Все возмущались, но отбоя от игроков у Скрипача никогда не было.

— Вот до чего скука доводит, — сказал себе Скворец. Но нет, это не только скука. Ожидание было почти невыносимым, особенно когда дело касалось друзей. Ведь Быстрый Бен и Калам сейчас, может, уже валяются лицом вниз в каком-нибудь тёмном переулке. Ждать было тяжело.

Взгляд Скворца остановился на одной из коек, на которой лежали его длинный меч и доспехи. Ржавчина пятнала погнутые кольца кольчуги, словно запёкшаяся кровь. Кое-где колец недоставало, кое-где они просто разошлись. Память об этих повреждениях жила в его плоти и костях: каждый порез, каждый удар теперь напоминал о себе болями, приветствовал по утрам, как старого товарища. Меч — с простой, обмотанной кожей рукоятью и плоским эфесом — покоился в деревянных, обтянутых выделанной шкурой ножнах, ремень и перевязь висели на изголовье.

Этот клинок Скворец нашёл среди мёртвых тел, на поле своей первой битвы. Он тогда ещё даже не успел отряхнуть с сапог мел отцовской каменоломни, и все посулы мира развернулись перед ним на знамёнах Империи. Меч пришёл к Скворцу блестящим, без единой зазубринки на отточенном клинке — и стал его личным штандартом.

Взгляд Скворца стал рассеянным. В мыслях сержант шагнул на серые, грязные дороги своей юности и бродил там по знакомым тропкам — потерянный и ослеплённый невыразимым словами горем.

Дверь распахнулась, впустив холодный, влажный воздух, а затем — Тротца. Угольно-чёрные глаза баргаста поймали взгляд сержанта.

Скворец быстро поднялся. Подошёл к кровати и поднял меч. Остальные за столом внешне были полностью погружены в игру, только лёгкий скрип стульев выдавал тревогу и напряжение. Скворец протиснулся мимо Тротца, прикрыл дверь, оставив тонкую щёлку, и приник к ней глазами. На другой стороне улицы, у выхода из переулка, пригнулись две фигуры, большая тяжело опиралась на меньшую. Скворец с шипением выпустил воздух сквозь зубы.

— Молоток, — скомандовал он через плечо.

Целитель хмуро взглянул на обоих сапёров и аккуратно положил карты на стол.

Две фигуры выбрались из переулка и перешли через улицу. Рука Скворца легла на рукоять меча.

— Который? — спросил Молоток, перекладывая одеяла на одной из кроватей.

— Калам, — ответил сержант. Двое подобрались наконец к двери, и он распахнул её, чтобы впустить товарищей, а затем снова захлопнул. Скворец поманил Тротца, который подошёл к окну и чуть отодвинул штору, чтобы взглянуть на улицу.