Эрлик в тумане

— Меня зовут Франц, — сказал близнец слева, протягивая руку.

— Оперативный командующий Северного флота Легиона, адмирал Имедей Ганзориг, — официально ответил тот и пожал её.

— Джулиус, — представился правый. Ритуал знакомства повторился. Фостер подвинул себе и Ганзоригу стулья, и они сели напротив братьев.

— Что вы хотите узнать? — сказал Франц.

— Вы здесь давно? — спросил адмирал.

— Нас пригласили через несколько дней после происшествия.

— Вы ведёте съёмку?

— Конечно, ведём, — помедлив, ответил близнец.

— В каких режимах?

— Во всех. И Соседей мы не засекали, если вы об этом.

— Кто просматривал записи? — Ганзориг полуобернулся, оказавшись лицом к залу. На ближайшем к себе мониторе он увидел два столбца цифр, бегущих сверху вниз, и пустое чёрное окно в правом углу экрана.

— Вообще-то никто. Этим занимается компьютер, — сказал Джулиус. Ганзориг услышал в его голосе недовольство и подумал: «Возможно, кое-что они всё-таки проглядели».

— Ясно, — сказал он. — Надеюсь, записи сохранились. Мне нужно, чтобы все их просмотрели живые люди. Во всех режимах. Глазами. Соседи далеко не всегда — а я бы сказал, почти никогда, — не влияют на характеристики среды так, чтобы их можно было засечь компьютерами именно как Соседей. Они маскируются под природные явления, либо вообще доступны только живым глазам.

— Если бы там кто-то летал, компьютер бы его засёк, — возразил Джулиус. — Мы знаем, что Соседи влияют на магнитное поле, порождают сухие грозы…

— Здесь вы от них сухих гроз не дождётесь. И с движением всё не так просто. Я не раз видел Соседей вместе с командой корабля, но ни один прибор на них не реагировал. У нас остались только фотографии и не слишком качественные видеозаписи.

— Отсюда возникает резонный вопрос — не есть ли Соседи результат свойства нашей психики порождать коллективные галлюцинации? — сказал Джулиус не без сарказма.

— Распространённая теория, — слегка улыбнувшись, кивнул Ганзориг. — Расскажите её тем, кому эта галлюцинация спалила зрительные нервы или перепутала все связи в двигательной системе.

— Есть и другая теория, — вставил Фостер. — Что Соседи — действительно свойство нашей психики порождать подобные объекты во плоти.

— Будет очень интересно просмотреть записи, — сказал Ганзориг. — Компьютеры, я полагаю, галлюцинациями не страдают, и если Соседи здесь были, они их зафиксировали, но не распознали.

— Хорошо, — сказал Франц. — Правда, записей много, с разных точек, за два месяца… Это не быстро.

— Это быстро. На «Цзи То», если мне не изменяет память, больше шести сотен человек экипажа. Я прошу задействовать всех свободных матросов и лётчиков и распределить материал между ними. Мистер Фостер, где команда, которую я должен консультировать?

— Команда будет завтра, — ответил Фостер.

— Тогда к завтрашнему дню я должен иметь результаты наблюдений.

Ганзориг посмотрел на близнецов. Джулиус буравил адмирала недружелюбным взглядом, но больше не спорил. Франц просто кивнул.

— И ещё один вопрос. Если «Эрлик» не может выйти из аномалии, чем ему поможет эта группа?

— У нас есть несколько точек зрения на то, что случилось с «Эрликом», но не он — основная причина, по которой командование посылает туда людей, — ответил Франц.

Ганзориг воззрился на Фостера.

— Не он ? То есть как — не он?

Фостер был непроницаем.

— Если они смогут помочь «Эрлику» и команде — замечательно. Если они их вернут — ещё лучше. Но это второстепенная задача. Снаружи мы не можем изучить это явление, а судя по всему, оно представляет опасность. Беспилотники теряют сигнал…

— А люди? — перебил Ганзориг. — Люди не потеряют сигнал? Они там выживут? Откуда вы знаете, что внутри за среда?

— Мы полагаем, что среда там в общих чертах не отличается от нашей, — сказал Франц. — Лично я не знаю, почему свет так долго добирался до выхода, но вряд ли там такое огромное пространство. Нам представляется, что причина в другом.

— Тогда почему «Эрлик» до сих пор внутри?

— Команда могла погибнуть. Или он застрял.

— Застрял? — удивился Ганзориг. — В чём там можно застрять?

Франц посмотрел на брата. Тот сказал:

— Мы вам завтра покажем, когда соберётся группа.

Ганзориг не стал настаивать. Братья хотели произвести впечатление не на одного адмирала, а с такой темой и парой тайн в рукаве сделать это было несложно.

Под холмом, в десяти метрах от поверхности, на куче земли лежал чешуйчатый гепард и подслушивал чужие разговоры. Будь он в своём человеческом облике, эта нора казалась бы ему непроницаемо чёрной, но сейчас глазами волшебного зверя он видел серо-серебристое свечение, пронизывающее воздух и все подземные коридоры. Свечение сгущалось у стен и конденсировалось на них, стекая плотными каплями и собираясь по углам. Однако призрачный свет ни о чём не рассказывал. Гепард прислонился головой и ухом к земляной стене, пытаясь что-нибудь услышать.

Как в океане общались киты, так под землёй общались существа, которых колдуны называли ископаемыми вампирами — не совсем справедливо, поскольку они были не кровососами, а ночными хищниками, большую часть времени проводившими в толще земли. Сами себя они называли пхугами, что могло навести на мысль об их происхождении, вот только появились они прежде всех человеческих народов и прежде всех млекопитающих, став свидетелями эволюции древних обезьян и долго не считая их ничем иным, кроме своей добычи. Гепард улавливал отдалённые разговоры, смысл которых от него ускользал. Ближайшие соседи молчали — спали, думал гепард, или ушли на глубину. Пхуги были неутомимыми копателями; если они не спали и не искали пищу, то рыли норы. Рост температуры их не пугал — от неё защищала магия. Некоторые предпочитали жить в океанах. Существам, способным играть со своим геномом, будто с конструктором, и менять его путём горизонтального переноса, было несложно адаптироваться к воде.

Гепард вскочил, побежал по коридору, поднялся по крутому склону, запрыгал по камням и оказался в пещере, где стояла гробница. В человеческом облике он старался здесь не бывать, однако сейчас пришёл сюда прощаться, а не жалеть себя. Потоптавшись на месте, гепард поставил передние лапы на основание гробницы и обратился в человека.

— Только пожалуйста, не начинай всё сначала, — сказал Фаннар.

— Я не начинаю, — проговорил Кан. — Я и не заканчивал. — Он вглядывался в лицо каменного изваяния так, словно ждал чуда.

— Прекрати. В любом случае, я не позволю тебе это сделать. Только потеряв жизнь, начинаешь её ценить.

— Я потерял её год назад. То, что сейчас — не жизнь.

— Поверь, тебе просто не с чем сравнивать. — Фаннар помолчал. — Ты думаешь, что остался один. Но на самом деле это не так. Никто из нас тебя не оставит, ты наш брат…