Сергей Шуба - Поиски мира

После мига тишины дверь медленно отъехала в сторону.

– Пойдём.

В светлом зале, к удивлению Хлисти, встречались не только слуги, но и вполне респектабельного вида люди в дорогих одеждах. Они неторопливо шли по своим делам или стояли на верхних галереях у стрельчатых окон, философски наблюдая за уличным движением.

– Я понял, – вновь зашептал Хлисти на ухо Алвириан, оглядывающейся по сторонам, – это гильдия…

Дева дёрнула плечом.

– Ты знаешь, куда нам надо идти?

– Господин Раммас никогда не призывал меня… но он обитает в левом крыле – там, где витражи с чудовищами и кубками – про это говорят все…

– Мы называем их – Залы Творения, – прервал монолог купца высокий молодой человек в чёрном балахоне. Лицо у него было измождённое, чуть раскосые карие глаза смотрели печально, на руках черные перчатки, возможно, чтобы скрыть ожоги.

– Вы желаете видеть магистра Раммаса, я правильно понял?

– Да, – кивнула дева.

– И что вы хотите узнать у него?

– Я недаром положила ладонь туда, куда следует, – спокойно сказала Алвириан. – И вам это известно.

Послушник повёл рукой в сторону лестницы, ведущей в левое крыло.

– Я провожу вас.

Они шли по коридорам и переходам, которые были ярко освещены и Алвириан заподозрила, что дом гораздо больше, чем кажется снаружи. Иногда на стенах попадались фрески с загадочными картинами. Дева интуитивно угадывала их содержание: перерождение, смешение, бесконечность, но не могла понять, почему они расположены именно в таком порядке. «Может, они отражают хаос царящий сейчас в наших головах?» – пришла неожиданная мысль. Проводник искоса посмотрел на неё и дева невинно улыбнулась.

Когда они в очередной раз поднялись на пару пролётов и пошли, как казалось, в обратную сторону, коридор вывел их в тоннель, сделанный из красно-синего стекла, за которым колыхалась портьера из тяжелого бархата. Отодвинув ткань, проводник пропустил купца и деву в огромную комнату. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, в центре на круглой железной пластине пяти шагов в диаметре стоял стол, сделанный из какого-то странного металла, а в противоположном конце залы, у витража, водя пальцем по пергаментам, искусно вставленным в раму, стоял невысокий человек в красной сутане. Он повернул бритую голову, и послушник неслышно оставил их, опустив за собой занавес.

– Подойдите, – звучным голосом сказал алхимик.

Алвириан и Хлисти приблизились, пройдя мимо стола, который имел бортики и до самых краёв был залит какой-то густой серебристой жидкостью. Купец вспотел и сильно нервничал.

– Магистр Раммас…

– Тихо. Я знаю, кто вы и зачем пришли.

У магистра было гладкое, лишенное всякой выразительности лицо, он стоял к ним вполоборота, сложив руки за спиной. «Как металл, – подумала Алвириан. – Он может принимать любую форму». Сапфировые глаза заглянули ей в душу, на миг, просто удостовериться, что она та, за которую себя выдаёт, и снова вернулись к витражу. Алвириан отбросила нерешительность.

– Не сочтите за самонадеянность, но всё же вам стоит это увидеть, – твёрдо сказала она, доставая из сумки, висевшей на боку, сверток.

Склонив голову, Раммас некоторое время смотрел на развёрнутую ткань, на которой лежали уши и большие пальцы, явно не принадлежащие людям.

– Стражи на заставе называли этих чудовищ менквы . Говорили, что они людоеды. А под Алтутоном в трактире «Секира Трайна» местные жители убили белого медведя-оборотня, и я видела это своими глазами. Все твердят, что они приходят с севера.

Магистр жестом приказал убрать «доказательства». Он принял какое-то решение.

– Видимо, время пришло. Я расскажу тебе всё, дева. Даже больше того, я покажу тебе всё, а вместе с тем это увидят и во дворце.

«Во дворце?» – чуть не сказала Алвириан, но сдержалась.

– Но я вижу кое-что в тебе, что было искусно привнесено и не даёт твоей душе покоя.

Дева не сумела скрыть напряжение. Заметив это, Раммас успокаивающе улыбнулся.

– О, я знаю эту работу. С ней можно справиться. Чары дикарей опасны, но ты не дала им свершиться в полной мере. Отпей вот этого, – он указал на бутыль темного стекла, стоящую на полке.

Миг Алвириан колебалась, пронизая глазами лицо магистра. Потом решительно подошла к шкафу и взяла сосуд.

– Сейчас ты почувствуешь головокружение, лёгкую слабость и погрузишься в состояние, в котором будешь доступна моим силам. Не противься воспоминаниям и не удивляйся ничему. Доверься мне. Закрой глаза.

Чувствуя горечь имбиря и корицы на губах и ещё запах, непонятный, смутно знакомый – словно угли догорели в очаге, отворилась дверь, и она вышла на берег любимого пруда осенью, дева отдала свои руки в руки алхимика.

Потом она почувствовала себя рыбой без чешуи, скользящёй в упругих прохладных струях воды и что-то стекло с неё, словно она протолкнулась сквозь какую-то слизь и вышла наружу из пещеры, где в темноте и плесени провела столетия. Вздрогнув, Алвириан широко распахнула глаза и не поверила им, потому что ей в лицо смотрел лик подручного бога. Она моргнула и наваждение сгинуло.

Раммас, несмотря на то, что дева пошатнулась, выпустил её руки и отступил, рассматривая её из далёкого далёка. Удовлетворившись, магистр кивнул головой, достал из потайного кармана своего балахона какую-то пилюлю и проглотил её.

Алвириан стояла, слыша, как где-то в невидимых гигантских песочных часах шелестят крупинки песка.

Минуты спустя Раммас как ни чём не бывало нарушил молчание.

– Я давно был лишен возможности побеседовать со Снио с глазу на глаз, а время нынче неспокойное – даже самые надёжные люди исчезают, письма не доходят или, хуже того, попадают не в те руки, птицам же у меня веры нет. Но ныне удача улыбнулась мне в твоём лице. Ты пришла сюда – ты, свободный человек великой империи, носящий в сердце образы милого твоему сердцу дома, он – житель столицы, принёс свою кровь, и страхи, и золото, оттуда и я, у которого есть все остальные необходимые компоненты. Купец, снимай свои перстни и цепь, брось их в эту чашу.

Хлисти безропотно повиновался, дрожащими руками избавляясь от драгоценностей. На лбу у него выступила испарина.

– Я не спрашиваю – готовы ли вы, ибо вы здесь. Дева, ты встань сюда и смотри на то, что здесь изображено.

Алвириан встала перед витражом на решетку, утопленную в камень и начала разглядывать, как исполинская змея перетекает сквозь горы, моря, и небо. Всё её тело осыпала золотая пыльца. «Дало ли то, что он сделал со мной, освобождение, или это была всего лишь подготовка к чему-то, нужному алхимику…» Но на самом деле она знала , что какая-то ясная часть сознания возвратилась к ней. «Единообразный, молю…!»

– Вот то, что пронзает причины, привязанности и само время. Вот воля воль и сила сил, смотри, не отвлекайся…