Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрбпринц

— Насколько сильна та магия? — спросил я.

Он вздрогнул, руки бессильно опустились. Только сейчас, глядя на меня, заметил, как укорачиваются сбегающие с горы серебряные нити.

— Магия? — спросил он торопливо. — Это не магия… Это надо еще обработать, добавить травы, выпарить, только тогда можно… Но почему все кончилось?

— Разве не к счастью? — спросил я. — Дармовщине конец, теперь все своим трудом, своими руками.

Остальные, не обращая внимания на незваного пришельца, торопливо собирали последние нити этой светящейся слизи, а человек с голым черепом сказал жалко:

— Но исчез великий источник, что кормил и защищал нас! Наши два села могли бы несколько поколений жить в довольстве, не заботясь о завтрашнем дне.

Я подумал, кивнул.

— В том-то и дело.

Он спросил настороженно:

— Что?

— В том все и дело, — повторил я. — А что потом?

— Когда?

— После того, — напомнил я, — как минуют эти поколения.

Он сказал со вздохом.

— Будут жить, как все.

— Не смогут, — сказал я. — На даровой энергии всяк человек, даже самый стойкий, расслабляется, живет, не работая… или самую малость. А если еще с самого детства… В общем, здесь люди превратились бы в животных.

Он испуганно перекрестился.

— Господи! В самом деле?

— В самом что ни есть, — сказал я. — Человек, только потому человек, что тяжело трудится. Пока другого пути не придумано. Да и потом… не вижу. Ладно, добирайте последние капли. Расходуйте бережно и сразу же учитесь работать. Победителем станет тот, кто будет работать больше и лучше других.

Уже не обращая на них внимания, я зашел за гору, а оттуда взметнулся птеродактилем. Воздух взревел, меня швырнуло, как стрелу гастрафарета, нацеленную в небо.

Я с трудом унял колотящееся сердце. Доспех Нимврода старается уловить мои невысказанные желания, исполнить. Я только подумал ускориться, а он уже, поблескивая звездными искрами, с нептеродальтильной мощью рассекает воздух, уже не птица, не рептилия с крыльями, а нечто вообще, даже и не знаю, нечто махолетного типа.

На картах, составленных в Варт Генце, Бриттии и самом Ираме, эти королевства обведены жирными красными линиями, дескать, здесь наша власть, кто переступил черту — враг, но здесь, по земле, никто не догадался провести такие линии, и где кончился Ирам и начался Пекланд, вряд ли смогли бы вот так с высоты сказать даже их короли.

Границы обычно проходят по рекам, естественные рубежи, но крупные далековато, а мелкие внизу проплывают в изобилии…

Я попытался поморщиться, но не получилось — птеродактилья морда против таких глупостей. Вообще-то, какая разница, где именно граница?

Крылья несут настолько легко и мощно, что я возликовал, одно только смутно тревожит: надеюсь, доспех Нимврода берет энергию из альтернативных источников, более надежных, ну там, из воздуха или сияния звезд, а не тепла моего тела, а то как-то неуютно от одной мысли, что могу превратиться в ледышку.

Быстро миновав Бриттию, некоторое время летел над Ирамом, затем углубился в воздушное пространство Пекланда, теперь уже точно Пекланда. Вот так можно и дальше переть прямо, в неизвестные дали… или же резко свернуть на север, где в соседях королевство Сакрант, либо так же резко на юг, где с Пекландом граничит Эбберт, проклятое королевство, где меня унизили, гнали, как дичь, насмехались, нигде не давали куска хлеба и глотка воды…

Уничтожить, начала стучать в голове злая мысль. Уничтожить!.. Королевство Эбберт должно ощутить всю мощь моего гнева, ибо я в данном случае не совсем я, а оружие божьего возмездия, что в примерно такой же ситуации сожгло пять городов, хотя в народе обычно упоминают только два.

Уничтожить, повторил я, однако повернул на север и летел довольно долго, делая широкие зигзаги, чтобы охватить взором самые главные дороги, ведущие в сторону Юга.

Вернулся я под утро, успев многое, осенью ночи вдвое длиннее летних, вышел к ошалелым часовым и сообщил, что в Багдаде все спокойно.

Пока они в ступоре старались понять насчет Багдада, я прошел через лагерь к своему шатру. Телохранители вздохнули с облегчением, хотя старший все еще продолжал сопеть зло и бросать в мою сторону недовольные взгляды.

— Как наша гостья? — спросил я.

Он ответил угрюмо:

— Все еще спит…

— Прекрасно, — ответил я.

Он чуть помялся.

— Ваше высочество…

— Ну-ну?

— Тут один наш утверждает, что ваша гостья исчезала почти на полночи!

Я спросил настороженно:

— А куда ходила, проследили?

Он сказал несчастным голосом:

— Так она же спала всю ночь!.. Переворачивалась с боку на бок, одеяло то натягивала, то лягала так, что оно оказывалось на полу, где на нем тут же устраивался Бобик…

Лицо его стало потерянным, и хотя я сам чувствовал себя все тревожнее, но сказал бодро, как надлежит лорду — отцу народа:

— А-а, знаем-знаем, старый трюк! Успокойся, ничего страшного. А ты так не умеешь?.. Ну ты даешь! Это же так просто… Ладно, все в порядке. Скажи членам Военного Совета, чтобы подошли ко мне через часок.

Кто такие члены Военного Совета, по-моему, они все еще не запомнили, тем более что я никого официально не назначал и даже не сообщал о его создании, потому пришли Меганвэйл, Геллермин и Шварцкопф, как наиболее знатные и приближенные к моему высочеству.

— У меня было видение, — сказал я, — и оно сообщило, что из Сакранта вышла последняя армия Мунтвига. Последняя не в том смысле, что последняя, а в самом деле последняя.

Меганвэйл переспросил осторожно:

— В смысле… больше не будет?

— Именно, — подтвердил я. — Мунтвиг отправил на завоевание Юга с десяток армий. Часть уже разбиты, а две-три уничтожены практически полностью, но Мунтвиг, похоже, этого еще не знает.

— Соберет новые?

Я покачал головой.

— Вряд ли. Похоже, он истощил все человеческие и финансовые ресурсы. Его армий хватило бы для завоевания южной части нашего материка… начни он на год раньше. Но я, такая вот умница, как в воду глядел!..

Он усмехнулся.

— Просто вы мунтвигнули раньше. И перемунтвигили. Вы пошли мунтвигничать на север раньше, чем Мунтвиг двинулся на юг…

— Что-что?

— Варт Генц, — напомнил он невинным голосом, — Скарлянды, Мезина, Ламбертиния… Армландию и Турнедо вообще можно не считать…

Я насупился, проворчал:

— Это были не завоевания.

— А что?

— Братская помощь угнетенным народам, — ответил я твердо и посмотрел на него ясными глазами, в которые хоть плюй, ничего не изменится, ибо я пролетарски прав. — Экспорт демократии и гуманизма с человеческим лицом! Рыцарская солидарность со стонущими в тяжком ярме деспотических режимов!.. В общем, мы выстроили буферную зону из демократических королевств, которые как бы разделяют наши ценности и принципы.