Стивен Эриксон - Сады Луны

Крокус поднялся, пересёк зал и оказался у двери. Открыв её, он вышел наружу и осмотрелся. Никакого фургона не было и в помине. Юноша пожал плечами и вернулся внутрь. Он подошёл обратно к столу.

— Нету фургона.

— Ну и ладно, — проговорил Крупп. Он положил монету на стол. — По большому счёту, она ничего не стоит, полагает мудрый Крупп. Можешь расстаться с ней, когда тебе заблагорассудится.

Крокус поднял монетку и сунул в карман.

— Нет, я её сохраню. На удачу.

Крупп внезапно посмотрел на него сверкающими глазами, но Крокус уткнулся в кружку с вином и ничего не заметил. Толстяк отвёл взгляд и вздохнул.

— Крупп должен откланяться сей момент, дабы назначенное на нынешний вечер рандеву прошло благоприятно для всех участников.

Крокус допил вино.

— Можем вернуться вместе.

— Великолепно, — Крупп поднялся и отряхнул крошки с груди. — Ну что, в путь? — Он заметил, что Крокус смотрит на руку и хмурится. — Отчего ты сам не свой, юный друг? — проворно спросил он.

Крокус вздрогнул. Он виновато отвёл глаза и покраснел.

— Нет-нет, — промямлил вор и снова посмотрел на руку. — Я где-то рукой задел воск, — объяснил он, вытер руку о штаны и застенчиво улыбнулся. — Пойдём.

— Чудесная погода для пешей прогулки, провозглашает Крупп, мудрый во всех своих замечаниях.

Заброшенная башня находилась в осаде из разноцветья ярких навесов. На улицу Золотой круг выходили лавки и мастерские ювелиров — перед каждой стоял собственный стражник, а узкие щели между лавками вели в полуразрушенное чрево башни.

О Хинтеровой башне рассказывали много легенд, связанных со смертью и безумием, и это удерживало людей от того, чтобы селиться рядом с ней, однако для ювелиров это была только дополнительная гарантия того, что никому не придёт в голову обокрасть их драгоценнее лавки.

Когда сгустились сумерки, толпы в Золотом круге поредели, и стражники стали внимательней. Задребезжали, опускаясь на двери и окна, железные решётки, а около нескольких всё ещё открытых лавок зажглись факелы.

Мурильо вышел на Круг с дороги Третьего яруса и двинулся вперёд, задерживаясь то тут, то там, чтобы осмотреть товары ювелиров. Облачённый в переливающийся синий плащ из Маллийской пустоши, Мурильо знал, что здесь, выставляя напоказ богатство, он успокоит многие подозрения.

Придворный вошёл под навес; две соседние мастерские уже были закрыты. Ювелир — узколицый и круглоносый — хищно склонился над прилавком. Его задубевшие руки были покрыты мелкими белёсыми шрамами, похожими на вороньи следы в грязи. Одним пальцем ювелир отбивал беспокойную дробь. Мурильо приблизился, глядя в его жучьи глаза.

— Это лавка Круйта Тальентского?

— Я — Круйт, — недовольно пробурчал ювелир, словно был жестоко обижен на судьбу — Тальентский жемчуг в кровь-золоте из копей Моапа и Пояса, других таких не найдёте во всём Даруджистане. — Он наклонился вперёд и сплюнул на землю рядом с Мурильо, который невольно шагнул в сторону.

— Посетителей сегодня не было? — спросил он, вытаскивая платок из рукава и касаясь им губ.

Взгляд Круйта напрягся.

— Только один, — сказал ювелир. — Перебрал кучу гоалисских самоцветов, редких, как драконье молоко, и добытых из такого же жестокого камня. Сотня рабов гибнет за каждый камень, который удаётся вырвать у суровой горы. — Плечи Круйта вздёрнулись, а глаза забегали. — Я их храню внутри, чтоб искушение не запятнало улицу кровью.

Мурильо кивнул.

— Разумно. Он что-то купил?

Круйт ухмыльнулся, показав почерневшие обломки зубов.

— Один, но не самый лучший. Пойдёмте, я вам его покажу. — Он шагнул к боковой двери и открыл её. — Сюда.

Мурильо вошёл в лавку. Стены закрывали чёрные гардины, а в воздухе висел горький запах старого пота. Круйт провёл молодого человека в заднюю комнату, которая была ещё более зловонной и душной, чем первая. Ювелир опустил занавес между двумя комнатами и обернулся к Мурильо.

— Шевелись быстрей! Я на прилавок выложил кучу поддельных украшений и грошовых камней. Если какой-нибудь глазастый клиент заметит, придётся закрыть эту дыру. — Он пнул ногой стену, и деревянная панель повернулась на железных петлях. — Давай, чтоб тебя, влезай и передай Раллику, что Гильдия недовольна тем, как щедро он делится её секретами. Живо!

Мурильо опустился на колени и протиснулся в проход. Руками он упёрся во влажную землю, которая тут же выпачкала ему штаны на коленях. Когда дверца захлопнулась, молодой человек недовольно заворчал, а потом поднялся на ноги. Перед ним возвышалась Хинтерова башня, её покрытые плесенью камни поблёскивали в лучах заходящего солнца. Заросшая мощёная дорожка вела ко входу — каменной арке без двери, под которой затаились тени. Внутри Мурильо видел только мрак.

Корни высаженных вдоль дорожки чахлых падубов давно разломали брусчатку, так что идти было нелегко. Через минуту Мурильо осторожно шагнул под арку. Он прищурился, пытаясь что-то разглядеть в темноте.

— Раллик? — прошипел молодой человек. — Да где же ты, чтоб тебя?

За спиной у него сказали:

— Ты опоздал.

Мурильо резко развернулся, длинная и тонкая дуэльная рапира в его левой руке выскользнула из ножен и двинулась вниз, в защитную позицию, — а в правой возникла дага. Он принял низкую стойку, но потом расслабился.

— Будь ты проклят, Раллик!

Убийца удовлетворённо крякнул, поглядывая на рапиру, остриё которой ещё миг назад находилось в дюйме от его солнечного сплетения.

— Рад видеть, что реакция тебя не подводит, друг мой. Вино и пирожные тебя не одолели… пока что.

Мурильо вложил оружие в ножны.

— Я думал, ты будешь в башне.

Раллик широко раскрыл глаза и воскликнул:

— С ума сошёл? Там же призраки!

— Ты что, хочешь сказать, будто это не просто сказки, которые вы, убийцы, сочиняете, чтобы люди держались отсюда подальше?

Раллик повернулся и вышел на нижнюю террасу, с которой когда-то открывался вид на сад. Скамьи из белого камня теснились в жёсткой пожелтевшей траве, словно кости гигантского зверя. Когда Мурильо присоединился к убийце, он заметил, что под террасой раскинулся мутный, покрытый ряской пруд. Квакали лягушки, и в тёплом воздухе звенели комары.

— Иногда по ночам, — сказал Раллик, смахивая прошлогоднюю листву с одной из скамей, — призраки собираются у входа — можно подойти к ним вплотную, услышать их мольбы и угрозы. Они хотят вырваться наружу. — Он сел.

Мурильо продолжал стоять, не сводя глаз с башни.

— А что же сам Хинтер? Его призрак тоже там?

— Нет. Безумец спит внутри, так, по крайней мере, говорят. Призраки находятся в плену ночных кошмаров чародея — он их там удерживает, и даже Худ не может вырвать их, чтобы поместить в своё холодное чрево. Хочешь узнать, откуда взялись эти духи, Мурильо? — Раллик ухмыльнулся. — Войди в башню, посмотришь своими глазами.