Рождество Северуса Снейпа

В общем, мне было плевать. Мне было плевать — и мне нравилось его нервировать. Нравилось видеть его таким. Очень нравилось.

— Конечно, вы не сумасшедший, — произнес я елейным фальшивым тоном, годящимся только для тяжело больных. — Мало ли, что вам показалось. Всем нам что-то кажется… время от времени.

Мне вдруг нестерпимо захотелось усугубить — и посмотреть, что произойдет дальше. И я усугубил.

Быстрым движением я передвинулся вместе со стулом вплотную к восседающему на столе Поттеру и, приняв свой обычный облик, задумчиво уставился на него, смотря снизу вверх. Его побелевшие губы беззвучно зашевелились, он отпрянул и неожиданно обмяк, непременно свалившись бы снопом, если б я не вскочил и не поддержал его.

Ну и что мне с этим делать? Я пристально вгляделся в белое до синевы лицо, в темные круги под глазами, в морщины, залегшие у рта.

Снова нацепив личину Отца Рождества, я достал палочку и брызнул в бледное лицо струей ледяной воды. Поттер мгновенно очнулся — и тут же вскочил на ноги.

— Тихо-тихо, молодой человек, — я заботливо потянул его за руку, и он покорно плюхнулся на стул, на котором до этого сидел я сам. — Вам нехорошо? Что случилось?

— Да, — прошептал он, пожирая меня глазами. — Мне нехорошо. Я сошел с ума. У меня галлюцинации. Я опять его видел. Вы опять превращались в него.

— Для сумасшедшего вы рассуждаете на удивление здраво. Ни один сумасшедший не скажет, что у него галлюцинации.

— Тогда что со мной?

Совсем потерял ориентацию в пространстве, раз на полном серьезе спрашивает у своей галлюцинации, что с ним.

— Почему вы видите этого человека? Вы понимаете?

— Наверное, я хочу его видеть. Хочу, чтобы он был жив.

— Он же вас ненавидел. А вы его. Почему же является именно он? Помнится, вы говорили, что теряли более близких людей.

— Я не знаю. Не знаю. Не знаю. Я хочу сказать ему… хочу ему сказать…

— Что? Говорите.

— Хочу сказать, что все могло бы быть совсем не так! Когда я учился на шестом курсе, я изучал зелья по его учебнику, там было много рукописных помет — и он словно разговаривал со мной. И это было так интересно, и я считал мальчишку, которому принадлежал учебник, кем-то вроде друга, я бы очень хотел такого друга, как он… но я не знал... я ничего не знал. Я ничего про него не знал…

— Думаете, ему было бы любопытно услышать все это? Эмоции, мистер Поттер, эмоции и глупости. Чем вы себе голову забили — и для чего? Вам нечего ему сказать. И ему вам — тоже. Все уже сказано, сделано, прожито. Он мертв. Понимаете? Он — мертв.

— Мертв. Да. Я не сумасшедший. Ни так уж много я о нем думал все это время. Просто он мне снится — и я ненавижу эти сны. В этих снах он всегда жив, а я пытаюсь что-то исправить, как-то общаться с ним, быть с ним рядом — а он отталкивает меня, игнорирует, насмехается. Кончается всегда одинаково. Я — маленький мальчик, запертый в чулане, один, совершенно один, ни жены, ни детей, ни друзей — никого. Все кругом умерли, живы только он и я; я заперт в чулане — и это он меня запер. Навсегда.

— Нервы вам нужно лечить, молодой человек.

— Кто вы такой? — в голосе не чувствовалось ни напора, ни желания знать, собственно, ничего, кроме усталости и даже какой-то обреченности.

— Простите, мне пора идти. Вы можете меня выпустить? Надеюсь хоть что-то успеть сегодняшней ночью.

— Простите меня, — он отвернулся и махнул рукой. — Если выйти на улицу, противоаппарационные барьеры уже не действуют. Счастливо Рождества.

Я нахлобучил свой колпак и, кивнув, пошел к выходу.

— Профессор Снейп!! — вдруг раздалось за моей спиной.

Я остановился и посмотрел на него. И в самом деле — маленький, растерянный мальчик, запертый в чулане.

Кажется, я ощущал его взгляд даже когда уже аппарировал, выйдя на улицу. Нынешним Рождеством дети остались без подарков. Подарки по-прежнему болтались на дне моего безразмерного красного мешка.

***

Я аппарировал в свой дом на Спиннерс-Энд. Я не был здесь с тех самых пор, как… В общем, не был около десяти лет.

Все покрылось пылью, а кое-где и плесенью, и пахло соответствующе. Вид собственного жилья вызвал отвращение, но тем не менее я просидел на ледяном диване в ледяной комнате минут двадцать. И ни о чем не думал.

Потом встал и, подойдя к книжному шкафу, выдернул несколько книг с верхней полки. Коснулся палочкой стены. В стене открылась небольшая ниша, я забрал то, что там лежало, снова коснулся палочкой и вернул книги на место.

Учебник по зельеварению. Когда-то Поттер засунул его в Выручай-комнату. Думал, я не найду. То, что спрятано одним, всегда может быть найдено другим. Тогда, много лет назад, я не мог допустить, что этот учебник исчезнет, потеряется, сгинет.

Я опять уселся на диван и бегло пролистал страницы. Бумага была теплой. Будто живая. Я листал страницы, и мне слышался не шелест — смех. Смех, который я, оказывается, не забыл. Смех — и счастливые восхищенные возгласы — и просто голос. Ее голос. «Сев, это потрясающая идея!» «А если вот здесь корни златоцвета?» «Против часовой три, по часовой пять!» «Сев, а ты уверен, что оно окислится?»

Я резко захлопнул книгу и еще какое-то время сидел по-прежнему без единой мысли в пустой голове. Потом порылся в своем мешке и выудил оттуда клетку с совой. Кому-то из детей я должен был подарить сову…

Нужно торопиться. Времени осталось всего ничего — скоро рассвет.

Я завернул учебник в оберточную бумагу, которую тоже разыскал в мешке, и написал адрес крупными буквами. Сова недовольно косилась, видимо догадываясь, что это именно ей предстоит нести увесистый сверток.

Что ж. Хоть один рождественский подарок будет сделан сегодня. Подарок для мальчика, запертого в чулане.

Сова с громким уханьем унеслась в распахнутое окно. Я едва успел опустить раму, как тишина — густая, черная — обрушилась на меня и, обняв, поволокла прочь.

Четвертая Рождественская ночь

— Вы сегодня самый первый!

Потому что сразу заявился сюда, а не сидел в баре в бессмысленных попытках тянуть время. Сколько ни отпущено — все мое.

Поминутно косясь на дверь, я рылся в открытках и наспех читал подписи. Нет. Точно нет. Начав проверять по второму кругу, я тут же бросил и, не глядя, смахнул в мешок с десяток первых попавшихся заказов.

— Больше никто мною не интересовался?

Служащий спрятал нос за развернутой газетой, очевидно, настолько увлекшись, что не слышал вопрос.

Я подошел и резким движением хлопнул по газете, приминая ее к столу.

«…был доставлен в клинику святого Мунго. От комментариев сам мистер Поттер и его ближайшее окружение…» — выхватил взгляд из передовицы «Пророка».

На газетной колдографии ладонь взметнулась вверх в попытке скрыть лицо от посторонних.