Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрбпринц

Ступая неслышно, я приблизился и снова укрыл ее по самое горло. Так она спала еще пару часов, но когда забрезжил рассвет, повернулась во сне на бок, дрыгнула ногой, и одеяло слетело на пол.

Я подобрал и, держа в растопыренных руках, словно пытаюсь накрыть и поймать хитрого зверька, подкрался к ней и укрыл еще надежнее, подоткнув края под спину и жопку, а спереди — под согнутые колени.

Прошло еще около часа, я резко и остро ощутил, что она проснулась, но все еще не открывает глаз, лежит в той же позе, не шевелится, не зевает и не потягивается, а мне почудилось, что вокруг ложа накапливается огромный электрический заряд, что не может быть примитивным электричеством, а вот накоплением магии может…

Она поднялась быстро и решительно, вид королевский, одеяло соскользнуло на ложе, а Синтифаэль подошла к той же стене, где рисовала круги.

Я не успел глазом моргнуть, как она вскинула руки… и моментально оказалась в платье, а также в ожерелье, длинных серьгах, платье уже перехвачено в тонкой талии широким, блестящим мириадами мелких бриллиантов поясом.

Почти не останавливаясь, шагнула прямо в стену и пропала, а стена даже не булькнула, только пошли во все стороны медленные круги, словно уже не вода, а разогретое масло.

Я перевел дыхание, но не шелохнулся и так стоял, весь погруженный в волнующие воспоминания, когда рядом створка приоткрылась, появился Леголасэль, еще более строгий, важный и надменный, но поклонился чуть ниже, это для эльфов что-то да значит.

— Конт? — произнес он нейтрально и так тихо, что я едва расслышал.

— А мне говорить можно? — спросил я шепотом.

— В данном случае да, — ответил он.

— А что за случай? — шепнул я.

— Особый, — сообщил он.

Общались мы на пределе слышимости, этикет и в Эльфийском Лесу этикет, я поглядывал настороженно, сам не решаясь задавать вопросы, а он медлил то ли нарочито, что вообще-то для прямодушных лесных эльфов не свойственно, то ли подыскивал слова для нестандартной ситуации.

— Конт, — произнес он наконец, — ввиду некоторых изменившихся обстоятельств ваше дежурство…

Я вскрикнул шепотом:

— Что, отменяется?

— Увы, — ответил он с сожалением, — вовсе нет. Но принято решение сделать его дискретным.

— Эта… это че такое умное?

— Прерывистым, — пояснил он надменно. — Вы будете дежурить ту же неделю, но не подряд, а частями.

— Ломтиками, — сказал я понимающе, — а какого размера?

— Ее Величество Синтифаэль…

— …рожденная из света и Солнца, — подхватил я с чувством и даже прикрыл глаза, — самая мудрая и красивая из королев… да-да, что вы там говорили?

Он проговорил сухо:

— Ее Величество изволили ваше дежурство разбить на части. Следующий раз вас призовут… гм… в общем, вам скажут.

— Ее Величество?

Он сделал отметающий жест.

— Нет, Ее Величество вы больше не увидите.

Я охнул, в глазах потемнело, ухватился за косяк, чтобы не упасть, ноги стали ватными.

— Но что…

— Принято решение, — донесся из мглы его ровный голос. — Такие решения не отменяются.

Я прошептал:

— Значит, сама королева решила?

Он произнес еще надменнее:

— В вашем человейнике находится одна из наших эльфиек. Она и передаст вам повеление Ее Величества.

Я чуточку ожил, а то сообщение, что больше не увижу Синтифаэль, едва не раздавило до такой степени, что еще чуть — и вместо меня по полу растеклась бы грязная неопрятно мохнатая лужа. Но «больше не увижу» — это означает: как надеюсь, что сегодня не увижу, а вообще-то еще выпадет счастье увидеть ее чистое нежное лицо и жадно вытереть бегущие по нему слезы.

С другой стороны, вот уж наша противоречивая натура, после массы длинноногих одухотворенных и прекрасных эльфиек так вдруг потянуло на что-то троллистое, что я тихонько взвыл, а потом вспомнил Федду… нет, что-то пока расхотелось. Видимо, недостаточно посидел в шкафу с духами.

— Как истинный эльф, — произнес я чопорно и посмотрел на него наглыми рыбьими глазами, — я подчиняюсь любым повелениям и даже причудам Ее Величества королевы Синтифаэль, рожденной из Солнца и Света… и жду не дождусь момента, когда приблизится следующий ломтик!

Он переспросил в недоумении:

— Ломтик?

— Очередное дежурство, — пояснил я. — Как я буду его ждать!.. А сейчас прощайте, дорогой. Хотите, поцелую на прощание?

Он брезгливо отшатнулся, а я повернул браслет Гонца, вызвав в памяти яркий образ Ричэль.

В подошвы сильно, но мягко толкнуло. Поверх плотно утоптанной земли Клемент в своем шатре набросал еще и звериных шкур, но не для себя, конечно, мы такие вещи делаем только для своих женщин, хотя потом сами валяемся там долго и с удовольствием.

Я торопливо огляделся, полуодетая Ричэль что-то вяжет крючком, сидя за столом, отшатнулась в испуге, но не стала прикрывать торчащие голые сиськи, у эльфов другие религиозные нормы, хоть не вводи среди них христианство с его ненужными нам, мужчинам, запретами.

— Сэр Ричард?

Голос ее звучит уже не испуганно, а заинтересованно, все женщины любопытные, а эльфийки втройне женщины.

— Он самый, — сказал я с неловкостью. — Прости, если напугал.

Она сказала успокаивающим голоском:

— Что делать, если браслет Гонта срабатывает именно так. Вы были в нашем Лесу?

— Точно! Как догадалась?

— Аромат, — объяснила она и грациозно потянулась, выгибая спинку, как молодая кошечка. — Его ни с чем не спутаешь.

Я торопливо отвел взгляд от ее вторичных половых, что-то они покрупнели и потяжелели, а соски стали ярче и длиннее.

— На кислое не тянет? — спросил я. — По утрам не подташнивает?.. Ладно, это я так, как сюзерен выражаю заботу.

Она улыбнулась, эльфийки по своим строгим законам могут показываться обнаженными только мужу, его старшим братьям, но не младшим, и сюзерену, так как муж, братья и сюзерен обязаны охранять ее, беречь и заботиться.

— Клемент на осаде? — спросил я.

— Да, — ответила она, — что-то передать?

— Нет, я сейчас сам с ним увижусь… А ты все хорошеешь, Ричэль!

Она довольно заулыбалась, а я вышел из шатра и сразу увидел вдали красиво горящий город с багровыми столбами огня над складами с зерном, если верить запахам, жарким пламенем над базарами и домами особо зажиточных людей, использующих дорогие породы дерева для отделки помещений.

Бобик ринулся на шею, я обхватил его обеими руками и слегка потискал, выражая любовь и нежность, а Зайчик примчался чуть позже и намекающе повернулся боком, где позвякивает стремя.

Солдаты в лагере подняли радостный крик, завидя своего принца, с которым от победы к победе, я улыбался и с седла помахал рукой с открытой ладонью и растопыренными пальцами.

Зайчик сделал скачок, стараясь догнать пса и придавить его копытами, тот хитро улыбался и делал вид, что вот-вот начнет замедлять бег.