Гильберт Бриссен - Книга Лазури

— Суок…

— Отец!

Подбежав ко мне, она с размаху опустила лезвие косы на ленту, сковавшую мою руку — рассекла, как бумагу. Та же участь постигла все остальные и сам алтарь.

— Отец, как ты? Прости, прости, что я так замешкалась! Тебе больно? — она вновь была прежней, растерянной и напуганной за меня дочерью. — Я плохая дочь, я должна была сообразить сразу! Прости меня!

— Не надо плакать, Суок. Ты все сделала правильно. Спасибо тебе.

— Правда? — шепнула она, прижимаясь ко мне.

— Конечно. Ты совершила такое, чего и ожидать было нельзя. Только лучшие из дочерей на это способны.

— Спасибо, Отец… — она счастливо хлюпнула носом, зарываясь лицом в обрывки моей рубашки.

— Пойдем отсюда, дочь.

Черное лезвие пропало в зеленоватой вспышке, древко осело и вновь обвилось вокруг нее, свернувшись золотым венком на волосах. Взяв меня за руку, она пошла рядом. Совсем как дитя. И ведь действительно надеется, что я теперь от всего ее оберегу и защищу. Но теперь-то я знаю, какой ты можешь быть, дочь. Моя дочь. Да.

Развернувшись уже в проходе, я послал в потолок струю янтаря. Проломила насквозь. Груда песка и пыли обрушилась на место наших мук, преследуемая волной удушливого ветра. Я зарастил проход стеной.

Песок к песку, яд к яду. Да потухнет пламя.

Коракс

Три изящно изогнутых трубки, исчерченные косыми черточками переходов, были мне очень знакомы. Я протянул к царапинам на стене серебро и продолжил рисунок — центральная камера, овальное окно, улитка.

— Это лабиринт, Соу.

— Ты знаешь его устройство, мастер?

— Лабиринт — это не только нечто запутанное. Так называется орган, спрятанный глубоко в человеческом ухе, и кажется мне, что это откровенный намек на природу этих мест…

— Тоннели, наполненные криками и стонущими ветрами, палаты боли, родина ужаса! Гиблые места, проклятые, заклейменные смертью!

— А вот и Кассий проснулся, — повернулся я к вещающей ужасы птахе. — Пожелать тебе доброго времени суток?

— Времени с уток? Я когда-то ел книгу о утках, но… Великий Пожиратель, Лазурная Мать, не ходите в эти тоннели! Не нужно, нет там ничего хорошего!

— Кассий Лот, давай по порядку. Во-первых, перестань называть нас такими пафосными титулами. Я…э. э…Коракс, а моя спутница — Соусейсеки, Соу. Во-вторых, если знаешь о Лабиринте что-то конкретное, рассказывай, и постарайся не сгущать краски.

— Сгущать краски?! Да разве я посмел бы… — Кассий выглядел так, как будто я предположил, что он убил и сьел свою бабушку. — Но я расскажу, что знаю, великий… господин Корракс. Когда мы вышли из лона Темной Матери и бежали от ее взора, в эти тоннели отправилось две лапы гворков, а вернулись лишь двое. Они не говорили, только кричали и плакали, а из ушей у них вытекал мозг. После этого никто не рискнул войти туда, а вскоре мы нашли сокровищницу…

— Значит, мои догадки верны. Лабиринт — обитель звуков, и некоторые бывают настолько сильны, что могут убить. Но я более чем уверен, что в конце улитки скрыта еще одна Вещь.

— И Хинаичиго ушла в ту сторону. Ты знаешь, куда идти, мастер?

— Вот сюда, — я ткнул пальцем туда, где примерно находился вход в улитку, — а вещь будет тут, в середине спирали.

— Вел… Коракс, сила твоя — словно вода нижних слоев, и госпожа Соу пройдет там, не заметив опасностей, но мне, слабому гворку, не под силу сопровождать вас…

— Скажи честно, Кассий, ты боишься? Мы не держим тебя силой, но ты Лот — последний из гворков, переживший мое появление и избранный, чтобы получить возможность идти с нами в нашем паломничестве. Выбирай — следовать собственным путем или увидеть все тайны и чудеса этого мира, опасные и желанные?

— И я смогу… вы не оставите меня?

— Если только ты сам того не пожелаешь. Цель наша — найти необычные места, подобные Лабиринту или Гнездам, собирая их суть для…

— Разве могу я отказаться идти путями богов, призвавших меня, назвавших, воскресивших? До последнего дыхания Кассий Лот будет вашим спутником, о великие!

— Тогда привыкай говорить без всех этих пафосных оборотов, — Соу опередила меня с этим замечанием, — а то мне уже неловко их слушать.

— О… я… постараюсь… гос… Соу… — Кассию определенно было тяжело отказываться от привычной манеры разговора.

— Если тебе так тяжело без пророчеств, пиши книгу, — попытался пошутить я.

— Книгу? Настоящую сьедобную книгу? — птах округлил и без того огромные глаза, — Разве я могу?

— Хм, я забыл, что для вас это лишь еда…

— Нет, нет… Корракс, это не совсем так! Раньше мы питались иначе, ведь книг было очень мало, а каждую найденную делили между всеми, чтобы каждый мог причаститься к ее мудрому вкусу. Это было таинство, ритуал…но когда мы нашли Гнезда, все было забыто, извращено изобилием, и ты явился, чтобы наказать отступников…

— И все же у тебя достаточно слов, чтобы писать.

— Ты гневаешься, господин, — заволновался Кассий, — я и вправду грешил со всеми, поедая чрезмерно, но…

— Нет, успокойся, прошлое в прошлом. Просто пробуй, если не можешь сдерживаться. Мне ли не знать, как просятся наружу слова?

— Ты очень добр, Корракс. Я… я попробую, обязательно… если выживу в Лабиринте…

Антракс

Сидя на стуле перед компьютером, Суок смотрела «Сейлор Мун» — ни телевизора, ни видака у меня не было. На маленьком лице быстро сменяли друг друга страх, восторг, недоумение. Маленькие пальцы стискивались, когда бравая Банни-Усаги торжественно расправлялась с очередным страшилищем. Я, развалившись на постели, доделывал отчет вручную, старательно отрезая шум и гам, несущийся из колонок, от сознания.

Идея побаловать ее пришла спонтанно, но сразу показалась логичной и правильной — в конце концов, я был обязан ей жизнью. Правда, сперва пришлось долго втолковывать ей, почему все эти люди такие странные, непропорциональные и вообще как будто нарисованные. Новость о том, что в мире может не оказаться того, что нужно сценаристу, она восприняла крайне неоднозначно. Ее можно было понять: для нее по-прежнему все было чудесным и странным, да и повидать она уже успела такое, что никакому анимушнику и в страшном сне не приснится. С другой стороны, это, кажется, только укрепило ее в мысли о моей исключительности и неоднозначности. Не так уж плохо, в сущности.

Наивная и милая сказка для девочек стала, по размышлении, идеальным решением. Стоило, конечно, начать с чего-нибудь попроще, «Ну, погоди!» там или про Колобка что-нибудь… А ну их в пень дырявый, никогда не любил особо советско-российскую анимацию. Японская мне милее. Но не показывать же ей РМ, в конце концов! Еще чего не хватало. Эту сказку мы будем дописывать сами.

— Бей его, бей! Дура! Ну кто так делает! — стукнула она кулачком по столу. — Глупость какая-то, Отец. Вроде дерутся-дерутся, пыхтят, надсаживаются, а толку никакого.