Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара

Должны быть я забыла себя, растворилась в его душе, — но в тот же миг все исчезло, знакомые стены и своды сомкнулись вокруг, белые лампы сияли в вышине, невидимые лопасти рассекали воздух.

Остался только его голос, всего три слова.

«Что случилось, Арца?»

Я не могла вместить в слова предстоящую атаку, всадника, ярость Лаэнара и тревогу Рэгиля. Даже образами я не могла рассказать об этом, все дробилось и распадалось. И я спросила:

«Мы можем сами выбирать сегодня цель?»

«Да, — ответил он. — Это ваше право».

На миг он снова захлестнул меня — он со мной, как я могла думать, что мы летим в бой без него? — и исчез.

Я глубоко вздохнула и сказала вслух:

— Я согласна с Лаэнаром.

Мы все делаем правильно.

Я повторяла это себе, пока мы летели.

«У них нечеловеческое зрение, — сказал нам темный всадник. — Они видят то, что не видим мы, то, что не видят обычные захватчики. Всегда держитесь так, как будто он видит вас».

Экраны работали на полную мощность, мы были незаметны ни с неба, ни с земли, но летели так, словно нас освещало солнце. Машина взлетала и падала, неслась петлями, красные контуры земли поднимались и исчезали за бортом, сетка координат шаталась. Движение было непредсказуемым, я не знала, куда мы качнемся, куда повернем в следующий миг, — даже если нас видят, то не сумеют подбить.

Пальцы Амиры скользнули по пульту, и машина вздрогнула, вышвыривая сигнальный заряд. Он вспыхнул впереди — ослепительный дождь, звездопад у самой земли. Всего несколько мгновений, но их было достаточно, — приборы поймали врага, он красной точкой двигался по сетке координат.

Мы все делаем правильно, он наш, мы не упустим его.

Борта открылись, мы с Лаэнаром прыгнули в ночь. Машина рванулась ввысь, и ветер ударил по моим крылья, закрутил меня, не давая поймать поток. Лаэнар был впереди — небесные реки удержали его, мчали к цели.

Я забила крыльями, хвостовые перья щелкнули так яростно, что на миг меня пронзила боль, острая, как удар током. Но я должна была догнать Лаэнара, мы должны быть вместе, — и ветер послушался меня, небо послушалось меня, я помчалась вперед.

Наша цель, красная точка среди алых контуров, метнулась, исчезла на миг, появилась. Она росла, поднималась кругами, уже видны были росчерки крыльев, встречный ветер доносил их вязкую, дымную силу, непохожую на знакомую магию, непохожую ни на что.

Лаэнар нырнул вниз, и даже в красном мерцании приборов я видела — у него в руке меч, сияющий, рассекающий воздух. Всадник отпрянул, его крылья качнулись, но они были слишком тяжелыми, он не мог уйти от Лаэнара.

Мы все делаем правильно.

Я замерла, позволила потоку нести меня. Лаэнар и всадник кружились, меч сверкал, крылья кромсали ветер. Враг отбивал удары, но я не видела оружия, оно было неразличимым и ускользающим, как и он сам.

Я подняла ружье, приклад привычно лег на плечо. Я ждала, сливалась с ветром, я не могла промахнуться, они были слишком близко друг к другу.

Страх коснулся меня. Мне нечего было бояться — но холод, оплетающий душу, донесся с юга. Он нарастал, он был знаком, — я знала, если поймаю и сокрушу его прямо в сердце, то выстрел будет точным, никто не помешает мне.

Я не успела.

Всадник был совсем близко к Лаэнару, закрыл его своими крыльями на миг, — и в ту же секунду небо предало Лаэнара, расступилось под ним, бросило вниз.

Мир застыл вокруг меня.

Неподвижным был ветер, наша машина, несущаяся на помощь, и угроза мчащаяся с юга. И таким же неподвижным, застывшим и ледяным было мое сердце. Оружие стало невесомым в моих руках.

Я смотрела в прицел, враг был в красном перекрестье. Я выстрелила.

Белый огонь промчался сквозь неподвижный мир, ударил всадника, швырнул на скалы.

Я забыла о нем в тот же миг. Сложила крылья и метнулась вниз — туда, где исчез Лаэнар.

В лицо бил ветер, и я глотал его — холодный, несущийся с горных вершин. Ни вкуса моря, ни вкуса земли не было в нем сегодня, только лед и небо. Я поворачивал весло, не давая лодке соскользнуть с верного потока, но не открывал глаз, — меня слепили темнота и свет.

Темнота обступала нас, я видел ее сквозь зажмуренные веки. Темнота гор и темнота неба, — луна уже скрылась за скалами, а звезды в разрывах облаков не могли осветить наш путь. И свет оглушал меня своей песней, бился на дне лодки, текучий и алый, не утихал ни на миг.

Мы были готовы взлетать, когда я выпрыгнул из лодки, бегом вернулся к хрустальному созвездию и забрал сияющий шар. «Зачем?» — спросил Рилэн. Он хмурился, смотрел с тревогой и, должно быть, думал, что безумие все-таки поглотило меня.

Я не знал, что ему ответить. Песни владели мной, я растворился, я был тенями и звуком, обычные мысли покинули меня.

И теперь, каждое мгновение, сквозь свист ветра, сквозь голоса Джерри и Рилэна, я слышал как песня полета сплетается с голосом алого света, уносит меня все выше, все дальше, куда не может унести ни лодка, ни синий дым. Я словно стал бесплотным, словно был во сне.

Но я был не во сне, и я знал, что мне делать.

Мы приближались, небесная река мчала нас все быстрей, была спокойной — невидимые корабли не обогнали нас, не оставили в воздухе звенящий след.

— Я вижу Форт! — крикнул Рилэн.

Я запел, бездумно, еле слышно, — так поет ветер, задевая колокольчики под крышей. Тихое волшебство, песня теней, скользнула на дно лодки. Я чувствовал, как она растекается там, окутывает ящики и ружья, укрывает хрустальный шар. Эта песня усыпит алый свет. Мы не будем сияющей мишенью в ночном небе.

Снизу донесся выстрел, еще один, Джерри выругался. Я услышал, как он передернул затвор, и открыл глаза.

Чернота по-прежнему нависала над нами — горы и небо, как опрокинутая пропасть. Шар едва приметно мерцал, его тоскливая песня царапала мне сердце.

— Стреляли в нас? — спросил я.

— Нет, — ответил Джерри. Я почти не различал его, должно быть он полулежал, прижавшись к борту, целился вниз. — Возле Форта!

— Куда лететь? — Ветер рвал голос Рилэна, доносил лишь клочья. — Снижаться?

Мгновение я не мог понять, о чем они говорят, но потом наклонился над кормой и увидел.

Форт был под нами. Черный, как расщелины в скалах, видны лишь факелы на башнях, на крепостных стенах, искры в ночи. Где-то там, в одной из башен, качается на ветру флейта — я не удержался, прислушался, но она молчала. Звучала лишь высоко в небе, по ту сторону моей души, и отражалась в земле, у ворот крепости.

Из Форта вновь донеслись выстрелы, разрозненные, повторяющиеся эхом, и темнота за воротами ответила им. Взорвалась вспышками, окатила стены белым огнем, и я увидел врагов, но не мог сказать, что я вижу.

Они стояли строем, но десять их было или сто, тысяча или сотня тысяч? Их магия звенела и сияла, белый огонь, черные тени, и больше ничего не увидеть, ничего не понять.