Гай Юлий Орловский - Патроны чародея

— Какое сегодня, — сказал я, — сейчас!

— Тогда я тебе сам подберу коня, — сказал он живо. — У меня есть тут пять хороших скакунов. Что так смотришь? Все честно, четверых выиграл, одного подарили… В самом деле подарили!

Я покрутил головой.

— Почему я не Фицрой?.. Вот бы жил…

Он расхохотался, хлопнул меня по плечу и быстро пошел к конюшне.

Когда я собрал свои вещи, в первую очередь мешки с винтовкой и патронным ящиком, Фицрой уже вел от конюшни в поводу двух в самом деле великолепных скакунов, видно по стати, уже оседланных, под красивыми цветными попонами и украшенными серебром уздечками.

— Хорошо быть Фицроем, — пробормотал я.

Он с интересом смотрел, как я навьючиваю на своего коня оба мешка.

— Подарки?.. Даже штаны дал… И вообще, смотрю, приодел в свое колдовское.

— Да, — пробормотал я. — Рундельштотт… чародей широкого профиля. Он снисходит и до житейских мелочей.

Пока я навьючивал на коня мешки с винтовкой и патронным ящиком, Фицрой смотрел с великим интересом, но расспрашивать не стал, а сам сообщил шепотом:

— Я добыл хорошую карту Уламрии с самым подробным описанием земель, что прилегают к королевству Нижних Долин.

— Здорово…

Он вздохнул.

— Как сказать. Твои влезли слишком уж…

— И что?

Он пожал плечами.

— Если бы короли не были баранами, обменяли бы твою землю на аналогичный замок с землями в Улагорнии, выравнивая границу. Но, ладно–ладно, что сделано, то сделано. Главное, на карте отмечены все дороги, дорожки и даже тропы, а также… ну, это я сам отметил, все места с кладами, древними подземельями… Хошь покажу?

Я оглянулся по сторонам, все заняты своими или чужими делами, к нам приближаться не рискуют.

— Покажи.

Он тоже огляделся, вытащил из седельной сумки свернутый в трубку лист бумаги.

— Смотри! Карта новенькая. Я из тех, кто не гонится за старыми.

— Мудро, — одобрил я и заглянул через его плечо. — А что вот там синими точками? Их больше всего.

— Постоялые дворы и трактиры, — ответил он нехотя. — А что? Надо же где–то останавливаться?.. А лучше там, где веселее. Ты чего? Совсем монах?

Я переспросил:

— Монах?.. Ах да, я же забыл, что монахи бывают не только христианские. Буддисты, да?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Вроде бы поклоняются какому–то скотьему богу. Но ведут крайне, я бы сказал, аскетичный образ жизни. Не пьют, не едят лишнего, с бабами ни–ни…

— Странно, — буркнул я. — Какой же он тогда скотий… Ладно, лишь бы не христианские.

Он заверил:

— Нет–нет, не волнуйся. Христианские монастыри, насколько я слышал, далеко на западе. Даже не в Ула- мрии, а за парой королевств ближе к Великой Реке.

— А–а–а, — протянул я, — все–таки есть. Наступают?.. Погоди–погоди! А чего вон та светящаяся точка… ползет! В самом деле, ползет по карте!

Он буркнул:

— Хороший конь под ним… Не обращай внимания, это я назвал… гм… одно имя, если то имя… но сработало. Этот гад уже по эту сторону гор.

— Ни фига себе навигатор, — пробормотал я потрясенно. — Начинаю уважать древних магов. Умели устраиваться в жизни!.. Этот, который двигается, твой друг или враг?

— Был когда–то другом, — ответил он нехотя. — Ну, поехали?

Я смотрел, как он прячет в сумку карту, в самом деле удивительную, нарисовали ее недавно, может быть, именно по заказу Фицроя, он не только успел за эти пару дней отыскать местных чародеев, якобы не существующих в столице, но и убедить их что–то сделать для него…

Из королевского дворца выскочил запыхавшийся слуга в одежде королевского двора, огляделся, увидел нас, замахал руками.

— Глерд Юджин!.. Глерд Юджин!

Я как раз вставил ногу в стремя и поднялся в седло, Фицрой вздохнул, я обернулся с великой неохотой.

— Чё?

Слуга подбежал, шапки на голове нет, так что поклонился ниже, чем рядовому придворному.

— Глерд Юджин, простите великодушно, однако ее величество увидели вас в окно… изволят что–то сказать на дорогу.

Фицрой буркнул тихонько:

— «Сказать» на королевском языке значит «велеть».

— А куда денешься, — ответил я. — Тут самодурство и самодержавие. Я недолго, ты пока не пропей коней.

— Иди–иди…

— И не проиграй, — напомнил я.

— Да иди же!

— И не отдай за интимные услуги, — добавил я.

Он воздел глаза к небу.

— С ума сошел! Я вообще никогда не плачу. И сам не беру. Это бесчестно. Разве что конями…

Слуга дождался, когда я двинулся в сторону королевского дворца, забежал вперед и знаками показывал гвардейцам, что все под контролем ее величества и все по монаршей воле.

Когда поднялись на этаж, стража отступила от двери королевского кабинета, а слуга распахнул ее передо мной с церемонным поклоном.

Королева так и стоит у окна, глядя задумчиво на широкий двор. Я прошел до середины зала, когда она замедленно и неспешно начала поворачивать голову в мою сторону. Я уже приблизился на расстояние двух шагов, а взгляд ее холодных рыбьих глаз наконец–то уперся в меня, не позволяя подходить ближе.

Я поклонился.

— Ваше величество?

— Уже уезжаешь, — сказала она с неодобрением. — Жизнь в столице тяготит?

Я поморщился.

— Ваше величество, я сибарит и гедонец. Или гедонизист, не помню. Есть такие нации. И мое призвание — лежать на диване, пить вино и смотреть на танцы голых женщин. Но вы мне подсунули земли и крепостных, что подвергаются набегам! Я бы плюнул на все и вернулся, если бы кто–то там мог их защитить. Но — некому. Потому сперва всех побью, потом вернусь отдыхать и нежиться. Врагов побью, не крестьян! А мне пусть приготовят диван поширше и помягче.

Она посмотрела с некоторым непонятным выражением в глазах.

— Эти земли ты сам выбрал… Тебя даже отговаривали.

— Все равно виновата королева, — отрезал я. — Значит, плохо отговаривали! Провоцируя на сопротивление.

— Вот как?

— Точно, — заверил я. — И вообще, ваше величество, для вас новость, что всегда во всем виновата власть?..

Она поморщилась.

— Даже в засухе или слишком… долгих дождях. Знаю. Аты?

Я огрызнулся.

— Что я?.. И я, как все люди. Все виноваты, только не я. А как жить иначе в душевном комфорте?.. Кстати, ваше величество, я получил благодарность за помощь вам от вашего поклонника.

Она насторожилась, что–то учуяла в моем не таком уж и ехидном голосе.

— От кого?

— От принца Роммельса, — ответил я с удовольствием. — Как его называют широкие народные массы, пока что далекие от демократии. Он почему–то рад, что вы удержали пошатнувшуюся… или не пошатнувшуюся, но все–таки власть.

Она смерила меня таким лютым взглядом, что я задержал дыхание, но она лишь процедила:

— Он никакой не принц, а просто разбойник.

— Спасибо, — сказал я с чувством, — что не вдарили. Но, может быть, в чем–то прислушаться к оппозиции?.. Ваш режим можно назвать умеренно тираническим с заметными элементами демократии, а Дейнджерфилд установил бы военную диктатуру. Как одни военные хотели установить в нашем королевстве в декабре, но по