Эрлик в тумане

— Вальтер, тебе ещё не надоело бездельничать? — спросил Франц.

Он видел, что близнецы устали, что они голодны и испытывают боль, хотя великолепно это скрывают. Даже ему оказалось непросто её разглядеть.

— Мне не давали заданий. Я жду, когда появятся Соседи или кто-нибудь ещё.

— Адмиралу их тоже не давали, но он нашёл себе занятие в первый же день.

— Это его дело. Я жду задания.

Братьям не нашлось, что возразить. Формально он был прав: они — руководители экспедиции. Пусть сами дают поручения, если их так раздражает его безделье.

— Насколько я понимаю, Тома не ответила на ваши вопросы, — сменил он тему.

Братья не стали врать.

— У неё было видение, — спокойно ответил Франц, — хотя отвечать на вопросы она действительно отказалась.

Он посмотрел на Саар. Старуха сидела, сгорбившись; её длинные белые волосы свисали по обе стороны лица, контрастируя с тёмным узорчатым халатом. Я тебе не нравлюсь, подумал он, и ты мне тоже. Но твоя власть над Томой скоро кончится, не обольщайся.

— Ты ведь выходил на палубу, — сказал Джулиус, — видел туман. Тебе не показалось, что в его движениях есть система?

— Я не всматривался, — ответил он и тут же пожалел об этих словах. Но братья не воспользовались его ошибкой, не ухватились за фразу. Похоже, именно такого ответа они и ожидали.

— Знаешь, какой эксперимент госпожа Саар проводила сегодня днём? — спросил Франц.

— Конечно! — сказал он, раздражаясь, что близнецы говорят с ним как с недоумком.

— В таком случае считай, что у тебя появилось задание, — в голосе Джулиуса чувствовался едва заметный сарказм. — Завтра госпожа Саар будет работать с человеком. То есть с тобой.

— Со мной? — переспросил он, не веря своим ушам. — Это шутка такая?

— Я похож на шутника? — осведомился Джулиус.

— Кот вернулся полумёртвым!

— Ты был в медотсеке? Узнавал, как у него дела?

Он не ответил. Подобная мысль даже не приходила ему в голову.

— Советую зайти, — продолжил Джулиус. — Поговори с Евой. Завтра ты пробудешь с той стороны порядка десяти секунд. Достаточно, чтобы составить первое впечатление. Переход — это вопрос нашего выживания. Мы не сможем его избежать, если впереди у нас «Эрлик». А ты лучше других поймёшь, что там происходит. Побочные эффекты будут, но, по словам Евы, они что-то придумали.

Он молчал, поражённый и испуганный. Сейчас он не знал, что им сказать. Саар продолжала смотреть на него с неприязнью. Он встал.

— Ладно. Тогда я пойду в медотсек.

Франц просто кивнул, однако во взгляде Джулиуса он прочёл нечто неопределённое, что-то, чего он, к своему удивлению и тревоге, не смог разобрать.

Корабельное время приближалось к десяти вечера, но Ева и Вайдиц оставались в лаборатории. Кот лежал в тёмном углу на небольшом столе, куда биолог положил свёрнутое одеяло. Казалось, он спал, но глаза его были приоткрыты.

— Не могу сказать, что ему сейчас очень хорошо, но, по крайней мере, он больше не падает, — сказала Ева.

— Не падает? — переспросил Вальтер.

— Так говорил его вестибулярный аппарат. Не знаю, почему он продолжал падать после возвращения, но сейчас мы просто отключили его анализатор — и периферию, и нерв, и мозговой отдел. Одна мышь умерла. Мы не хотим рисковать.

— Умерла мышь? — переспросил Вальтер, вытаращив глаза. — Умерла? А если…

— Никаких если, — уверенно ответила Ева. — Как только ты вернёшься, мы и тебе его отключим.

— Правда, время восстановления неизвестно, — сказал Вайдиц из-за пластикового щита своей лаборатории. — Но мы решим эту проблему. Другого выхода нет.

— А что он чувствует сейчас? — спросил Вальтер, указывая на кота.

— Ничего, — ответила Ева. — В таком состоянии он не может сделать вывод о положении своего тела. И не может им управлять. Человек бы смог, но не кот.

— То есть ему не больно?

— Вальтер, ты окажешься в пространстве с дополнительными измерениями, — сказала Ева. — Это не какие-то колдовские штучки, и тебя там не поджидают чудовища. Это просто новое направление движения. Ты будешь двигаться необычным способом. И всё.

Вальтер посмотрел на неё внимательнее. Нет, пожалуй сейчас она не была высокомерной. Холодной — да, но у женщин это частая защита.

— А нельзя отключить анализатор до того, как я туда отправлюсь?

— Можно. Но тогда мы ничего не узнаем. Извини. Мы думали, первым пойдёт Кан. Он все уши нам прожужжал, что хочет туда отправиться.

Вальтер выпрямился.

— Он оборотень, наполовину животное. Он не сообразит! Если там будут системы, он их не увидит.

Ева посмотрела на него с удивлением. Потом кивнула.

— Надеюсь, ты не думаешь, что ты здесь просто так, в качестве балласта? Близнецы не настолько щедры, чтобы брать с собой экскурсантов. В команде только те, кто им действительно нужен. Они умеют просчитывать будущее не хуже Томы, только со своих позиций. Ты на своём месте, Вальтер, и завтра — один из твоих дней. Если у тебя есть вопросы — задавай. А если нет — иди отдыхать.

Он не стал заходить к Томе и даже не вспомнил о ней, проходя мимо её каюты. Мысль о том, что завтра его жизнь и рассудок подвергнутся опасности, больше не пугала. Он не был балластом, братья это признали, а слова Евы вселили в него уверенность. Они — и новое применение своего дара.

Утром его ждали хорошие новости. Мышь и Кеплер полностью поправились. Мышь бодро скакала по вольеру, Кеплер ушёл обходить корабль. Когда Вальтер с Евой и Вайдицем поднялись на палубу, они не встретили там праздных зрителей — только действующих лиц: Саар, Юхана с камерой и Сверра. Вальтера ожидал такой же прозрачный ящик, в каком вчера сидел кот, но размером побольше.

— Ты пробудешь там десять секунд, — напомнил Сверр. — Это немного, но достаточно, чтобы что-то увидеть или почувствовать. Постарайся не отключиться и запомни, что сможешь.

Вальтер забрался в пластиковый контейнер. Сверр завинтил запоры, отошёл подальше, поднял его в воздух, и Саар одним движением отправила ящик в искривлённое пространство.

Ничего не зная о том, где он окажется, Вальтер полагал, что здесь тоже будет темно, хотя в глубине души надеялся увидеть что-нибудь фантастическое — необыкновенные звёзды, галактики, или даже Соседей.

В многомерном пространстве перехода действительно была темнота, но он бы честно постарался вглядеться в эту новую тьму, если б не ощущение, охватившее его одновременно с темнотой. Он падал.

Это было странное падение. Его мозг говорил, что он с огромной скоростью несётся вниз, в невидимую бездну, и вместе с тем двигается в противоположном направлении — вверх. Оба этих ощущения не противоречили друг другу, не вступали в конфликт; он чувствовал, как падает и поднимается одновременно.