Сергей Шуба - Поиски мира

– Ты умеешь стрелять из арбалета, владеешь мечом и кинжалом, легким копьём, но я не думал, что ты захочешь применить эти знания…

– Но я хочу! Я стану как бабушка, буду водить в походы…

– Алвириан, мы бедны. Мне не вооружить и сотню людей. Тем более ополчение – это не регулярные войска. Возариус, слава Единообразному, избавил нас от угрозы со стороны Мохаристана…

– Но остались и Магерлан, и Туэркин, и Пуща! И бенорты на севере! – запальчиво крикнула девочка. – И если надо записаться в армию – я запишусь, так и знай! Я сплю на земле, умею обходиться без пищи три дня и скакать в седле сутками! Меня возьмут!

– Разве что в гонцы, – покачал головой отец, представляя себе этот позор.

– Я всё равно сделаю это!

– Я знаю.

И он замолчал. Алвириан поняла, что он принял решение, и ждал её, но не знала – какое. Она подошла и положила отцу руки на плечи.

– Папа?

– Скажи – зачем ты убила его? – спросил отец, не обернувшись.

«Ему уже донесли!» – поразилась девочка.

– Он был вором! Я его выследила!

– Да, догнала и стоптала конем, а потом вонзила нож в грудь. А украл он всего лишь гуся…

– Всё было не так! Он стал поносить меня… – Алвириан вспомнила исказившееся лицо паренька и ругательства, которые он кричал, держа в руках короткую увесистую палку. Он был голодный, тощий и злой. Она убила его честно – Красотка только толкнула вора в траву…

– За такое преступление, – отец выделил последнее слово, – мальчишке грозили бы вырванные ноздри и год работы на семью той женщины. Или выкуп, который он конечно же не собрал бы…

– Я поступила правильно! – выкрикнула Алвириан, топнув ногой. – Он напал на меня!

Она вспомнила, как соскочила с седла, насмехаясь над неудачником, а он, не выдержав, бросился на неё, несчастный, ничего не умеющий глупец. Даже и не понял, как она оказалась рядом, лишь посмотрел на рукоять кинжала, торчащую из впалой груди…

– Может быть, – помолчав, согласился отец.

– Ты не веришь мне!? – девочка сжала кулаки и злые слёзы выступили у неё на глазах. – Он же вор, а я твоя дочь!

– Ты моя дочь, Алвириан. И твоя мать просила меня заботиться о тебе, – как эхо повторил отец, смотря на колеблющееся пламя свечи. – И ты хочешь быть воительницей.

– Да! Что в этом плохого?

– Так тому и быть, – ровным голосом ответил отец.

На следующий день он отвез девочку в Кавлу, а через год обучения, что было очень быстро, Алвириан отправилась в «Дом» в Ар-Тахасе.

Она не видела отца уже восемь лет, только знала, что он до сих пор живёт в своём имении и разводит лошадей. Сегевел никогда не запрещал ей видеться с родителем, но она ни разу не воспользовалась случаем, чтобы заехать домой.

Свеча мигнула, и дева очнулась от своих дум. Вновь пересчитав золото, она вызвала слугу и приказала ему принести таз с горячей водой.

Тахиос дождался Кискейлта и теперь они сидели углу за самым маленьким столиком, потягивая тёмный эль.

– Скоро обратно поедешь?

– Ещё не решили. Может, останусь в гарнизоне до весны. Весной всегда перестановки происходят… но после того, как мы видели… – амалер огляделся по сторонам и снизил голос до шепота, – сам знаешь кого, меня всё больше тянет на родину.

Тахиос кивнул.

– Слушай, я вот тут подумал, может ты знаешь… в общем, когда я путешествовал по Бенорту – мне помог один архивариус. Хорошо помог. Ну, где здесь можно найти подобных людей? За сведения о Зеркале я заплачу…

– Друг мой, – рассмеялся горец. – Я ничего не знаю о таких вещах. Но ученые мужи в Ангмассалике имеются, несомненно.

– Может быть, ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы мне помочь? Собиратели древностей…

– Это надо обдумать, – важно ответствовал амалер. – Выпьем пока.

– Что ж, поддержу.

«Мальчишка и то больше сказал! Но как же подобраться к главному?» На миг юноша словно увидел себя со стороны: осторожные, выискивающие слова, намёки… Тахиос стал неприятен самому себе и решился, поднимая очередную кружку.

– Прости моё любопытство, ты уже рассказывал мне в дороге, ради чего вы все здесь, но… все ли так заинтересованы в победе?

– О чем ты?

– А не случалось у вас такого, что кто-то в гарнизоне был нечист на руку? – осторожно спросил сирота.

Кискейлт нахмурился и посмотрел по сторонам.

– Зачем ты хочешь это знать?

– Не сочти, будто я привык к такому образу жизни, но в моих делах… лучше всего… в них иногда могут помочь вот такие люди…

Горец стал угрюмым, и в молчании опорожнил свою кружку. Потом хватил кулаком по столу.

– Ты мне нравишься, парень! Но то, о чём ты говоришь… ладно, забудем. Давай выпьем ещё.

Они опорожнили ещё по кружке. И ещё. Голоса их стали громче.

– Ты думаешь, мне нравится тут служить? Моя родина – Къёккендемлинг! Там, в горах могилы моего отца и матери, там мой клан воюет с этими свиньями из Индэльгейма, и спускается к морю, чтобы плыть на запад, на север, на юг – куда позовёт душа! А я сижу здесь, иногда бок о бок с грабителями, насильниками и трусами, и жду, когда со скал спустятся беловолосые убийцы с топорами наперевес и погонят нас, как зайцев. Мне ещё повезло, что я попал к Домарду, – он бесстрашен и его не проведёшь, мы славно рубились под его началом два года назад…

Тахиос навострил уши.

– Под Гарном? С этим, как его, старшим сыном который должен был стать герцогом в Бенорте?

– Да нет, во славу Трёх Святых, с Отером мы не встречались – он бы нас покрошил, его и взяли-то случайно… нет мы там не были… если хочешь спросить об этом, надо спрашивать Фрольда, – несмотря на опьянение, Кискейлт улыбнулся несколько нервно.

– А это кто такой?

– Маладший брат нашего главного казначея. Чернокнижник, вот он кто. Он там был со своими. Подъехал, правда, после того, как Наорка уже схватили, но без него не обошлось, точно тебе говорю.

– Ладно, – икнул Тахиос. – Спрошу у Фрольда, да.

– Ты слушай сюда. Если тебе жизнь дорога, ты даже не суйся к нему – понял?

– А он что – и вправду чернокнижник? В лягушку меня превратит что ли?

– Фрольд Лёкхед, – горец перегнулся через стол и поймал сироту за плечо. – Это верная смерть. А старший братец – Паэн, его покрывает и если нужно – подкупает нужных людей. Так что забудь. На него и издалека-то глядеть страшно. Выпьем, чтобы забыть его мерзкую рожу.

– Хорошо.

Они выпили ещё. Но несмотря на то, что число пустых кружек равнялось четырнадцати, солдат словно протрезвел. Заплетающимся языком Кискейлт объявил, что ему нужно в казармы. Тахиос безуспешно предостерегал его, а потом вызвался проводить.

Они шли по свежевыпавшему снегу, держась друг за друга и Кискейлт, потрясая крепко сжатым кулаком, называл сироте имена знаменитых воителей его рода.