Стивен Эриксон - Сады Луны

— Кто такой Горлас? — спросил он, грозно глядя на девушку. — Какой-то повар-любитель? Значит, ты меня предала!

Она посмотрела в глаза Крокусу. Тот снова отодвинул ладонь.

— Я тебя не предавала, — заявила она. — Что ты несёшь?

— Этот ваш стражник. Я его не убивал, но…

— Конечно. Отец нанял провидца. Его убила женщина, прислужница Узла. Провидец так напугался, что даже денег не взял! А теперь слезь с меня немедленно, вор.

Крокус послушно отпустил её и сел на землю рядом. Уставился невидящим взглядом в глубину сада.

— Ты меня не предавала? А как же Миза? Стражники дома у Маммота? Большая охота?

Ваза поднялась на ноги и стряхнула листву со своего кожаного плаща.

— Что ты там бормочешь? Мне нужно возвращаться. Горлас будет меня искать. Он старший сын из Дома Толиев, учится фехтованию. Если он тебя со мной увидит, будет большая беда.

Юноша непонимающе посмотрел на неё.

— Погоди! — Он вскочил на ноги. — Послушай, Ваза! Забудь ты про этого идиота Горласа! Через год мой дядя меня официально представит. Маммот — знаменитый писатель!

Ваза закатила глаза.

— Вернись на землю, а? Писатель? Какой-то вымазанный чернилами старик, который под носом у себя ничего не видит? У его Дома есть власть? Влияние? У дома Толиев есть власть, влияние, всё необходимое. Кроме того, Горлас меня любит.

— Но я… — Крокус замолчал и отвёл глаза. Что, правда? Нет. Да и важно ли это? Чего ты вообще от неё хочешь?

— Чего ты вообще от меня хочешь? — возмутилась Ваза.

Он уставился себе под ноги. Затем поймал взгляд девушки.

— Компании? — робко проговорил Крокус. — Дружбы?.. Да что я несу?! Я же вор! Я граблю таких, как ты!

— Точно! — прошипела Ваза. — Так зачем притворяться? — Её лицо смягчилось. — Крокус, я тебя не предам. Это будет нашей тайной.

На короткий миг Крокус почувствовал себя ребёнком, которого гладит по голове и утешает добрая нянька, и ему это понравилось.

— До тебя я никогда не видела настоящего вора с улиц, — добавила она и улыбнулась.

Приятное ощущение сменилось приступом ярости.

— Худов дух! Вот уж нет, — с издёвкой процедил Крокус. — Настоящего? Да ты ничего не знаешь настоящего, Ваза. Ты никогда не видела кровь на своих руках. Никогда не видела, как умирает живой человек. Но так ведь и должно быть, да? Оставь всю грязь мира нам, мы-то к ней привыкли.

— Сегодня я увидела, как погиб человек, — тихо проговорила Ваза. — И больше такого видеть не хочу. Если это и есть «настоящее», я ничего такого не хочу. Оставляй всё себе, Крокус. До свиданья. — Она отвернулась и пошла прочь.

Крокус смотрел на её спину, собранные в косы волосы, а в ушах продолжали звенеть эти последние слова.

Юноша вдруг почувствовал, что смертельно устал, и повернулся к саду. Он надеялся, что Апсалар осталась там, где они расстались. Меньше всего Крокусу хотелось теперь ещё и за ней гоняться. Он скользнул в тени.

Молоток сделал всего один шаг на поляну и отшатнулся. Паран схватил его за руку. Их глаза встретились.

Целитель покачал головой.

— Я ближе не пойду, капитан. Что бы там ни сидело, оно — погибель для моего Пути Денул. И оно… на меня смотрит… с аппетитом. — Он утёр со лба пот и судорожно вздохнул. — Лучше привести девушку сюда.

Паран отпустил руку целителя и метнулся на поляну. Деревянный блок вырос уже до размеров стола. Его поверхность покрывали толстые, перекрученные корни, а по бокам виднелись грубые квадратные отверстия. Земля вокруг была будто пропитана кровью. Паран похолодел.

— Капрал, — прошептал он, — отправь девушку к Молотку.

Калам положил руку на плечо Жаль.

— Всё в порядке, крошка, — сказал он тоном доброго дядюшки, — ты иди пока. Мы тоже скоро подойдём.

— Хорошо. — Она улыбнулась и двинулась к целителю, который неподвижно стоял у края поляны.

Калам потёр щетину на подбородке, провожая её глазами.

— Никогда раньше не видел, чтобы Жаль улыбалась, — проговорил он, когда Паран оказался рядом. — И это большое упущение.

Оба стояли и смотрели на Молотка, который тихо поговорил с девушкой, а затем шагнул вперёд и положил ладонь ей на лоб. Паран склонил голову набок.

— Гроза кончилась, — заметил он.

— Ага. Надеюсь, это значит то, что нам понравится.

— Кто-то его остановил. Я разделяю твою надежду, капрал. — Надежды, впрочем, было немного. В воздухе нарастало напряжение. Капитан вздохнул. — Ещё даже двенадцатый колокол не пробили. Трудно поверить.

— У нас впереди долгая ночь, — заявил убийца, ясно давая понять, что лично он настроен отнюдь не оптимистично. Он хмыкнул.

В этот момент оба услышали, как Молоток поражённо ахнул. Целитель убрал руку со лба Жаль и помахал Парану и Каламу.

— Ты иди, — сказал убийца.

Капитан нахмурился и с сомнением посмотрел на чернокожего «мостожога». Затем двинулся туда, где стояли целитель и Жаль. Глаза девушки были закрыты, казалось, она в глубоком трансе. Молоток заговорил без обиняков:

— Одержимость исчезла.

— Я так и подумал, — ответил Паран, разглядывая девушку.

— Но не всё так просто, — продолжил целитель. — У неё внутри есть ещё кто-то, капитан. — Паран приподнял брови. — И эта душа была там с самого начала. Как она пережила присутствие Узла — просто не представляю. И теперь у меня есть выбор.

— Объясни.

Молоток присел, подобрал веточку и начал чертить на земле бессмысленные узоры.

— Эта душа защищала сознание девочки, работала как алхимический фильтр. За последние два года Жаль сделала много такого, что свело бы её с ума, если бы вспомнила. Сейчас эта сущность борется с такими воспоминаниями, но ей нужна помощь, потому что она слабеет. Даже больше — она умирает.

Паран присел на корточки рядом с целителем.

— И ты думаешь, что можешь оказать эту помощь, да?

— Не уверен. Понимаете, капитан, я не знаю её намерений. Не разберу, что эта душа задумала, не могу распознать узора, который она пытается сплести. Скажем, я ей помогу, а она хочет только добиться абсолютного контроля? Тогда девочка опять будет одержима.

— То есть ты считаешь, что какая-то сущность защищала Жаль от Узла, только чтобы теперь его подменить?

— Если так говорить, — пробормотал Молоток, — чепуха получается. Но мне не даёт покоя, почему же эта душа борется с такой полной самоотверженностью. Её тело, её плоть погибли. Если она отпустит девочку, идти будет некуда, капитан. Может, это кто-то из родных или близких? Женщина, решившая принести себя в жертву, чтобы сберечь девочку. Так тоже может быть.

— Женщина?

— Да. Была женщиной. И Худ её знает, чем стала теперь. Я в ней чувствую только печаль. — Целитель посмотрел в глаза Парану. — Это самое печальное создание, какое я только знал в жизни, капитан.