Трёст

— Приятно встретить соотечественницу, — светски улыбнулась Лиза. Судя по скривившемуся лицу Кензи, её встреча не впечатляла, и девушка продолжила на английском, обращаясь к Бо. — Ты хочешь привести меня к человеку?

— Да, она работает на светлых, но я могу договориться.

— Так ты тёмная? — разочарованно протянула Лиза.

— Нет, я тоже вне кланов.

— Суккуб вне кланов? — девушка-трёст не могла поверить своей удаче.

— Вообще-то обычно ко мне пристают все подряд, я ведь без защиты клана. Ты тут точно случайно?

— Я могу уйти сейчас же...

— Нет! Кензи, я поеду к Лорэн.

— Эй, я не отпущу тебя непонятно с кем даже к доктору, — просыпаясь на ходу, девушка осмысливала ситуацию.

Поспорив с минуту, они решили ехать вместе, и вскоре все трое подходили к машине-развалюхе с облезлой жёлтой краской. Бо чуть подробнее рассказала о себе. Лизу её история удивила:

— Суккуб, воспитанный людьми и выбравший остаться вне кланов? Я слышала о фэйри, так или иначе оказавшихся у людей, но почему ты не выбрала сторону?

— Но ты тоже не вне кланов, — напомнила она, садясь за руль. Лиза устроилась на место рядом с водителем.

— Но я же... неужели вы ничего не слышали о трёстах?

— Эй, мы познакомились с вашим миром совсем недавно, — Кензи говорила с заднего сидения. — Но я даже из обычных сказок никогда не слышала ни о каких трёстах.

Бо тоже с ожиданием и любопытством посмотрела на Лизу, заводя машину.

— Ну, хорошо. В человеческой мифологии мы никак не отражены, потому что очень редки. А если люди нас и замечали, то ассоциировали с ангелами, под это определение попадала немалая часть фэйри. Никто точно не знает, когда появился наш вид, первый документ, где мы упомянуты, датируется 1656 годом. В Германии в одном городе мучились двое влюблённых детей, принадлежавших к правящим кланам светлых и тёмных. В одну ночь один трёст спас их обоих. Просто пожалел двух самоубийц, решивших изобразить Ромео и Джульетту. Наш вид сочетает спокойный характер и полное равнодушие к политике. Трёст не захотел присоединяться ни к одному клану, а предводители, счастливые за своих детей, дали ему привилегированное положение, а так же всем, у кого окажутся подобные способности по поеданию сердечной боли. Само название вида происходит от немецкого глагола, звучащего как «трёстен», он означает «утешать». В более красочном виде эту легенду рассказывают фэйри своим детям уже веками. Таких мирных эпизодов в нашей истории совсем немного.

— Красивая легенда, так ты по делу в городе? Или это секрет? — Бо спросила, не отрывая взгляда от дороги.

— Я не собиралась искать помощи, но раз вы вне кланов...

— Мы вольные сыщики! — пафосно объявила Кензи с заднего сидения. — И готовы взяться за дело, от которого отказались все остальные! За хорошую плату, разумеется, — девушка приветливо улыбалась.

— Хм, — на самом деле, помощь Лизе была бы кстати, но она ещё надеялась справиться самостоятельно. — У вас есть визитка?

Кензи быстро вытащила картонку из кармана, накарябала номер и передала Лизе. Под цифрами смешным почерком было написано: «Bo & Kenzi». С обратной стороны это оказалось купоном на 20-процентную скидку в кафе-мороженом.

— Благодарю. Возможно, я позвоню вам.

Видя, что пока Лиза к сотрудничеству не рвётся, Кензи не стала настаивать. Она спросила о трёстах:

— Так вы питаетесь несчастной любовью? Наверное, это так грустно.

— Вовсе нет, я же поедаю боль. Так, к кому мы едем?

Человек-врач, работавшая на светлых, сейчас производила исследования в полицейской лаборатории, помогая в расследовании преступления фэйри.

Лорэн сперва недоверчиво смотрела на трёста. Бо отвела её и вполголоса стала уговаривать. Лиза невольно стала присматриваться к их нежным жестам и взглядам, но Кензи, казалось, сейчас вырвет.

— Если переживаешь о мнении Эша, — заговорила Лиза, — то формально он никак не контролирует наше питание на любой территории, тем более у людей. Трёсты — вроде Красного креста — могут действовать где угодно. Так уж сложилось. Фэйри болеют нечасто, но сердечной болью могут страдать веками.

— Я знаю, просто, — женщина явно волновалась, но ничего не могла поделать с исследовательским азартом. — Мне бы хотелось испытать. Вы можете питаться от бодрствующего человека?

— Да, но я бы не советовала. Трёсты касаются сокровенных частей души. Во сне всё проходит незаметно. А так мы становимся свидетелем очень интимных сцен. Поверь, у нас, как и у врачей, не возникает личностного отношения, мы свято храним тайны.

— Ну, я сама врач, так что понимаю, — улыбнулась Лорэн. — Я не хочу засыпать.

Кажется, бесполезно переубеждать.

— Хорошо, только тебе лучше лечь.

Доктор прилегла на кушетке, Лиза под внимательным взглядом Бо коснулась её груди.

Со стороны это выглядит, как банальное лапанье, на самом деле, трёст едва ощущала своё тело. Однако интимность контакта была куда выше, чем от приставаний. Голод заставлял Лизу заглядывать в душу — не дальше источника страдания, но это позволяло узнать о человеке много. Ощущения Лорэн пришлось пережить не самые приятные. Чтобы избавить от боли, надо сначала сделать её острее.

— Ах, — девушка не удержалась от вздоха и метнула головой, растрепав светлые вьющиеся волосы. Краем глаза Лиза заметила, как дёрнулась суккуб, но сейчас не до неё. Трёст зажмурилась, окунаясь в чужие болезненные переживания. Все они продолжали жить в Лорэн, а Лиза лишала их энергии, забирая себе дань. Отношение к Бо... Хватит себя винить, не о чем сожалеть.

Глубже находился более сильный источник страданий, который поразил Лизу. Вина, ненависть к себе, фэйри, стыд за влюблённость в Бо. Глубокая боль, смешанная со страхом за свою возлюбленную, ради которой она и ушла в рабство к светлым.

Для трёста начался пир. Очень много энергии Лорэн уходило на страдание. После такого вмешательства, когда силы восстановятся, она может всю энергию направить на достижение своего сокровенного желания.

Лиза наклонилась и стала осторожно целовать её волосы. Почему-то именно через них она лучше вытягивала боль.

— Лорэн, тебе нужно больше спать, — прошептала Лиза мелко дрожащей женщине. Из её глаз текли слёзы. Обычный побочный эффект.

Побледневшие губы дёрнулись, чтобы ответить, но трёст усыпила её раньше.

— Минимум четыре часа сна, — строго сказала Лиза окружающим. — Поразительно, человек напитал меня так же, как фэйри. Такое бывает редко.

Она огляделась на полицейский участок, когда уходила. Как бы ни ярки были чужие переживания, Лиза, как старый врач, проведший сотни операций, быстро отходила от увиденного. У неё таких операций прошли десятки тысяч.

Солнце уже встало, кто-то делал утреннюю пробежку, кто-то шёл на работу. Время еды для трёста прошло. Днём охотиться неудобно, да и эти двое — суккуб и человек — смогли утолить голод, по крайней мере, до вечера.