Сергей Шуба - Поиски мира

– У меня в палатке сидит твой приятель, – сказал Гнакон, возвращая меч в ножны. – Он увезет тебя. А пока иди, поспи. Тебе надо отдохнуть.

– Что? – не поняла Алвириан.

Потом с трудом обернулась, и увидела человека с курчавыми волосами, одетого во всё серое. Он слышал их разговор.

– Пошли птицу в «Дом», – устало сказала дева.

– Да. Но нам тоже нужно выехать через несколько часов.

– Ну так разбудишь меня.

Она спала без сновидений – словно провалилась в черную яму, и когда посланец сегевела поднял её, не смогла сразу вспомнить, в каком месте очутилась.

– Нам надо проехать всего десять лиг, там уже ждёт колесница, – сказал человек, желая подбодрить деву, настолько измученной она выглядела.

Алвириан кивнула. Жеребец, которого накормили и почистили, смотрел на неё влажным глазом, склоняя свою благородную шею, и, казалось, готов был бежать, несмотря на то, что соловая шкура его утратила свой лоск, а бока впали. Разведчики смотрели на коня с откровенной завистью – такие скакуны стоили целого состояния.

Шпионка устало потрепала жеребца по холке.

– Что, мой хороший? Не нравится тебе здесь?

Гнакон, который, казалось, за всё время так и не сдвинулся со своего места у входа в палатку, сказал:

– Он может продержаться ещё сутки, не более. Ты совсем загнала его.

Алвириан взглянула на пограничника.

– Меняю на твоего.

Сзади кто-то шумно выдохнул. Это был царский подарок.

Влажный воздух давил на плечи, солнце в тумане закатывалось за край земли, что означало завтрашний дождь. В наступившем молчании дева не выдержала и зевнула, прикрыв рот рукой.

– Я верну коня, – наконец сказал Гнакон. – Или найду того, кто приведет его к тебе. Лачер! – приведи Быстрого.

Смуглокожий крепыш с горбатым носом проворно сбежал вниз по склону и вскоре вернулся, ведя в поводу гнедого в яблоках коня. Человек в сером уже сидел на своей лошади, равнодушно оглядываясь по сторонам.

– Что передать? – спросила Алвириан перед тем как вскочить в седло.

– Передай, что они будут на границе самое большее через неделю, – серьёзно сказал Гнакон. – Тулэк не станет удерживать их. Нам нужны войска – никакое ополчение не сдержит пятьдесят тысяч кочевников, хотя, возможно, старший сын отколется и уведет своих людей в Крераф. Владетель Восточной фемы предупрежден нами.

– И это всё, что ты смог сделать? – спросила дева.

Не дожидаясь ответа, она хлестнула Быстрого по крупу и помчалась на Юг. Глаза кололи злые слёзы. Её нагнал человек сегевела и, вырвавшись вперед, стал показывать дорогу.

Гроза тяжко ворочалась в ночи. Возариус покинул свою палатку и прошелся по лагерю, до самого частокола. Часовые отдали ему честь и один из них – ветеран многих кампаний с серебряным значком на плаще, сорванным голосом прокричал, перекрывая раскаты грома, что вокруг всё спокойно.

Император похлопал его по плечу и всё же взошел в дозорную башню, рыкнув на телохранителей, которые сунулись вслед за ним.

Молния расколола небо пополам, в её лиловом свете Возариус на миг увидел далёкие холмы, на которых располагались отряды бенортов. Потом навалился невероятный грохот, зато стала видна редкая цепочка огней во вражеском лагере.

За плечом императора возник встревоженный начальник Северной Фемы, которому доложили, что Непобедимый ночью самолично проверяет посты.

– Ваше величество?

– Всё в порядке, Асбогаслан, – успокаивающе махнул Возариус. Он хотел добавить, что ему не спится, но потом передумал – не хотелось кричать понапрасну.

– Разведчики недавно вернулись, они сказали, что бенорты не будут нападать!

«Хотя ночь как раз создана для этого, – подумал Возариус. – И это понимает дикарь, сидящий в своём шатре».

Отер действительно пришел, грязный, пропахший перегаром, в изрубленной броне, и предложил напасть на «предателей» под покровом темноты. «Сказал, что ему нужен лишь один легион поддержки, а я обещал подумать и отослал… Потому что не верю ему». Император посмотрел направо – там, под защитой лагеря анриакцев устроились сторонники Отера. Они прибывали с каждым днём, впрочем, как и убывали. Возариус знал, что среди этих последователей появляются лазутчики и убийцы, посланные этим повелителем Гвеллаха, что взял на себя бремя войны с Анриаком. И он действовал весьма успешно, надо отдать ему должное. Возариус вспомнил разграбленный и подожженный обоз три дня назад, вспомнил разбитый наголову полк кавалерии при переправе через безымянную речушку в самом начале кампании, и чрезвычайно удачную вылазку этих варваров, когда они прорвались через укрепления и в начавшейся свалке император был вынужден биться возле своей палатки, пока телохранители не организовали для него отход.

Два дня назад к Белону Красивому присоединился Танкред Наорк и они заняли позиции на этих холмах, преградив путь легионам Возариуса. Сил у варваров было примерно втрое меньше, чем у императора, но Возариус ещё двадцать лет назад научился просчитывать каждый шаг в борьбе с казалось бы заведомо слабым противником.

Вот и теперь разведка доносила, что у неприятеля достаточно выгодное положение: за холмами течёт неширокая и неглубокая река, так что внезапно окружить бенортов не получится. Возариус думал о том, чтобы скрытно послать на тот берег кавалерию, тем более что Накимос жаждал реванша, но эти дикари имели глаза и уши повсюду, так что маневр мог принести больше вреда, чем пользы.

Завтрашний день должен показать, насколько молодой герцог управляет своими чувствами, потому что император намерен был выманить их с холмов и постараться отрезать от реки.

«Но ни в коем случае не ночью. Нельзя так рисковать».

Возариус вновь повернулся к Асбогаслану и мельком увидел лагерь, таящийся в ночи, приникший, – по навесам, под которыми горели костры, и палаткам сеял непрекращающийся тяжёлый дождь.

– Посылайте разъезды регулярно и пусть в них будет вдвое больше людей чем обычно. Они не должны застать нас врасплох, если всё же решатся напасть.

Асбогаслан четко, по-военному кивнул и сбежал вниз, как простой посыльный. Возариус помнил его пятнадцатилетним мальчишкой. Тогда был тяжёлый поход к Кантабрийским горам, после чего они вышли к озеру Оверд, осадили и разграбили Тсальк и Ниппилар начал переговоры о мире, заодно прекратив подначивать горских князьков к нападениям.

Тогда он сам был всего лишь одним из стратигов, и рядом был Гнакон, чьё лицо ещё не украшали шрамы степняцких сабель…

Император невидящим взором смотрел вдаль, несмотря на то, что порывы ветра бросали ему в лицо горсти холодной воды. Стряхнув картины тридцатилетней давности, Возариус широким шагом прошелся по дозорной площадке – два шага до брусьев, поворот, ещё два шага, – бросил мимолётный взгляд на укреплённые ворота, потом во внешнюю клубящуюся тьму и начал спускаться, сопровождаемый дождём. Внизу телохранители окружили его, и повели к императорскому шатру, утопая по щиколотку в грязи.