rain_dog - Летучий корабль

- Что нового в Англии?

- Ну, что Вам сказать, Юэн? Наверное, все по-старому. Честно говоря, не могу поверить, что Вас могут заинтересовать перестановки в правительстве.

Да, тут он прав — меня не могут заинтересовать никакие правительства — ни маггловские, ни магические.

- А Вы давно уехали?

- В мае прошлого года.

- Не скучаете? — он делает маленький глоток кофе из своей чашки.

- Нет, — беззаботно признаюсь я, — совершенно. Мне нравится здесь.

- Простите мое любопытство, Юэн. Но ведь наверняка у Вас там остались друзья, близкие? По ним не скучаете?

- Я пишу им иногда. Знаете, у всех своя жизнь. Вот и у них тоже. Со временем все сводится к тому, что спрашиваешь, как дела. А в ответ узнаешь, что у всех все благополучно.

Так, наверное, бывает у многих: кто-то женится, учится, где-то работает, заводит детей. А ты вот уезжаешь, и постепенно становишься для всех инопланетянином. Хорошо хоть он не читает мне мораль о ценности дружбы и простых человеческих связей в наше время. И странно, что он не спрашивает о родителях.

- Вы ведь учитесь в Загребе? Хотите остаться здесь работать? — маленький кусочек шоколадного мороженого на маленькой ложечке в его пухлых пальцам поблескивает оплавляющимися на солнце боками.

- Да, если повезет, в какой-нибудь международной компании.

Мы некоторое время молчим, но как ни странно, я не мучаюсь, как это всегда бывает, когда разговариваешь с совершенно чужими людьми, что бы сказать такое дальше, чтобы заполнить неловкую паузу. Просто ем мороженое и пью кофе — медленно, маленькими глотками, прикуривая вторую сигарету. И разглядываю маленькую сережку у него в ухе — серебряный квадратик, а на нем будто вдавленные значки, похожие на отпечатки птичьих лап. Интересно, что он обо мне думает? Что я идиот, отказавшийся учиться в Англии, выбравший заштатный европейский университет, чтобы быть поближе к морю? Мне и самому в свое время было не так просто понять, почему я уехал именно сюда. Просто никаких иных вариантов я даже не рассматривал.

- И все же… — да, он явно чего-то не понимает в моем рассказе. — Вы не думаете, что с образованием, полученным в Англии, реализовать подобный план было бы значительно проще?

- Наверное, я просто хотел здесь жить…

- Говорят, люди возвращаются туда, где когда-то были счастливы, — вдруг задумчиво произносит он. — Вы были здесь счастливы, Юэн?

- Счастлив? — я на секунду задумываюсь, даже не успев растеряться от его вопроса. А потом отвечаю, совершенно неожиданно для себя, а ведь и не собирался с ним откровенничать. — И да, и нет. Трудно сказать…

Как мне объяснить этому совершенно постороннему человеку, смотрящему сейчас так участливо, что это было тогда, на Кесе? Было ли это счастье? Я сам уже давно задаю себе этот вопрос, но не знаю ответа. Если да, то оно было ужасающе неправильным, ни на что не похожим. Именно такое, как и могло быть у меня.

- Счастлив? — переспрашиваю я, хотя прекрасно помню, что за вопрос мне был задан.— Скорее да, чем нет.

Я даже удивляюсь, что произнес это вслух, откидываю со лба длинную челку — мой ставший уже привычным жест, если я чем-то смущен, но не хочу этого показывать. Раньше я беспрестанно поправлял очки…

- Простите меня, Юэн, — он виновато улыбается, — люди в моем возрасте часто позволяют себе лишние вопросы.

Я улыбаюсь ему в ответ, всем своим видом стараясь продемонстрировать, что все в порядке. Да, такие, как он, полагают, что, раз у них самих уже выросли дети, а то и внуки, то мне можно задавать любые вопросы. Потому что он знает лучше. Потому что… ну, какие у меня могут быть проблемы?

- А Вы почему сюда приехали? Тоже потому, что были счастливы?

Я тоже могу позволить себе проявить бестактность, но англичанин не обижается, просто тихо и коротко смеется.

- Да, тоже был. Наверное, глядя на меня, Юэн, Вы думаете, что это было примерно в те времена, когда здесь высадились первые греческие переселенцы и основали Эпидавр…

- Да, когда нимфы, нереиды и даже богини запросто могли выйти на морской берег и снизойти до кого-нибудь из смертных, многочисленные подтверждения чему и сегодня находят при раскопках.

Черт, и это я тоже произнес вслух. Потому что теперь мой визави уже смеется во весь голос.

- Да Вы романтик, Юэн!

И неловкость от его незапланированного вопроса и моего столь внезапно откровенного ответа сама собой исчезает. Пытаясь скрыть улыбку, я стараюсь уделить больше внимания стремительно растекающемуся от жары шарику ежевичного мороженого, но одновременно украдкой бросаю взгляд на моего собеседника. И как-то автоматически подмечаю, что он очень аккуратен при еде, что несколько необычно для человека его комплекции и возраста — на усах и шкиперской бородке ни единой молочной капли.

- А где Вы живете? — спрашивая просто так, чтобы продемонстрировать заинтересованность, не более.

- У приятеля, у него вилла в Дубровнике. Он доктор, купил участок пару лет назад, построил дом. После войны землю здесь можно было приобрести за гроши.

- Наверное, это по дороге в Трстено?

- Верно.

И мы еще какое-то время болтаем с ним о том и о сем, почему-то я совсем не жалею о том, что принял его приглашение. Он практически не говорит по-хорватски, зато не устает хвалить меня за столь завидный интерес к чужому языку… Мы расплачиваемся, я даже предлагаю проводить его до автобусной станции, но он отказывается, не смея более злоупотреблять моим временем и вниманием. Такой суетливый, даже трогательный. И рубашка у него на спине насквозь мокрая от пота.

А я, расставшись с ним, брожу по набережной, купаюсь, сижу под соснами и смотрю на море. И вечером возвращаюсь домой.

Был ли я счастлив? По всему выходит, что был, хотя я старался не думать об этом на протяжении всех тех пронизанных солнечным светом десяти дней, словно украденных нами у жизни, которую мы оба — я и он — выстроили для себя. Которая больше напоминала тюрьму, как я теперь уже готов признать, не только для меня. Счастлив? Да, но, конечно, не тем утром… Хотя это было уже далеко не утро — время близилось к полудню, но так как мы оба практически не спали в ту ночь, то день для нас только начинался. Я проваливался в сон на пару часов, чтобы потом мгновенно проснуться от жарких, жадных прикосновений его рук. И, стараясь не задумываться о том, что же я делаю, я просто подавался ближе к нему, прижимаясь лицом к горячей подушке, отдаваясь той безумной нежности, которой я не мог и подозревать в хозяине пиратского острова, позволяя ему целовать меня, ощущая, как он входит в мое тело. Чтобы потом вновь заснуть под звук своего имени, произнесенного низким полушепотом. И улыбаться, смутно осознавая во сне, как его губы щекочут мне шею. Как будто я сложил головоломку, которая на деле была совсем простой, но все никак не получалась. А тут раз, один щелчок — и все.