rain_dog - Летучий корабль

Он коротко смеется, попыхивая своей трубкой. И тысячи мелких морщинок разбегаются от уголков его младенчески светлых глаз.

- Если Вам будет удобно со мной на мопеде, я могу подбросить Вас до города, — предлагаю я.

- Нет, что Вы! Я еще не решил, нужно ли мне сегодня в Дубровник. Может быть, просто сделаю несколько фотографий — знаете, вон с тех камней, — он показывает рукой на «мои» камни, — очень красивый вид.

- Знаю, — соглашаюсь я.

- Мне уезжать через пару дней, так что надо сделать хотя бы несколько обязательных туристических снимков, — черт, опять улыбается, обезоруживающе, как ребенок.

- Не зайдете к нам напоследок?

Долг вежливости взывает ко мне, требуя произнести это приглашение. А потом мне отчего-то становится немного жалко, что он уезжает. Может быть, просто оттого, что он единственный соотечественник, с которым я встретился за последний год. А, может быть… да, в нем есть что-то такое, отчего с ним легко говорить.

- Трудно сказать, Юэн. Как получится.

- Возвращаетесь в Англию?

- Нет, хочу добраться до Пулы, а оттуда, наверное, махну в Венецию. Хотя там сейчас жарко, и полно народу.

Я был в прошлом году в Венеции, и тоже летом, кажется, именно в августе, так что мне трудно с ним не согласиться.

- На чем поедете?

- До Пулы на автобусе. Сосед моего приятеля, тот самый, у которого вы видели Майбах во дворе, предлагал подвести меня, он тоже собирается в те края. Но, знаете, — тут мой собеседник даже понижает голос, — я боюсь с ним ехать — по виду сущий бандит!

Мне опять становится смешно.

- У меня тоже был знакомый, по виду сущий бандит, — признаюсь я, — знаете, это не помешало ему стать министром иностранных дел!

- В какой-нибудь банановой республике? — ни следа удивления на лице.

- Разумеется, — соглашаюсь я. Я же не могу сказать ему, что этой банановой республикой была Англия. Правда, магическая… — И у него, насколько я знаю, даже неплохо получалось.

- Откуда?

- Что откуда?

- Знаете откуда?

- Из газет.

- А…, — задумчиво тянет он, явно не зная, что сказать мне дальше.

Что ж, раз мистер Робертс не хочет ехать в Дубровник на моем мопеде, мне остается только пожелать ему счастливого пути на тот случай, если мы больше не увидимся. Он кивает, желает и мне хоть немного отдохнуть на каникулах, вытирает о рубашку взмокшую от жары ладонь и крепко жмет мне руку.

- Удачи Вам, Юэн. Это на случай, если я больше не выберусь в ваш чудесный ресторан за очередным стаканом минералки.

- И Вам удачи, мистер Робертс! — я машу ему рукой на прощание и возвращаюсь к брошенному на дороге мопеду.

* * *

Знаете, у меня тоже был знакомый — по виду сущий бандит. А потом он стал министром правительства Магической Англии по внешним связям. И бандитом он был не только с виду. Еще он был пиратским капитаном, убийцей, грабителем и редкой сволочью. И еще он любил, чтобы за ним во всем оставалось последнее слово, потому что отступать или уступать, нет, это было ему вовсе не свойственно. Я сам не понимал, как случилось так, что я ухитрился влюбиться в этого человека, продолжая считать его предателем, уже решив, что никогда, да, никогда в жизни не прощу его за то, что он совершил. Я разговаривал с ним в Министерстве, я говорил ему слова, рвавшие все прошлые, а, возможно, и будущие связи между нами, и совершенно точно знал — я люблю его. И позволю этой неправильной привязанности, страсти, одержимости, тоске, жажде — ну, не знаю, как мне определить все то, что я испытывал к бывшему пиратскому капитану — изуродовать и мою дальнейшую жизнь. Я начал крушить то, что еще оставалось в мире от мистера Поттера, вскоре после волшебного Рождества, встреченного нами втроем на Гриммо в таинственном полумраке теней, что отбрасывали на паркет ветви огромной ели.

Если честно, я сейчас даже не могу вспомнить, что мы — я, Рон и Герми — подарили друг другу на то Рождество. Наверное, это было уже совершенно неважно, мы были давно не дети, так что, вполне вероятно, это были какие-то серьезные вещи или просто безделки. Честно, не помню. Но был мясной пирог в моем исполнении «от мистера Вудсворда», были французские сыры, приобретенные нами «на попробовать», сладости, шампанское, да-да, самое настоящее — потому что Рон считал, что это наилучшее вложение для министерской компенсации. А если Гермионе и казалось, что это не совсем так, то она предпочитала помалкивать, радуясь тому, что этот безумно любимый рыжий недотепа просто с нею рядом.

Мы принимали гостей, хотя в Новой Магической Англии мы и не могли похвастаться большим количеством друзей, но Нев с бабушкой посетили нас, кажется, на второй день Рождества. А на следующий день Джордж Уизли. Наверное, те семейные посиделки вышли весьма печальными, потому что Джордж, хотя практически и не поддерживал никакой связи с родней, оскорбленный тем, как легко они в свое время отреклись от Рона — «Подумай сам Гарри, как я могу считать их своей семьей, когда знаю: случись что со мной — и они также легко забудут обо мне, если им это будет удобно!», так вот, Джордж все же переживал за них. Он вдруг увидел, как в одночасье стал жалок его отец, потерял то, в общем-то, немногое, что пытался выстроить всю свою жизнь, как разом слетела спесь с такого важного министерского Перси.

- Знаешь, они как …

- Сдувшиеся воздушные шарики?

- Во-во. И оба такие неприкаянные — слоняются по Норе, не знают, чем себя занять. И Джинни с Дином тоже у них целыми днями. И все время это беспросветное нытье! Как несправедлива жизнь, и почему именно они за все так жестоко поплатились! Хотя пытались лишь честно исполнять свою работу…

Я в этот момент почему-то вспоминаю Рона с Невом на пиратском острове и поспешно отворачиваясь, чтобы не ухмыляться. Да, наследственность — великая вещь!

- Хочешь, брат, я опишу тебе, как проходил наш день в Азкабане? — жестко предлагает Рон, и Джордж смущенно замолкает.

Но они ладят друг с другом, ладят и сейчас. И оба, да-да, и Рон тоже, помогают родителям. Хотя Рон делает это через подставных лиц, ну, через того же Джорджа или Чарли. Он добрый человек и хороший сын, хотя и не склонен к всепрощению.

В то мое последнее Рождество в волшебном мире мне все время казалось, что Рону с Герми лучше побыть вдвоем, но они упорно тащили меня всюду, куда собирались сами, так что мы гуляли по Лондону, дурачились, сидели в маггловских кафе. И как-то сам собой их стал интересовать вопрос, которого до того момента будто и не существовало. Разумеется, первой его задала Гермиона, а я с ужасом осознал, что совершенно не знаю, что мне отвечать.

- Гарри, а что ты собираешься делать?

Я в тот момент как раз пытаюсь подцепить с моего капучино взбитую молочную пенку, чтобы отправить ее в рот отдельно, и чуть было не роняю ложку. Мне кажется, это вовсе не тот вопрос, который уместно задавать за кофе. Но Герми продолжает, не замечая моей реакции: