rain_dog - Летучий корабль

- Попробуйте, — говорит он, — все должно получиться.

«Люмос», — произношу я, на конце палочки зажигается небольшой огонек. Как странно, все действительно нормально. Мне вернули магию, в моих руках палочка, мне по-прежнему, несмотря на столь значительный перерыв, подвластны заклятия. А я не ощущаю радости. И у меня такое чувство, что мне не возвратили мою магию, а, наоборот, забрали последние воспоминания о ней…

- Я могу идти, лорд Довилль?

- Еще нет, Поттер, — он протягивает мне какие-то бумаги. — Подпишите.

- Что это?

- Документы о том, что Вы вновь вступаете во владение Вашим домом на Гриммо, а также денежным хранилищем Ваших родителей и Вашего крестного в Гринготтс.

Вместе с бумагами он протягивает мне ключи и еще какой-то конверт.

- Что это?

- Это денежная компенсация от Министерства Магии за вынесенный Вам Визенгамотом несправедливый приговор. Три тысячи галеонов.

- Я не возьму. У меня и так достаточно средств.

- Ничего не могу с этим поделать, — он разводит руками. — Это не мои личные средства. Это то, что Вам полагается от Министерства. И не одному Вам. Такую же сумму получат и другие невинно осужденные.

- И Вы тоже? — я все же не удерживаюсь от глупой детской выходки.

- Я не получу. Меня никто безвинно не осуждал. А вот Вас и Рональда Уизли — да. И еще несколько человек. Так что деньги Вам придется взять. Купите себе новую мантию, — он выразительно смотрит на мое маггловское одеяние. Тоже не удерживается от замечания.

Я не собираюсь с ним спорить, я просто подписываю все требуемые бумаги, предварительно внимательно изучив их содержимое — он выглядит слегка удивленным подобной обстоятельностью, не торопясь, раскладываю конверты, ключи и пергаменты, подтверждающие мои восстановленные права, по карманам просторной куртки Рона. Пусть он тоже видит, что я не спешу. Потому что любой неосторожный жест может выдать меня. А он должен подумать, что мне все равно. Как и ему.

- Я могу идти, лорд Довилль?

И я уже поднимаюсь с мягкого стула с резной спинкой, чтобы сделать шаг к двери. Только бы успеть, только бы не рассыпаться осколками в приемной. А в голове стучит только одна мысль — он расплатился со мной, как расплачиваются за услуги с дешевой шлюхой. Нет, что ты, Поттер, с очень дорогой шлюхой — тебе вернули дом, немалое состояние и даже дали три тысячи галеонов на карманные расходы, чтобы ты ни в чем себе не отказывал. И я даже не оборачиваюсь на своих демонов, нехотя и разочарованно покидающих места за его столом, чтобы удостовериться в том, что они следуют за мной. Я бы предпочел, чтобы они остались у него. Но они, кажется, намерены сопровождать меня всю оставшуюся жизнь, переезжая со мной из страны в страну, останавливаясь в маггловских отелях и на съемных квартирах…

- Гарри, — вдруг тихо говорит он, когда я уже берусь за ручку двери.

И я вынужден обернуться, чтобы лишь на долю секунды увидеть воспоминания о том, другом человеке в его глазах.

- Гарри, — спрашивает он, — что ты собираешься делать?

Это запрещенный прием, господин заместитель министра. Разве не так? После него противник может упасть на арену уже бездыханным. Но я крепко стою на ногах.

- Я пока не решил, — пожимаю плечами. Я уже не так наивен, чтобы он смог растрогать меня, просто назвав по имени.

- Послушай меня, — он вновь тяжело поднимается и делает несколько шагов по направлению ко мне. — Ты можешь выбрать любую работу — Аврорат, Министерство. Что угодно. Мы умеем быть благодарными.

Я молчу. Мне не нужно ни его, ни их благодарностей.

- Ты мог бы поступить в Университет. Почему нет? Гарри…

А дальше он говорит то, чего ему говорить не следовало:

- Послушай, Гарри, мы могли бы…

Я сразу понимаю, о чем он, и отступаю. Всего на полшага назад.

- Нет, мы не могли бы, лорд Довилль, — твердо говорю я ему. — Мне не нужно от Вас и Министерства ни работы, ни благодарности, ни чего-либо еще.

В его лице почти ничего не меняется, он только на секунду опускает взгляд, а когда вновь смотрит мне в лицо, я вижу перед собой лишь величественного лорда, министерского чиновника, который непонятно почему все же снизошел до разговора с никчемным мальчишкой.

- Ничего не хотите, мистер Поттер? — его голос вновь холоден, будто металл скользит по льду…— хотите прозябать на задворках магического мира? Вновь не представляете себя никем?

- Вы уже говорили нам с Роном на острове, что мы готовим себя к жалкой жизни.

Я же обещал себе не пререкаться с ним! Пусть слово твое будет «да» — да, «нет» — нет, а что кроме….

- Теперь Вы даже не герой, мистер Поттер. В той жизни, в которой Вы оказались на этот раз, Вам придется начинать с нуля. Или Вам это кажется непривычным?

- Да, для Ваших я точно не герой, — спокойно соглашаюсь я.

- У Вас, что, совершенно нет амбиций, Поттер? Честолюбия, в конце концов? Желания доказать всем, что Вы не просто экс-золотой мальчик? Будете разносить мороженое у Фортескью? Помогать Джорджу Уизли в магазине?

А Вы вышли из себя, лорд Довилль, констатирую я про себя. Что, неужели и мне удалось задеть Вас? Обещаю, этого больше не повторится.

- Если Джордж будет не против… Мы ничего больше не должны друг другу, лорд Довилль. Ни я Вам, ни Вы мне, — все же эти горькие мальчишеские слова вырываюсь как-то сами, помимо моей воли. — Я могу идти?

- Разумеется.

И я покидаю его кабинет, вежливо прощаюсь с Сибилл, сидящей в приемной, дохожу до двери, думая только об одном — дойти до спасительного коридора, не привалиться там к стене на глазах у тех, кто случайно может увидеть меня там, не разбить кулаки в кровь о камни. Ты не умеешь пробивать стены, мистер Поттер. Иди, еще несколько шагов, впереди лифт, ты точно сможешь, ты даже поздороваешься с теми, кто окажется с тобой в кабине — ты всех их знаешь, ты поднимешься в Атриум. А там Гойл протянет тебе записку — сэр Энтони ждет тебя у себя в Аврорате. Сегодня в 13 30. Ты выйдешь на улицу через вход для посетителей, чтобы только там, в шумной безликости маггловского города, прислониться к каменной холодной стене щекой. И напомнить себе о том, что ты не умеешь плакать…

* * *

Я сижу сейчас, в этот утренний час в церкви Святого Влаха, практически один, если не считать парочки туристов, стоящих у алтаря и разглядывающих фигуру святого, держащего в руках макет города, изваянного из камня. Я смотрю на деревянную скамью перед собой, бездумно вычерчивая на ее темной поверхности замысловатые фигуры. Если сейчас уронить голову на руки, я стану похож на кающегося грешника — неплохой объект для фотосъемки.

Я теперь и сам не знаю, чего я ждал в тот день от господина заместителя министра, заранее решив, что никто из нас ничего не получит. Я же не мог услышать от него извинений в тот день? Да и вообще, глупо было ждать от него чего-либо подобного. И я уверен — даже если бы они и были произнесены, их вряд ли было бы достаточно. Он был виноват передо мной, и он знал об этом, что только заставляло его быть со мной еще более жестоким. И он не мог не понимать, что такой, как я, скорее всего, не простит его. Он был… да, почти равнодушен, у него это всегда неплохо получалось.