Стивен Эриксон - Сады Луны

А Мурильо ведь как раз собирался шагнуть в башню, когда Раллик окликнул его.

— Спасибо за предупреждение, — саркастически заметил он, аккуратно подобрал плащ и сел.

Раллик отмахнулся от комаров, которые вились у его лица.

— Ну что?

— Есть, — сказал Мурильо. — Самая приближённая к госпоже Орр служанка принесла их сегодня днём. — Он достал из-под плаща бамбуковый тубус, перехваченный голубой ленточкой. — Два приглашения на Празднество к госпоже Симтал, как и было обещано.

— Хорошо. — Убийца бросил быстрый взгляд на своего друга. — Что там Крупп, не принюхивался?

— Пока нет. Наткнулся на него сегодня вечером. Кажется, Крокус задумал нечто странное. Правда, — хмуро добавил Мурильо, — кто же скажет наверняка, пронюхал Крупп о чём-то или нет. В общем, пока нет признаков того, что этот скользкий карлик заподозрил, будто мы что-то задумали.

— Что ты там сказал про Крокуса?

— Да странное дело, — задумчиво проговорил Мурильо. — Когда я сегодня вечером заглянул в «Феникс», Крупп принёс малышу трофеи с его последнего дела. Ясно, что Крокус не решил ещё сменить Круппа на другого скупщика — мы бы все давно уже об этом знали.

— Это ведь была чья-то усадьба? Чья же? — уточнил Раллик.

— Семьи Д'Арле, — ответил Мурильо и потрясённо приподнял брови. — Поцелуй меня Геддерона! Девица Д'Арле! Пухленькая такая, со щёчками — её же едва ли не на каждом приёме показывают, и все разодетые юнцы так на неё пялятся, что потом приходится вытирать пол. Боги мои! Да наш воришка втрескался и хочет теперь оставить её цацки себе. Вот уж действительно: из всех безнадёжных мечтаний мальчик сумел выбрать наихудшее.

— Может быть, — тихо проговорил Раллик. — А может, и нет. Одно слово его дяде…

Огорчённое выражение покинуло лицо Мурильо.

— Небольшой толчок в верном направлении? Ну, наконец-то! Маммот будет доволен…

— Терпение, — перебил Раллик. — Чтобы превратиться из маленького воришки в образованного и влиятельного мужчину, нужно больше труда, чем готово вынести влюблённое сердце.

Мурильо нахмурился.

— Ну, уж прости, что я так обрадовался шансу спасти парню жизнь.

Раллик мягко улыбнулся:

— О такой радости никогда не сожалей.

Услышав то, каким тоном сказаны были эти слова, Мурильо вздохнул, и острая бритва его сарказма растаяла.

— Уже много лет у нас не было столько надежд, за которые стоит бороться, — тихо проговорил он.

— Путь к одной из них будет кровавым, — сказал Раллик. — Не забывай этого. Но да, сто лет такого не было. Интересно, Крупп хоть помнит другие времена?

Мурильо фыркнул.

— Память Круппа подправляется не реже раза в час. От полного распада нашего приятеля спасает только страх, что его разоблачат.

Глаза Раллика потемнели.

— Разоблачат?

Его друг глубоко задумался, но потом собрался и улыбнулся.

— Старое подозрение, не более. Он ведь скользкий, как рыба, премудрый Крупп.

Раллик хохотнул над тем, как Мурильо передразнил Круппа, и посмотрел на пруд.

— Да, — согласился он через некоторое время, — он скользкий, ничего не попишешь. — Убийца встал. — Круйт уже ждёт нас, чтобы закрыть лавку. Весь Круг уже спит, наверное.

— Точно.

Мужчины вышли с террасы, и сизый туман обвился вокруг их ног. Когда друзья оказались на дорожке, Мурильо обернулся и посмотрел на вход в башню, гадая, увидит ли он там бормочущих призраков, но под тяжёлой аркой взгляд его обнаружил лишь стену темноты. Почему-то это напугало молодого человека больше, чем любой сонм призраков, который только Мурильо мог вообразить.

Яркий солнечный свет лился из широких окон в кабинет Барука, а тёплый ветерок нёс в комнату звуки и запахи улицы. Алхимик, всё ещё в ночном халате, сидел на высоком табурете у стола с картой. В руке он держал кисточку, которую время от времени обмакивал в разукрашенную серебряную чернильницу.

Красные чернила он развёл водой и теперь покрывал ими те территории на карте, которые захватила Малазанская империя. Вся северная половина карты уже стала алой. Небольшая чистая полоска к югу от Чернопёсьего леса отмечала силы Каладана Бруда, обрамлённые с флангов двумя меньшими пятнами Багровой гвардии. Красные чернила окружали их позиции и вытянулись вниз, чтобы закрыть Крепь и остановиться у северной границы Тахлинских гор.

Шум на улице стал громче, заметил Барук, наклонившись, чтобы разметить южную границу красной волны. Что-то ремонтируют, заключил он, услышав скрип лебёдки и громкий голос, орущий на прохожих. Звук стих, а потом раздался громкий треск. Барук подпрыгнул и правым запястьем перевернул чернильницу. Красные чернила растеклись по карте.

Барук разразился проклятьями и выпрямился. Он в ужасе широко распахнул глаза, наблюдая за тем, как пятно разливается, чтобы покрыть Даруджистан, и течёт на юг до самой реки Серп. Алхимик спустился с табурета и взял тряпку, чтобы вытереть руки. Барука немало потрясло это происшествие, которое легко можно было принять за предзнаменование. Он подошёл к окну, наклонился и выглянул наружу.

Команда рабочих деловито разбирала брусчатку прямо внизу. Двое крепких мужчин размахивали кирками, а трое остальных выстроились в цепочку и передавали друг другу камни, из которых на тротуаре уже выросла небольшая куча. Бригадир стоял рядом, спиной к фургону, и изучал пергаментный свиток.

Барук нахмурился.

— Кто у нас отвечает за починку улиц? — поинтересовался он вслух.

Его внимание отвлекло тихое постукивание.

— Да?

Его слуга, Роальд, сделал шажок в комнату.

— Прибыл один из ваших агентов, господин.

Барук бросил взгляд на стол с картой.

— Пусть чуть-чуть подождёт, Роальд.

— Да, господин, — слуга шагнул назад и закрыл дверь.

Алхимик подошёл к столу и свернул испорченную карту. Из коридора донёсся громкий голос, а затем — бормотание. Барук положил карту на полку и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как вошёл его агент, за которым спешил недовольный Роальд.

Взмахом руки Барук позволил Роальду удалиться, а затем посмотрел сверху вниз на безвкусно разряженного человека.

— Добрый день, Крупп.

Роальд вышел и тихо притворил дверь.

— Лучше, чем добрый, о Барук, любезный друг Круппа. Воистину чудесный! Ты уже причастился свежего утреннего воздуха?

Барук покосился на окно.

— К несчастью, — проговорил он, — воздух за моим окном стал довольно пыльным.

Крупп замялся. Его руки потянулись к бокам, потом он вытащил из рукава платок и вытер лоб.

— Ах, верно, дорожные рабочие. Крупп миновал их по пути сюда. Весьма недружелюбные субъекты, полагает Крупп. Более того, грубые, что, впрочем, не редкость среди людей, занятых физическим трудом.

Барук указал ему на кресло. С блаженной улыбкой Крупп уселся.