Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

Сердце мое замерло, отказываясь верить тому, что слышали уши. Очень тихо, чувствуя, что оно вот-вот разорвется, я спросила ее:

— А его Ревун тоже забрал? Где он?

— Он и мой брат отправились искать вас. Предварительно переодевшись. Он сказал, что как только она освободится от Ревуна и Длиннотени, пустится в погоню за ним.

Мое сознание отказывалось верить этому, я стала думать о воронах. Теперь я знала, почему за нами никто не следил до того момента, когда мы уже почти добрались до крепости. Она была в плену у врагов.

— Он отправился в Деджагор?

— Это я так думаю. С ним отправился и этот дурачок, мой братец.

— А я приехала сюда.

Я захохотала как сумасшедшая. Сердце немножко отпустило.

— Я была бы очень признательна, если бы все удалились. Мне нужно побыть одной.

Радиша кивнула:

— Понимаю. А вы, двое, пойдемте со мной.

Нарайян поднялся, но Рам даже не колыхнулся. Я спросила его:

— Ты подождешь меня снаружи, Рам? Недолго?

— Хорошо, Госпожа. — И он вышел вместе с другими. Держу пари, он отошел от двери не дальше чем на пару шагов.

Перед уходом Нарайян пустился объяснять Радише, что мне требуется врач.

Ярость и отчаяние улеглись. Я успокоилась и, кажется, поняла, в чем дело. Костоправ был сражен случайной стрелой. В суматохе его тело исчезло. Но теперь мне известно, что он в конце концов не умер. И мне кажется, я знаю, чья это была стрела. Моей драгоценной сестрицы. Просто чтобы свести со мной счеты из-за того, что я не дала ей стащить меня с трона, когда правила своей империей.

Мне-то ее методы знакомы. И у меня были свидетельства того, что она опять оказалась на свободе. Она и дальше будет держать нас врозь, чтобы шантажировать меня им.

Значит, она опять цела и невредима. И могла действовать, как ей заблагорассудится. Она уступала лишь мне, когда я была в расцвете сил.

Я была близка к отчаянию.

Без стука вошла Радиша. С ней была крошечная женщина в розовом сари. Радиша представила ее:

— Доктор Дарханандар. Она из семьи врачей. Она мой личный врач. Лучше ее никого нет. Даже ее коллеги-мужчины считают ее высочайшим авторитетом в медицине.

Я рассказала женщине о симптомах своей болезни. Она выслушала меня и кивнула. Когда я закончила, она сказала:

— Вам придется раздеться. Мне кажется, я знаю, в чем дело, но мне следует вас осмотреть.

Радиша подошла к двери подвала, закрыв полой одежды смотровое отверстие.

— Я повернусь спиной, если того требует ваша стеснительность.

— Какая еще стеснительность? — Я разделась.

На самом деле я смущалась. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел меня в таком безобразном виде.

Несколько минут врач осматривала меня.

— Так я и думала.

— Что у меня?

— А вы не знаете?

— Если б знала, приняла бы меры. Мне вовсе не хочется болеть.

Меня хоть не так мучили кошмары после посвящения. Я могла теперь спать.

— Вам придется какое-то время потерпеть это еще. — Глаза ее весело искрились. Черт возьми, милосердия в ней хоть отбавляй, — Это беременность.

Костоправ устроился так, чтобы из города его было хорошо видно. Рядом, со знаменем в руках, стоял Мурген. Лебедь отправился на лодке, всадники украли ее на берегу, чуть севернее холмов.

— Думаете, придет? — спросил Мурген.

— Может, не сам. Но кто-нибудь явится. Ему главное как-то убедиться.

Мурген указал на линию войск Страны Теней, вдоль берега.

— Знаете, что там такое?

— Могу лишь догадываться. И Могаба хочет быть Капитаном. Она расправилась с Тенекрутом, но решила скрыть это от Могабы. Пока он торчит в Деджагоре, он ей не помеха…

— Это верно.

— Глупо. Раньше такого не случалось, Мурген. Нигде в Анналах вы не найдете упоминания о сваре из-за звания Капитана. Капитанами в основном становились такие как я, драчливые крикуны.

— Но большинство из них и не представляли, что такое долг. А Могаба и Госпожа, оба свято его блюдут, как считают.

— И Госпожа?

— Она решила во что бы то ни стало отомстить Хозяевам Теней за вас.

— Это безумство. И это очень похоже на нее. Кажется, Лебедя заметили. У тебя зрение получше моего.

— К нему в лодку забирается кто-то в черном. Неужели Могаба уже распорядился?

— Он послал кого-то.

Пассажиром Лебедя был лейтенант Могабы, Зиндаб, прекрасный офицер, командующий целым легионом. Костоправ приветствовал его:

— Зиндаб.

Человек в черном отсалютовал Костоправу:

— Это и вправду вы?

— Совсем живой.

— Но ведь вы умерли.

— Это все вражеские сплетни. Долгая история. На нее у нас нет времени. Слышал, у вас дела обстоят из рук вон плохо.

Зиндаб отвел Костоправа подальше и уселся на скалу.

— У меня серьезная дилемма.

Поморщившись, Костоправ уселся напротив него. После похода на юг лодыжка, не переставая, ныла.

— Так что у тебя?

— Честь обязывает меня оставаться верным Могабе как главному правителю Наров. Я должен повиноваться ему. Но он совсем спятил.

— Судя по всему. А что на этот раз?

— Он был идеальным воином даже тогда, когда не соглашался с моей линией.

— Тщеславие. Он движим тщеславием. Потому он и стал правителем. У Наров звание главного завоевывается в своеобразном атлетическом состязании. Тот, кто побеждает как наиболее сильный и выносливый, становится правителем.

— Он вступил в ваш отряд, рассчитывая на то, что вы окажетесь физически слабыми и скоро погибнете. Он не видел никаких препятствий занять ваш пост и геройски увековечить себя в хрониках Отряда. Как и раньше, он хороший воин. Но все, что делает, он делает ради себя самого, а не Отряда и тем более его миссии.

— В большинстве организаций существует механизм для улаживания подобных проблем.

— У Наров это соперничество. Бой, состязание. Что к данной ситуации не подходит. Он остается самым проворным, сильным и ловким по сравнению со всеми нами. И, да будет мне позволено это заметить, превосходным в тактике.

— А я и не претендую на звание гения. Мне пришлось стать Капитаном, потому что все были против меня. Я вовсе к этому не стремился, но и уклонялся от этого не так, как другие. Однако отрекаться от своего поста я не стану только потому, что Могаба хочет стать великим.

— Совестно мне оборвать наш разговор. И все же я ощущаю себя предателем. Он послал меня, потому что мы с детства как братья. Я единственный, кому он все еще доверяет. Не хочу ему вредить. Но он столько сам набедокурил. Втоптал в грязь нашу честь и нашу клятву быть «стражами».

Слово «стражи» было нарским словом, не имевшим точного эквивалента. Оно означало защищать слабых и стойко противостоять злу.

— До меня дошли слухи, что он пытается организовать что-то вроде крестового похода.

Зиндаба смутил вопрос Капитана.