Три мудреца в одном тазу

- Пролезешь? – уточнил Угрюмченко.

Стефания снова ничего не ответила. Она слегка прищурилась, внимательно вглядываясь в темноту камеры. Вертикальные зрачки расширились, как у кошки.

- Там никого нет, - наконец сообщила она.

- Как никого?! – не поверил Петрович. – Мля, ты что, я же точно помню – за этим окошком я их видел! Ну-ка, подвинься, дай я посмотрю!

Стефания даже не подумала выполнить просьбу. Вместо этого она вынула из гнезда раструб мощной газовой горелки. Баллон с газом висел на спине. Угрюмченко аккуратно приземлился ей на плечи и начал крутить клювом клапан-регулятор.

- Аккуратнее! – злобно прошипела чертовка. Восьмикилограммового беркута не назовешь легкой ношей. – Когти!

- Фто кофы, фто кофы?! – огрызнулся Петрович. – Туфой фафой фран, не офкруфифаеффя!

Но через несколько секунд он все же провернулся. Послышалось шипение. Чертовка осторожно достала зажигалку, с превеликим трудом удерживаясь на скользкой стене, чиркнула колесиком и поднесла огонек к форсунке. Вспыхнуло и загудело голубое пламя.

- Горячей всего в самой середине длины, - подсказал механик, даже не думая слезать с плеч Стефании.

- Не учи черта обращаться с огнем, - хмыкнула та, разрезая решетку. – А еще мощней эта штука может?

- Может. Только брови опалишь.

- Дурак, я купаюсь в лавовом озере!

- Ну... тогда ладно.

После пары минут работы горелкой Стефания вынула слесарное зубило и в несколько ударов выбила прогревшиеся прутья. Петрович неохотно вспорхнул с ее спины, и худенькая чертовка ужом проскользнула в камеру.

- Ай, я плечо ободрала! – как-то очень по-детски взвизгнула она.

- Ниче, до свадьбы заживет. Где там дочка хозяйская?

- Да нет здесь никого, сказала же! – устало ответила Стефания. – И дверь выломана... изнутри. Медведь, что ли, какой-то проломился? Судя по следам, похоже...

- Девчурка, помоги, что ли? – жалобно проклекотал беркут, безуспешно пытаясь протиснуться в то же окошко. – Я себе так все перья поломаю...

- Не пролезешь, старый дурак! – выпихнула его обратно чертовка. – Из всех вас сюда пролезу только я... ну и еще Мельхиор. Выворачивать кости из суставов можем только мы с ним... и то у него они всегда выворачиваются не туда. Он тоже старый дурак...

- И то верно... – согласился Петрович, сердито глядя на узенькую амбразуру. – Ладно, тогда я к Иванычу полетел – буду держать наблюдение. А ты тут... давай... Справишься?

- Лети, лети! – отвернулась Стефания. – Что же тут за слон такой поработал...

Полторы сотни чернокожих бойцов угрюмо маршировали по скупо освещенным улицам Наранно. Тишину нарушали только звуки шагов и злобное карканье форораков. Два десятка шотелидов и колдун ехали в колесницах.

Шотелиды и палицаи посматривали друг на друга с недоверием и злобой – им совсем не хотелось сражаться бок о бок. Шотелиды считали палицаев быдлом и отребьем, место коим только на Красной Колеснице. Палицаи же называли шотелидов заносчивыми кретинами, постоянно машущими своими кривыми саблями.

- Переговоров не вести, ртов не открывать, - инструктировал бойцов Шуа’лай Стаза. – Убить всех. Веревки не забыли? Хорошо. С белым кораблем обращаться бережно – если хоть что-нибудь сломаете, скормлю вас всех змеелюдям.

Стазе тоже захотелось получить в собственность многострадальную «Чайку» - на этом судне он мог сбежать подальше от надоевшей Юберии. Подумать только – большой корабль, который может приводить в движение один человек! Для Кромаку такое казалось невозможным, невероятным.

Колдун незаметно натянул вожжи, притормаживая своего форорака – ему совсем не хотелось принимать на себя первые удары. Нет уж, пусть Безумные Волхвы истребляют этих бесполезных вояк – им так или иначе сегодня погибать. А он будет спокойно колдовать из-за их спин.

- Луки приготовить! – вполголоса приказал командир шотелидов. – Щиты убрать на спину! Палицаи – выдвинуться вперед!

- Почему мы вперед? – прошипел командир палицаев. – Мы не хотим погибать, пока вы будете отсиживаться сзади!

- Потому что у нас есть луки, а у вас нет, не знающий мяса [81] Презрительная юберийская кличка, обозначает выходца из беднейших слоев общества. !

Палицай заворчал, но уступил – с такой логикой спорить было трудно. Этот парень не слишком-то разбирался в военном деле, но уж такие-то простые вещи он знал.

- Построиться в шеренгу! – приказал командир, выводя отряды на пристань.

Он хлестнул своего форорака, объезжая ряды бойцов и убеждаясь, что все стоят правильно. Его взгляд упал на приотставшего Стазу, и губы невольно изогнулись в кривой усмешке. Правда, шотелид неверно понял мотивы колдуна – он решил, что владыка заклинаний банально перетрусил. Ему и в голову не пришло, что Стаза задумал сформировать своеобразный «заградотряд» из одного человека.

- Колесничие, занять позиции в центре и на флангах! – приказал командир. – Лучники, натянуть тетиву! Приготовиться дать залп! Сосредоточить огонь на колдунах! Палицаи, стоять, не шевелиться!

Он подъехал к колеснице Стазы и тихо спросил:

- Сколько там воинов? Больше полуроты?

- Полуроты? – скривился Стаза. – Нет, полагаю, там всего два или три бойца.

- Что?!! – взревел командир. – Ты привел нас сюда в таком количестве, чтобы сража...

- Лдушшарат! – выкрикнул Имя Немоты колдун.

Командир замолчал, в ужасе тараща глаза. Язык отказывался повиноваться, изо рта не вырывалось ни звука.

- Я могу убить тебя движением пальца, - шепнул Стаза. – А там таких, как я, двое. И кто знает, какие еще у них сюрпризы? Я боюсь другого – что даже такого количества окажется недостаточно...

Грюнлау и Валера стояли на причале, охраняя трап. «Чайка» стояла под парами, готовая в любой момент отдать швартовы. Дожидались одного – прибытия освобожденных пленников.

Колобков с большим удовольствием доставил бы их обратно так же, как Стефанию – на «Амацумаре». К сожалению, робоскаф все-таки рассчитывался только на одного седока, на нем просто-напросто не было пассажирских мест. Петр Иванович вообще предпочел бы взять Валеру или Грюнлау, но эти двое попросту не смогли бы удержаться на этой штуковине.

Впрочем, проползти по гладкой стене или протиснуться в амбразуру они бы тоже не смогли.

Поэтому «Чайка» до сих пор пребывала в гавани. Швартовный трос держался на одном честном слове – оставили один только узелок, который можно было сдернуть просто резким рывком судна. Фабьев сидел в рубке с кружкой горячего какао и внимательно осматривал все вокруг в бинокль. Чертанов же сидел на связном пункте, контролируя всех участников операции. А вот жену и детей Колобкова заперли в каюте и строго приказали не высовывать носа – ночь обещала быть жаркой.