Александр Золотая Грива.

— Вот привели, по лесу шатался.

— Серьёзная причина притащить сюда, — хмыкнул черноглазый.

— Да нет… — замялся Шрам, — Волос хотел его сразу… того, а я подумал, что лучше тебе показать…

Было видно, что он побаивается черноглазого и потому мямлит. Тот, что постарше, молча рассматривал Алекшу. На мгновение задержал взгляд на поясе, рассмотрел секиру.

— У мальчишки пояс Медведя. И секира, — медленно сказал густым басом.

— А-а … и ты, Шрам, решил, что такой шибздик завалил Медведя и потому его надо притащить сюда, так? — засмеялся черноглазый.

— Ну да… э-э, то есть, нет, — забормотал Шрам. Он совсем растерялся, вспотел. Покосился на Алекшу. Лицо налилось злобой. Раскрыл рот, намереваясь сказать ещё что-то. Черноглазый не дал.

— Ладно, Шрам, молодец, правильно сделал. Сейчас разберёмся с мальчишкой, это недолго, а ты иди, иди ...

— Ага … — облегчённо вздохнул Шрам и попятился к двери.

Мужчины несколько мгновений рассматривали Алекшу, потом тот, что постарше спросил низким густым басом:

— Ну, рассказывай, кто такой, как зовут и откуда взялся в лесу.

И Алекша рассказал, умолчал только про лесную колдунью — их не любят простые люди, а тут явно именно такие. Его выслушали. Некоторое время молчали, затем обладатель густого баса произнёс, обращаясь к молодому:

— Похоже на правду, как думаешь, Удал?

— Вроде да, — скривился тот, — но ты сам знаешь, Ревун, что это ничего не меняет.

— Негоже невинную душу губить, — насупился тот, кого назвали Ревун.

— Дело твоё, — махнул рукой Удал, — но ты знаешь наши правила, — и вышел из избы.

Ревун громко вздохнул, посопел, с сомнением посмотрел на Алекшу. Тот почувствовал, что сейчас решается его судьба — жить ему дальше или нет. Где-то в животе появился холодный ком тревоги, стал разрастаться. Рука помимо воли медленно потянулась к секире. Ревун это сразу заметил, беззлобно усмехнулся:

— Ишь, какой герой.

— Герой не герой, но резать себя, как барана я не дам, — твёрдо сказал Алекша.

— Добро, только резать тебя я не собираюсь. Во всяком случае, без твоего согласия.

— Это как? — растерялся Алекша.

— А вот так! — засмеялся Ревун. — У нас правда такая — кто к нам пришёл, становиться одним из нас или умирает. Хочешь смерти, ладно, я дам тебе умереть с оружием в руках. Нет — становись таким, как мы.

Алекша молчал. Он не хотел становиться лесным разбойником, кем без сомнения, был этот человек и всё остальные здесь. Но и умирать тоже не желал. Вспомнил, как ромей, что обучал их разным наукам в доме боярина Твердослова, часто говорил им странные слова: « Не бывает безвыходных положений. Думайте и решение найдётся». Остряки, из тех, что любят трепаться по каждому поводу, сразу начинали шутить про вход и выход, что есть у каждого, но Алекша всегда воспринимал слова учителя всерьёз.

— А вы тут всегда живёте? — спросил он, — я заметил, что частокол новый, народец в шалашах живёт, в землянках. И эта избёнка недавно поставлена.

— Да так, — пожал крутыми плечами Ревун, — на лето. К зиме перебираемся в другое место.

« Болота схватывает морозом и княжеские дружинники могут подойти к лагерю, — понял Алекша, — потому на зиму и уходят дальше от города. Так, так…»

— Хорошо, буду одним из вас, — сказал Алекша. Он опустил голову, весь поник, будто решение далось ему нелегко.

— Ну и добро, — ответил Ревун, — нам смышлёные нужны. Пройдёшь испытание, посвятим тебя в вольные люди.

— Какое испытание? — насторожился Алекша.

Ревун объяснил ему, что разбойником или вольным человеком, так они называли себя, становятся не сразу, а после того, как докажешь своё умение и удаль в разбойном ремесле. « Кровью хотят повязать, — понял Алекша, — ладно, посмотрим…»

Идти «на дело» Алекша сразу отказался, мотивирую тем, что не умёл и слаб. Ревун на удивление быстро согласился, но немедленно предложил заняться столь нелюбимой Алекшей тренировкой. Среди разбойников были бывшие княжеские ратники, к одному из них, по кличке Дубина, Ревун и послал его…

Вначале был мощный храп, потом появились огромные полустоптанные сапоги. Алекша сначала услышал рёв и бульканье, потом едва не упал, когда споткнулся о раскиданные в стороны ноги, когда искал Дубину — именно так звали его нового учителя. От храпа всё кузнечики на полверсты вокруг сдохли, а громадные грязные сапожищи достают голенищами едва ли не до пояса. Лишь присмотревшись, Алекша понял, что это они просто на холмике стоят. Обладатель громкого храпа и владелец сапог лежит на траве, широко раскинув толстые руки. Спит, густой запах браги, исходивший из разинутой пасти, объяснил Алекше, почему. Вздохнул, осторожно толкнул спящего. Ещё раз… Когда толкать надоело — Дубина по прежнему храпит и воняет на весь лес перегаром — Алекша отходит на пару шагов. После короткого разбега со всей силы пнул. Храп прекращается, спящий открывает один глаз. Алекша отскочил в сторонку и запрыгал на одной ноге — другая болела так, словно со всей дури ударил по дубовой колоде.

— Че надо? — раздался хриплый рёв.

Дубина трудно открыл оба глаза, сосредоточил их на Алекше и опять заревел:

— Ну-у!

Кривясь от боли, Алекша сказал:

— Ревун прислал. Велел, что б ты меня обучил секирой правильно рубить.

С полминуты Дубина бессмысленно смотрел в одну точку.

— Так иди в лес и руби, — пожал плечами, — как надоест, вернёшься.

— Ревун велел научить сражаться секирой, — поправился Алекша, — ты умеешь это.

— А-а, — почесал в затылке Дубина, — ну тогда сбегай за бражкой, я опохмелюся и начнём … эта… сражаться!

Выхлебав огромную кружку браги, Дубина превратился в совершенно другого человека — весёлого, доброго и обаятельного. Он доходчиво объяснил Алекше, как и что надо делать, показал, как правильно держать тяжёлую секиру и отправил к ближайшему дубу отрабатывать силу удара. Алекша полдня молотил несчастный дуб. Земля вокруг усыпалась желудями и опавшими листьями. Когда руки окончательно отказались слушаться приказов, мокрая рукоять сама выскальзывала из ладоней, Алекша без сил опустился рядом. Несколько минут сидел неподвижно, пережидая тупую боль в руках, потом поплёлся в землянку отдыхать…

Так продолжалось недели две. Дубина оказался обычным пьяницей, поэтому его доброта пропадала, как только иссякал источник браги. Не опохмелившись, он превращался в зверя — орал, кидался с кулаками на всякого, кто попадал под горячую руку. Особенно доставалось, естественно, Алекше. Правда, юркий мальчишка научился ловко уворачиваться от неповоротливого мужика, но иногда доставалось по-полной — как-то раз Дубина запустил сапогом. Громадный сапожище полетел, словно камень из катапульты и непременно убил бы мальчишку, если бы по пути не врезался сначала в сухое деревце. Сушняк разлетелся в щепки и сапог просто свалился на Алекшу, но и этого оказалось достаточно — мальчишка свалился без памяти и очнулся только к вечеру…