Гильберт Бриссен - Книга Лазури

Я подозвал духа, усадил его на ноготь и прислонился к стене. В пятках все еще гуляло эхо легкой боли, словно я выпрыгнул из окна второго этажа. Веселенькое местечко. Смахивает на мечты юной готессы. Как тут вообще можно жить или работать? Ладно, у каждого свои тараканы. Да и не это важно, в конце концов.

Плясал он тут, что ли? Густое пятно скрещивающихся и взаимоналожившихся отпечатков в центре зала действительно напоминало то ли о растаманском шабаше, то ли о дискотеке в дурдоме одного пациента. Законченный псих. Хотя в разговоре с Кораксом он не производил впечатления имбецила. Может, потом умом тронулся? От потрясения… Было бы неприятно. Очень неприятно. Не будем о грустном.

Вновь послав хранителя вперед, я опять ничего не добился. Тогда я решил сам попробовать разобраться в этой мешанине. Результат был предсказуем. Странно было бы ожидать великих навыков следопыта от того, кто об этих следопытах знал только из «Властелина Колец». Все отпечатки казались совершенно одинаковыми, ни одна цепочка не выглядела свежее других.

Так-так-так-так-так-так-так. И еще раз так-так-так. Кажется, наш бравый шляхтич не слишком-то хочет, чтобы его нашли. М-да. Ситуёвина. Значит, кукольники действительно не так просты, какими их изобразили. А изображали их с его слов. Хитрый засранец. Припрятал козырь в тапочке. Я невольно хихикнул, вспомнив, как в детстве играл в покер в больнице. Шельмовали все напропалую и почти открыто, и каждого из игроков спасало от разорения только полное отсутствие в нашей среде широких рукавов и одежды со складками. Приходилось прятать карты в самых невероятных местах. Я приспособил для этого вышеупомянутые обувные девайсы. Хе-хе.

Но довольно о веселом. Дело-то стоит.

Усевшись задом в пыль, я решил выждать. Я ждал, пока не понял, чего именно жду, точнее — кого. И понимание пришлось мне отнюдь не по вкусу. Я осознал, что самым постыдным образом обленился. Отвык думать сам, надеясь на помощь моего остроухого знакомца, который придет и разложит все по полочкам. Нет уж. Так дело не пойдет, братишка. Не делай надежду именно тем глупым чувством, от которого недавно открестился. Да и на самого Лапласа она, как на синий лед — даже если придет, ничем толком не поможет. Кроме тебя, твою работу не сделает никто. Хватит.

Я тупо и пристально уставился на следы. Надо попробовать пройти по какому-нибудь из них. Снова посадив Бэрри-Белла на палец, я поднялся и заковылял по одной из цепочек в глубину развалин. Пятки побаливали. Когда через пару минут след непринужденно, легко и вальяжно уперся в стену, я приободрился.

Хромающей трусцой вернувшись в зал, я выбрал другую цепочку и пошел вдоль нее. Миновав анфиладу пышных и грязных комнат, я вышел к распахнутой двери. Следы убегали от меня в черноту Н-поля, полную мерцающих красноватых пятен.

Сперва я хотел сразу отправиться по серой тропе, но недавнее… недавнее заставило меня сделать на носу зарубку о вреде поспешности вне сферы ловли блох. Энджу не просто хитрый, он ОЧЕНЬ хитрый засранец. На приступ самонадеянности, вроде того, что одолел его в последней серии, рассчитывать не стоило. Я опять возвратился в центр здания и отправился по третьему следу, который вскоре, к искреннему удовольствию моего внутреннего голоса, вывел меня к другому выходу. Пятна Н-поля за дверью были уже голубыми, а не красными, но картина в целом удручающе повторялась.

— Твою мать, — глубокомысленно изрек я, делая поворот оверштаг.

Надо было поразмыслить. Проформы ради я проверил еще несколько следов. Два тупика и еще один выход. Хм. Какой путь был верным? Абсолютно неясно.

Я бесцельно пошел по руинам, заглядывая в комнаты. Туалет. Ванная комната. Спальня, выглядевшая так, будто в ней устроила рыцарский турнир с поединками на подушках подготовительная группа детского сада. Гардеробная, в которой висели только знакомые розовые рубашки и фартуки. Уютная кухня с забытым чаем на столе, налитым в две чашки — большую белую и совсем маленькую, с зелеными цветочками по краю. Библиотека, сиротливо взиравшая на меня пустыми полками стелажей. Мастерская, по которой словно промчался взбесившийся слон. Один из шкафов стоял, странно накренившись, другой лежал опрокинутым. На полу валялись осколки кукол. Кажется, их топтали ногами. Я присел на корточки. Нет, ни единого клочка сиреневой ткани, ни одного снежно-белого волоска, ни кусочка кожи. Дерево и глина, неодушевленные и мертвые.

— Барасуишо, — медленно произнес я, ожидая непонятно чего. Конечно, никто мне не ответил, не жившее не говорит. Но я почему-то сразу уверился, что ее тела нет в этой мешанине.

Возможно, Энджу несколько меньшее дерьмо, чем я о нем думал.

Бэрри-Белл описывал круги у меня над головой. Ему, кажется, было одновременно интересно и неуютно. Неуютно? Странно. С каких это пор я начал понимать его? Если это, конечно, не бзик от нервного напряжения. Куклы могли разговаривать со своими духами, но я-то не кукла. Бред какой-то. Надо меньше курить.

Так ничего и не найдя — неудивительно, я ведь даже не понимал толком, что ищу, — я снова направился в зал. Мешанина лап кукольника насмешливо уставилась на меня серыми безглазыми бельмами.

Дерьма всем за шиворот.

Приступ злобы был спонтанным и неожиданным. Я взмахнул рукой и послал янтарную струю в след, возле которого стоял. Отдача подбросила меня на пару метров, я кое-как сгруппировался, сумев приземлиться на свои многострадальные ступни. Больно, черт возьми. Следу было хоть бы что. Только в зеркальной плите появилась трещина.

Выругавшись, я метнул еще одну струю в сторону — просто чтобы успокоиться. В этот раз я подготовился к отдаче, поэтому вместо того, чтобы, как лягушка от пинка, распластаться в воздухе и плюхнуться на пузо, позволил ногам подняться в силу инерции выше головы, а телу — описать вокруг нее «солнышко». Получилось даже довольно изящно, этакий кувырок, нечто среднее между флик-фляком и боковым сальто. Правда, пятки все равно были не в восторге.

Но тут в той стороне, куда полетел поток янтаря, раздался легкий хлопок, словно лопнул пластиковый пакет. В первый раз такого не было. Я вгляделся в стеклянный полумрак, но все было на месте. Все ли?

Пыль.

Длинное облачко пыли, этакий серый шлейф оседал над тем местом, куда ударила струя. Похоже, он был взбит ударом. Нет! Трещины не было. Пыль просто оседала из воздуха на… На гладкие зеркальные лужицы в полу. В форме подошв.

Иллюзии. Как все просто. Не зря он взял так много от Киры для своего творения.

Отойдя в угол зала, я с силой уперся в него лопатками. Медовые струи заметались по полу. Застоявшийся воздух наполнился шумом, словно невидимая толпа рукоплескала мне как актеру — приглушенно и словно бы насмешливо, как затыкают аплодисментами дурных певцов итальянцы в театре. Ну-ну. Хлопайте, пока можете.