Трёст

Мелани спала. Она очень ослабла, но впервые жизни трёст не чувствовала странного источника непреходящей тоски. Наконец-то химера стала цельной.

Осторожно поддерживая спящее тело Мелани, Лиза позвонила Кензи. Вскоре разваливающаяся машина стояла рядом. Бо легко перенесла ослабленную химеру на заднее сидение. Лиза устроила её голову у себя на коленях.

— Отвезите нас к доктору. И спасибо, вы заслужили плату.

— Да мы ведь только...

— Да-да, всегда, пожалуйста, — Кензи, перебивая подругу, уже протягивала руки к пригоршне серебряных монет, которые копились у трёста четвёртый век.

— Найди им применение.

— Не вопрос! С довольным лицом сыщица подставила ладошки и с сомнением посмотрела на потемневшее от времени серебро. Были тут и новые сверкающие монеты. Но Кензи прекрасно понимала, что старинные деньги можно сбыть намного дороже. — Это ж сколько будет? — от шока она задала вопрос по-русски.

— Тысяч на триста. Долларов, разумеется, — на том же языке ответила Лиза. — Может, и больше.

До самого офиса Морриган Кензи обзванивала своих знакомых, уточняя стоимость монеток, выпущенных века назад в разных странах Европы. После каждого звонка глаза её становились всё больше.

— Да один константиновский рубль стоит состояние, — уже на подъезде к резиденции светлых, Кензи повернулась и уточнила, понимает Лиза ценность этих кругляшек?

Та ответила «да». Все свои сокровища она отдала бы за свободу Мелани.

К счастью, светлые без вопросов приняли раненую химеру тёмных фэйри. Лорэн осмотрела девушку и объяснила, что у Мелани только частичное истощение, и вскоре её поставят на ноги.

— Но она принадлежит тёмным, Эш выдаст химеру по первому требованию, — предупредила Лорэн.

— Я знаю. Я сейчас договорюсь о встрече с Морриган. Так что перевозить химеру никуда не надо.

Как Лиза и ожидала, Эвони согласилась на встречу сразу.

Нынешняя Морриган Эвони питалась чужой гениальностью. С одной стороны лестно оказаться среди блюд этой «музы», с другой — ноги еле ходили, а в голове образовывалась каша, на несколько лет о любимом деле приходилось забыть. Лизе было жаль художников, которыми она питалась постоянно. Они либо сходили с ума, либо теряли свой талант, пытаясь избавиться от зависимости.

— За работу химеры я получала немалую прибыль, — чёрные глаза женщины блестели. Предводительница тёмных фэйри, как всегда, выглядела великолепно. Чувственное лицо латиноамериканки, пышные тёмные волосы, изгибы тела, обтянутого дорогим коротким платьем. Но её холодное сердце вызывало в трёсте отвращение. — Ты знаешь, чем можешь отплатить.

Лиза чувствовала себя кроликом перед удавом.

— После прошлого раза моя книга стала бестселлером, но тогда я отдала свой талант больше из любопытства, сейчас меня интересует только Мелани. Я к ней привязалась за сорок с лишним лет.

Эвони посмотрела на Лизу с лёгкой иронией, но не стала комментировать. Ей ясно, что корыстного умысла нет. Возможность становиться бесплотным, привилегии у кланов, тихая жизнь среди людей и совершенно безболезненный источник питания — трёстам телохранители совершенно ни к чему.

— Рано или поздно это и произошло бы, Мастер был романтиком. Он и задумывал, чтобы трёст влюбился в химеру и спас от рабства. Я, правда, многое отдала бы за общение с ним.

«Повезло Мастеру не дожить до встречи с тобой», — эти мысли Лиза оставила при себе.

— Большинство его творений погибли. Он создавал их для трагических ролей, но химере-стражу уготовил шанс на счастливый конец.

— Можешь съесть всю мою гениальность. Так ты отдашь Мелани?

— Формально она человек, а ты трёст вне кланов. Мастер всего лишь подарил мне кольцо, а не саму химеру. Так что считай это платой за сломанное украшение.

Понять Эвони казалось Лизе неразрешимой задачей. Возможно, она подыгрывала спектаклю, сценарий которого создал Мастер химер. Трикстер прав — Морриган знала, что химера потеряет ценность после смерти хозяина.

Она обхватила голову Лизы и поцеловала куда-то в лоб, девушка стала терять сознание.

Очнулась трёст всё в том же кресле в шикарном кабинете, обставленном творениями современных художников и дизайнеров.

Эвони сидела напротив, сверкая удовлетворённым взглядом, свечение сытых глаз фэйри медленно угасало. Лиза медленно поднялась и попрощалась, чувствуя, что с головой что-то не так. Вполне ожидаемо.

Снова шизофазия — слова выстраивались в грамотные предложения, но осмысленными их не назовёшь. Придётся опять ждать годы, пока восстановятся способности, но для фэйри это немного. Девушка показала блокнот с записями, похожими на бред сумасшедшего, Мелани, и обе посмеялись.

Самолёт набирал высоту, Лиза, сидя у иллюминатора, негромко говорила с Мелани, отстранённо смотрящей то на любимую, то на отдаляющийся аэропорт.

— Я устроюсь охранником или ещё кем-нибудь, — девушка-химера посмотрела на свои хрупкие руки, способные переломать хребет медведю. Лиза взяла эти руки в свои.

— Просто будь со мной. Люди накапливают по-настоящему сильную боль годами, поэтому трёсты предпочитают путешествовать. Или жить в мегаполисах. После Эвони у меня мысли не вяжутся, но способности утешителя никуда не делись. Выбирай дело по душе, сколько захочешь.

Мелани благодарно потёрлась носом о её висок и вскоре снова уснула. Лиза осторожно поправила её растрёпанные волосы.

— Наконец-то ты свободна.

КОНЕЦ