Эрлик в тумане

Но если отношения Кана с младшими сёстрами были натянутыми и неоднозначными, со старшими — Тао и Ин, — они складывались гораздо лучше. Когда за большим обеденным столом собиралась вся семья Ди — а такое бывало, хотя и очень редко, — Ксу с удивлением и недоверием следила за их разговорами, вращавшимися вокруг материй, в силу возраста ей неинтересных и непонятных. Политика казалась скучной, биотехнологии — таинственными и далёкими от реальности, обсуждаемая магия — чересчур сложной. Ксу никогда не задумывалась, почему Кан живёт не с ними и даже не с отцом, служившим в Африке вот уже почти два десятка лет; её вполне устраивало, что тревожащий её человек большую часть времени находится в другой стране. Жизнь шла своим чередом, пока три года назад между Каном и отцом что-то не случилось.

Ксу не знала, в чём было дело, однако неизвестное ей событие радикально изменило их отношения, и Кан перестал появляться в доме, если здесь был отец, хотя прежде всегда старался погостить в Дахуре хотя бы неделю, когда тот приезжал в отпуск.

Ксу отыскала телефон и включила монитор. Большой плоский экран на противоположной стене озарился зелёным светом, и перед ней появилась картинка рабочего стола, Истинные пирамиды, где работала её старшая сестра Тао. Ксу уселась поудобнее, нацепила наушник с микрофоном, чтобы Кан не слышал, о чём они говорят, и, глубоко вздохнув, набрала номер отца.

Вместо ответа на мониторе появился таймер, ведущий обратный отсчёт. Судя по нему, отец будет занят ещё целых полчаса. Ксу стащила наушник, выключила экран, отбросила телефон и забралась под одеяло. Столько времени наедине с ним! Ну почему всё так несправедливо?

Поворочавшись несколько минут, она встала, надела поверх пижамы тёплую кофту и отважно спустилась вниз.

Кан сидел за обеденным столом, неподвижный, словно статуя, и глядел на сцепленные перед собой руки. Ксу нерешительно остановилась в дверях. Брат посмотрел на неё, и по спине девушки опять побежали мурашки.

— Папа сейчас занят, — сказала она. — И будет занят ещё полчаса.

Кан молча кивнул и опустил глаза. Ксу нервничала, не зная, как себя вести, но уже начинала чувствовать кое-что ещё кроме привычной тревоги. Например, обиду. Почему он раньше с ней не разговаривал? Значит теперь, когда ему понадобилась её помощь, можно вот так запросто…

— Ты не в школе, — вдруг сказал брат, будто только что это заметил. — У вас каникулы?

— Нет. Меня укусил червяк.

— Червяк? — Кан снова посмотрел на неё.

— Древнеликий червь. Мы вчера проходили их на уроке, я открыла крышку, и он меня укусил.

— Разве вам не говорили, что они ядовиты?

— Говорили, но я всё равно открыла, — вздохнула Ксу.

— Зато теперь у тебя иммунитет к их яду. Если они снова тебя укусят, ты не заболеешь.

— Правда? — удивилась Ксу. — Но всё же я постараюсь, чтобы больше со мной такого не было.

— Думаю, тебе лучше лечь, — сказал брат. Он продолжал смотреть на неё, и Ксу совсем не нравилось выражение его лица — точнее, всякое отсутствие любого понятного ей выражения.

— Наверное, — пробормотала она, оттолкнувшись плечом от стены.

— Хочешь, я тебя провожу?

— Нет! — Ксу непроизвольно отпрянула, и ей стало грустно, стыдно и обидно.

Обхватив себя руками, она поплелась наверх, легла в постель и скоро задремала. Ей даже успел присниться какой-то сумбурный сон, в который вдруг вклинилась мелодия звонка. Ксу зашарила по одеялу, с трудом отыскала телефон и включила экран.

Увидев отца, она почувствовала огромное облегчение и едва не расплакалась.

— Что с тобой случилось? — спросил он так мягко, что Ксу не выдержала: из-за пережитого по её щекам потекли слёзы.

— Папа, меня укусил червяк! — воскликнула она. — Вчера, на уроке! Древнеликий червяк…

Слёзы застилали ей глаза, и она не видела, как на секунду отец улыбнулся.

— В этом нет ничего страшного, — сказал он. — Через несколько дней всё пройдёт. Зато теперь у тебя иммунитет к их яду. Если они снова тебя укусят, ты не заболеешь.

Потрясённая Ксу подняла глаза. Совпадение казалось слишком невероятным.

— Папа, почему вы с Каном поссорились?

Отец слегка нахмурился.

— Что? — сказал он, и будь Ксу здорова, то не рискнула бы продолжать.

— Вы поссорились, — жаловалась Ксу, — и он больше не бывает здесь, когда ты дома — только когда тебя нет, а я его боюсь, понимаешь? Я его с детства боюсь, сама не знаю, почему. Почему мне так страшно, когда он рядом? — Она уже не смотрела на экран, поглощённая собственным несчастьем. Отец ждал, пока она выговорится. — А Кан говорит, он здесь не при чём, и я боюсь кого-то другого. Кого? Папа, почему всё так ужасно!

— Ксу, послушай меня, — вздохнув, сказал отец. — То, что между нами произошло — обычные противоречия отца и сына. Придёт время, и мы их решим. Тебе не надо об этом думать. Тем более тебе не надо бояться брата. Поправляйся и возвращайся к учёбе. Мы все очень ждём твоих успехов.

Ксу вытерла слёзы.

— Кан здесь, — сказала она. — Он хочет с тобой поговорить.

— Вот как? — Отец кивнул. — Это хорошо. Я с ним поговорю.

Ксу в третий раз спустилась вниз. На кухне ничего не изменилось, словно прошло не сорок минут, а несколько секунд. Своей неподвижностью Кан мог бы посоперничать с пауком-охотником.

— Иди, — сказала она. — Он тебя ждёт.

Кан встал, а Ксу уселась на стул, подтянула колени к подбородку и обняла ноги.

— Ты плакала из-за меня? — спросил Кан от лестницы.

— Нет, — буркнула Ксу. — Из-за червяка.

— Я теперь, наверное, долго не приду, — негромко сказал Кан и начал подниматься.

«Вот и хорошо, — подумала Ксу, крепче обнимая колени. — Вот и хорошо».

Никогда ещё Вальтер не видел столько бумажных книг. В его семье не было ни одной. Даже в школьной библиотеке, куда он приходил заниматься, их хранилось гораздо меньше.

В каменной церкви не было ни скамеек, ни стульев; всё пространство старого одноэтажного здания пустовало, и только вдоль стен шли тёмные деревянные полки, плотно уставленные книгами. Книги принадлежали разным временам: старинные, в кожаных переплётах; книги прошлого века на жёлтой выцветшей бумаге; новые, дорогие, в мягких пластиковых обложках с коричневым шрифтом на плотных белых листах. Разные языки, разные темы. Магия, технология, беллетристика, биографии. Они стояли без видимого порядка и не по алфавиту. Там, где когда-то находился алтарь, теперь был обычный письменный стол, а на столе — монитор, словно объект современного поклонения.

Место, куда он попал, его напугало. Рано утром его разбудил холод, проникавший в комнату через открытый оконный проём без рамы. Вальтер помнил всё случившееся, но не представлял, что с ним произошло после встречи с чёрным гепардом. В комнате стояла одна только кровать с худым матрасом и тумбочка. Дверь в коридор была открыта.