Стивен Эриксон - Сады Луны

— Так решайте их! — рявкнул капитан, поднимаясь на ноги.

Молоток удивлённо уставился на Парана.

— Худов дух, вид у вас такой, словно на куски порвали… капитан.

— Я должен найти Лорн. Если все выживем, встретимся в таверне «Феникс». Ясно?

Молоток моргнул.

— Так точно.

Паран развернулся, чтобы уйти.

— Капитан?

— Что?

— Не церемоньтесь с ней.

Паран зашагал прочь.

Увиденное вновь и вновь возвращалось к Крокусу чудовищно яркими образами. Юноша пытался отогнать их, но тщетно, — паника и отчаяние опять пускали мысли по кругу.

Дядя Маммот погиб. Далёкий, холодный голос в голове юноши повторял, что существо, которое надело лицо Маммота, не было тем человеком, которого Крокус знал всю жизнь, и то создание, которое… захватили живые корни, было чем-то другим, чем-то ужасным. Голос повторял эти слова снова и снова, ясные утверждения поднимались и опускались на бурных волнах того, что юноша видел своими глазами, того, что никогда не забудет.

В главном зале усадьбы госпожи Симтал никого не было, праздничные украшения валялись на полу среди луж и потёков крови. Мёртвых и раненых унесли стражники; слуги просто разбежались.

Крокус бегом пересёк зал и оказался у распахнутых дверей. За порогом тихо шипящий фонарь бросал голубоватый свет на мощённый камнями двор и ворота, которые тоже никто не удосужился закрыть. Вор окатился вниз по ступенькам и поспешил к воротам. Под аркой он остановился, потому что на улице что-то было не так.

Как и первый этаж усадьбы Симтал, улица обезлюдела, повсюду валялись флажки, знамёна и фетиши. Небольшие сухие вихри носили кругами обрывки ткани и тростниковой бумаги. Воздух казался тяжёлым и давящим.

Крокус вышел на улицу. Куда ни глянь, ни души. Над городом нависла гнетущая тишина. Ветер дунул на Крокуса сперва с одной стороны, затем с другой, словно тоже не знал, куда спрятаться. В воздухе висел мертвящий, кладбищенский запах.

Юноша опять вспомнил о смерти Маммота. Крокусу было невыносимо одиноко, но слова Раллика гнали его вперёд. Несколько дней назад убийца с гневом схватил вора за грудки — и назвал Крокуса кровопийцей, который жирует на бедах города. Юноше очень хотелось опровергнуть эти слова, особенно сейчас. Он любил Даруджистан. Здесь — его дом, и Крокусу совсем не наплевать, что с ним будет.

Юноша повернул в сторону усадьбы Барука. Ну, раз улицы пусты, хоть времени это много не займёт. Крокус побежал.

Шальной порыв ветра взъерошил юноше волосы, бросил пряди в лицо. Тьма тяжко склонилась над газовыми фонарями. На углу Крокус остановился. Он что-то услышал. Склонил голову набок, задержал дыхание и прислушался. Вот — опять! Птицы — сотни птиц, судя по звукам, воркуют, перекрикиваются, клекочут. И только теперь юноша заметил, что к смраду падали примешиваются запахи птичьих гнёзд. Крокус нахмурился и задумался. А потом вскинул голову.

С губ юноши сорвался короткий вопль, и он инстинктивно пригнулся. Прямо над Крокусом, заслоняя звёзды, нависала иззубренная груда чёрного камня — и висела так низко, что, казалось, вот-вот заденет крыши самых высоких зданий. Крокус смотрел на неё, пока не закружилась голова. Каменная громадина медленно вращалась. В расселинах, на уступах, среди скал он увидел неустанное шевеление — всюду гнездились вороны, чернильные пятна на зернистом фоне камня.

Так явилось Семя Луны, чтобы очистить улицы, подавить тишиной праздник возрождения. Что бы это могло значить? Крокус не знал, но наверняка знает Барук. Разумеется.

Вор побежал дальше, его мокасины тихо шуршали по мостовой.

Крупп глубоко вздохнул, его глаза заблестели, когда чародей взглянул на брошенные в кухне угощения.

— Воистину, такова природа мирозданья. — Он ещё раз вздохнул и похлопал себя по животу. — Ныне и присно сны Круппа сбываются. Несомненно, узор ещё только принимает форму, но Крупп чувствует, что всё в мире хорошо, ибо сие символизируют обильные яства, которые открылись взору и аппетиту мудрого Круппа. Труды плоти должно вознаградить насыщеньем.

Маг принюхался.

— Следует, однако, подождать последнего поворота монеты. Тем временем, разумеется, — уделить внимание волшебнейшему угощению.

Из переулка напротив усадьбы госпожи Симтал адъюнкт увидела, как у ворот дома появился Носитель Монеты, и на губах Лорн заиграла неспешная, удовлетворённая улыбка. Найти мальчика было легко, но адъюнкт не испытывала никакого желания входить в сад, где она схоронила Финнэст.

Несколько минут назад адъюнкт ощутила смерть яггутского Тирана.

Интересно, удалось ли втянуть в битву Владыку Лунного Семени? Она надеялась, что удалось. Уповала на то, что яггут сумеет добраться до города, может, даже вернёт себе Финнэст и благодаря этому встретит Сына Тьмы как равного. Оглядываясь назад, Лорн понимала, что Владыка бы, конечно, никогда такого не допустил.

Значит, Скворец до сих пор жив. Что ж, на это дело тоже найдётся время, когда город окажется в руках Императрицы и Тайшренна. Тогда, наверное, уже не нужно будет даже скрывать свои цели: арест можно превратить в представление на потеху публике. В таких условиях даже Дуджек не сможет оспорить их решение.

Адъюнкт увидела, как Носитель Монеты побежал по улице, словно даже не заметил Семя Луны над городом. В следующий миг Лорн последовала за мальчишкой. Завладев Монетой, Императрица доставит Опоннов на колени.

И словно полузабытый монотонный голос, в глубине памяти зазвучали вопросы, полные отчаяния и смятения. А как же твои сомнения? Что стало с той женщиной, которая когда-то спорила с Тайшренном в Крепи? Неужели всё так изменилось? Неужели столько всего разрушилось?

Адъюнкт покачала головой, отгоняя эти жалостливые причитания. Она — десница Императрицы. Женщина по имени Лорн — мертва, умерла много лет назад, мёртвой и останется. А теперь адъюнкт шагает в тенях города, объятого страхом. Адъюнкт — оружие. Клинок, который либо разрубит преграду, либо сломается. Последнее она бы когда-то назвала «смертью». Теперь такой исход воспринимался только как военная неудача, погрешность в ковке клинка.

Лорн остановилась, прижалась к стене, когда Носитель Монеты вдруг замер и впервые заметил висящее над городом Семя Луны. Адъюнкт подумала, не напасть ли сейчас, ведь он растерян, может быть, даже напуган. Но мальчик уже побежал дальше.

Адъюнкт присела на корточки. Пришло время для гамбита Тайшренна. Хотелось верить, что яггутский Тиран сумел хорошо потрепать Владыку Луны. Она вытащила из-под рубахи небольшую склянку и подняла повыше, мутное стекло блеснуло в свете газового фонаря. Содержимое завихрилось, словно дым, когда Лорн потрясла бутылочку.

Он поднялась и швырнула склянку через улицу. Бутылочка ударилась о каменную стену и разбилась. Мерцающий красный дым вырвался на свободу, клубами поднялся вверх, медленно принимая форму. Адъюнкт сказала: