Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрбпринц

Я наблюдал за ней с интересом: она ухитряется быть светлокожей, хотя и загорела за ушедшее лето; Бабетта перехватила мой испытующий взгляд, в деланом изумлении приподняла брови.

— Что-то не так?

— Все так, — заверил я, — даже слишком. Я бы сказал, что ты всю жизнь провела в шатрах… если бы не видел тебя в замках, королевских дворцах.

— И что, я там другая?

— Абсолютно.

Она заулыбалась.

— Ой, как это здорово! Женщина и должна быть разная. Мы должны удивлять и радовать.

Я спросил медленно, не сводя с нее взгляда:

— Императорский дворец… сильно отличается от королевских?

Она чуть запнулась, я выбрал удобный момент для вопроса, вскинула на меня ясный взгляд сияющих глаз.

— Ах, Рич… не поверишь, но император Герман всегда с удовольствием слушает о тебе рассказы.

— Ого, — пробормотал я, — даже рассказы? И много их?

— Достаточно, — пропела она нежным голосом. — А еще он был очень впечатлен, когда я сообщила ему о такой малости, на которую ты, возможно, даже не обратил внимания…

— Ну-ну?

— Твои армии, — сообщила она.

— Да, — согласился я с гордостью, — они… хороши. Мужчина должен жрать мясо и воевать с врагами, не так ли?

— А знаешь, — спросила она, — что самое удивительное?

— Да у нас все удивительное, — сказал я скромно. — Особенно их лидер, не заметила?

Она ласково погладила меня по щеке.

— Это да, только он мог такое придумать, продумать и воплотить… Все твои войска идут под одним общим знаменем и одним гербом!..

— Гм, — ответил я, — ну, вообще-то, я это заметил, все-таки моя, конечно же, гениальная идея… у меня все они гениальные, хотя и с вывертами, которые даже я не совсем понимаю. Ну а как иначе?

Она напомнила живо:

— Иначе везде, в любом королевстве!

— У меня, — объяснил я с подчеркнутой скромностью, — не сборная из дружин сотен удельных лордов.

— Вот-вот, — перебила она. — У Мунтвига армия, сам знаешь, побольше твоей, но у него именно сборная, как ты говоришь.

— Старого образца, — сказал я самодовольно. — Как у всех. А у меня армия нового. Так что зачем множество знамен? Разве что личные у полководцев… Так, говоришь, впечатлен?

— Весьма, — подтвердила она. — Много раз просматривал. Понимаешь, это же мечта любого короля, тем более императора, — иметь такую армию. Собственную!

Я ощутил холодок, спросил быстро, пока она не исправила промах:

— Он наблюдает через хробойлов?

Она запнулась с ответом, даже опустила взгляд, подбирая слова.

— Рич, дорогой… давай, не спрашивай такое, а я не стану врать.

— Хорошо, — согласился я. — Только не знаю, о чем спрашивать не стоит, у вас тайны на каждом шагу, потому ты сама, без всякого стеснения, говори, ты же достаточно бесстыдная, верно? Или бесстыжая, как точнее?

Она заулыбалась.

— Ах, Рич, какой ты чудный!.. Всегда удивлялась, почему так влюбилась, а теперь вижу.

— Служба, — ответил я мудро и загадочно.

— Рич?

— Говорю, — пояснил я гордо, — что вот никому не служу, а это достаточно необычно. И привлекает внимание.

Она хитро улыбнулась.

— Совсем-совсем никому?

— Никому, — подтвердил я.

Ее губы раздвинулись шире.

— А Господу, как ты говоришь?

— И ему не служу, — пояснил я. — Иду под его знаменем как доброволец. Его идеи обустройства мира и человека меня восхищают! Потому я с ним. А еще потому сражаюсь с теми, кто его не признает.

Ее взгляд стал серьезнее, она проговорила медленно:

— Добровольцы… опаснее.

— Еще бы, — подтвердил я. — Убежденность в своей правоте — великая сила, сдвигающая горы! А императору, понятно, только служат… за деньги, должности, земли, титулы, звания, награды, почести… Только я не понимаю, чем он мог бы привлечь людей Севера? Мы все-таки служим по большей части из-за чести, а это такая штука… если это штука, которую купить или продать трудновато. Человек чести может отказаться от горы золота ради какой-то ерунды, с точки зрения императора… или просто южанина, а это их поставит в тупик.

Она покачала головой.

— Милый, император достаточно долго знакомился с обычаями Севера, его в тупик поставить трудно. Да он и раньше старался привлекать к себе лучших из рыцарей Севера… жаль только, что сейчас последняя связь прервалась.

— Что так?

— Пираты, — ответила она. — Были капитаны, что знали тайные дороги, по которым ухитрялись достичь южного континента, но куда-то исчезли.

— Знаю, — ответил я. — Мой друг, сэр Смит, выигравший Золотой Шлем, отправился на юг, но не знаю, доехал ли.

— Сэр Смит? — повторила она в задумчивости. — Нет, не припоминаю…

Я промолчал; Бабетта то ли нечаянно, то ли нарочито иногда дает понять, как вот сейчас, что знает императорский дворец как свои пять пальцев. Угадать трудно, где как бы проболталась, а где нарочитая утечка, дескать, и не сказала, и в то же время дала понять.

— Бабетта, — сказал я в лоб, — к чему этот разговор про императора? Ты же пальцем не шевельнешь просто так?

— Ну, Ричард, милый…

— Так почему?

Она чарующе улыбнулась.

— Ричард… про императора вообще все любят посплетничать. Чем выше человек, тем больше о нем слухов.

— Я не собираю слухи, — пояснил я твердо. — Я как бы весьма занят, ты могла заметить.

— Император заинтересовался тобой, — пояснила она. — Просто заинтересовался.

— Просто заинтересовался, — напомнил я, — очень давно. Весьма заинтересован — тоже… давно. Сейчас уже крайне заинтересован, если говорить в твоих терминах. Настолько заинтересован, что…

Я посмотрел на нее за продолжением, но она лишь с самым невинным видом вскинула брови.

— Что?

— Бабетта, — сказал я с упреком, — не стоит хитрить там, где все видно насквозь. Ты здесь не для того, чтобы сказать насчет впечатлений императора.

Она помолчала, хитренький взгляд постепенно тускнел, наконец я уловил в нем печаль.

— Ты прав…

— Это слишком очевидно, Бабетта.

Она медленно наклонила голову.

— Знаешь, Рич… я никогда не думала, что мне придется говорить такое.

— Что?

— Рич, — произнесла она, — император Герман выглядит несокрушимым… это так и есть, но… для Севера. Там же в его землях у него определенные трудности.

— Все трещит по швам? — уточнил я.

Он покачала головой.

— Нет, именно трудности. Определенные. Не столько извне, хотя есть и это, как внутри.

— Местные феодалы?

Она помедлила с ответом.

— Там все несколько иначе. Но одно есть общее с вашим Севером: семья, окружение, приближенные, интриги, заговоры, попытки укрепиться и возвыситься за счет других… Люди — везде всего лишь люди.

Я покачал головой.

— Кроме тех, кто идет к Богу.

— Ты знаешь таких?

— Весь христианский мир такой, — ответил я гордо, но наткнулся на ее взгляд и пояснил неуклюже: — Не всегда охотно, по-черепашьи, бурча и огрызаясь… но постепенно выдавливая из себя натуру Змея. А у вас там, как понимаю, еще тот гадюшник. Гадюшник — от слова «гад», в которого Господь превратил Первозмея.