Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)

— Отправной точкой наших планов были Дары Смерти! Насколько они пленяли его, настолько они пленили нас обоих! Непобедимая палочка — оружие, которое приведет нас к могуществу! Камень воскрешения: для него, хотя я делал вид, что не знаю об этом, означавший войско инфери! Для меня, признаюсь, он означал возвращение родителей, это сняло бы с моих плеч всю ответственность.

— А плащ… каким-то образом мы никогда особенно не обсуждали плащ, Гарри. Мы оба могли скрыть себя и без плаща, истинное волшебство которого в том, что он может защитить и скрыть других так же, как и своего владельца. Я думал, что если мы когда-нибудь найдем его, то сможем спрятать Ариану, но наш главный интерес в плаще заключался в том, что он был третьим Даром. Легенда гласила, что человек, объединивший все три предмета, станет истинным повелителем Смерти, то есть, как мы полагали, станет непобедимым.

— Непобедимые повелители Смерти Гриндельвальд и Дамблдор! Два месяца безумств, жестоких мечтаний и пренебрежения двумя единственными оставшимися членами моей семьи.

— Затем… тебе известно, что произошло. Действительность вернулась в облике моего грубого, необразованного и намного более достойного восхищения брата. Я не хотел слышать правду, которую он кричал мне. Я не хотел слышать о том, что не могу отправляться искать Дары с хрупкой и неустойчивой сестрой на попечении.

— Спор превратился в драку. Гриндельвальд утратил самообладание. То, что я всегда чувствовал в нем, хотя притворялся, что нет, теперь превратилось в ужаснейшее создание. И Ариана… после всей материнской заботы и ухода… упала замертво.

Дамблдор глотнул воздух и искренне расплакался. Протянув руку, Гарри с радостью понял, что может его коснуться, он крепко сжал руку Дамблдора и тот постепенно обрел самообладание.

— Гриндельвальд сбежал, что мог бы предсказать любой, кроме меня. Он исчез вместе с намерениями обрести власть, и своими планами истязаний магглов, и мечтами о Дарах Смерти, мечтами, которые я поддерживал в нем и содействовал. Он сбежал, в то время, как я остался похоронить сестру и учился жить со своей виной и страшным несчастьем, ценой позора.

— Шли годы. О нем ходили слухи. Говорили, что он раздобыл необычайно могущественную палочку. Тем временем, мне предлагали пост министра магии, не однажды, но много раз. Разумеется, я отказывался. Я осознал, что мне нельзя доверять власть.

— Но вы справились бы лучше, гораздо лучше, чем Фадж или Скримджер! — воскликнул Гарри.

— Неужели? — вымученно переспросил Дамблдор. — Не уверен. В юности я убедился, что власть — моя слабость и соблазн. Удивительно, Гарри, но возможно для власти больше годятся те, кто никогда не стремился к ней. Те, кому, как тебе, лидерство было навязано, кто надевает мантию власти, потому что должен, к собственному изумлению обнаруживают, что справляются с этим.

— В Хогвартсе я не представлял опасности. Думаю, я был хорошим учителем…

— Вы были лучшим…

— Ты очень добр, Гарри. Но пока я был занят, обучая юных волшебников, Гриндельвальд создавал войско. Говорят, он боялся меня, возможно, так и было, но, полагаю, меньше, чем я боялся его.

— Нет, не смерти, — сказал Дамблдор, отвечая на вопросительный взгляд Гарри. — Не того, что он мог сделать со мной с помощью магии. Знаю, мы были достойными соперниками, возможно, я был слегка более опытным. Я боялся правды. Видишь ли, я никогда не знал, кто из нас в той последней ужасной битве на самом деле произнес проклятье, убившее мою сестру. Можешь считать меня трусом, Гарри, и будешь прав, но больше всего я боялся узнать о том, что именно я навлек на нее смерть, не путем своей заносчивости и глупости, но тем, что действительно нанес удар, убивший ее.

— Полагаю, ему было известно об этом, думаю, он знал, чего я страшился. Я оттягивал встречу с ним, пока, наконец, сопротивляться и дальше стало бы позором. Люди гибли, казалось, его невозможно остановить, и я сделал, что было в моих силах.

— Что ж, тебе известно, что было дальше. Я победил на дуэли. Я получил палочку.

Снова восцарилась тишина. Гарри не спрашивал, узнал ли Дамблдор когда-нибудь, кто нанес Ариане смертельный удар. Ему не хотелось знать и еще меньше он хотел, чтобы Дамблдору пришлось об этом говорить. Наконец-то он узнал, что именно увидел Дамблдор в Зеркале Еиналеж, и почему он с таким пониманием отнесся к впечатлению, которое оно произвело на Гарри.

Они долго сидели молча, и хныканье существа за ними больше не беспокоило Гарри.

Наконец он произнес: "Гриндельвальд пытался помешать Вольдеморту завладеть палочкой. Знаете, он солгал, сделал вид, что у него ее никогда не было".

Дамблдор кивнул, глядя на колени, на его носу все еще поблескивали слезы.

— Говорят, в последние годы, в одиночестве своей камеры в Нуменгарде, он испытывал раскаяние. Надеюсь, это правда. Мне хочется думать, что он прочувствовал ужас и стыд содеянного. Возможно, его ложь Вольдеморту была попыткой загладить вину… помешать Вольдеморту завладеть Дарами…

— … или не дать ему проникнуть в вашу гробницу? — предположил Гарри, и Дамблдор вытер глаза.

После недолгого молчания Гарри произнес: "Вы пытались воспользоваться камнем воскрешения".

Дамблдор кивнул.

— Когда после всех этих лет я обнаружил, что Дар, к которому я стремился больше всего, спрятан в заброшенном доме Гаунтов … хотя в юности я нуждался в нем по иным причинам… я потерял голову, Гарри. Я почти забыл, что теперь он был хоркруксом, что на кольце точно лежит проклятье. Я поднял его и надел, на мгновение представив, что вот-вот увижу Ариану, мать, отца и расскажу им о том, насколько сильно, сильно сожалею…

— Я был таким глупцом, Гарри. После всех этих лет я ничему не научился. Я был не достоин того, чтобы объединить Дары Смерти, я доказывал это вновь и вновь, и это было последним доказательством.

— Почему? — спросил Гарри. — Это естественно! Вы хотели вновь их увидеть. Что не так?

— Возможно, лишь один из миллиона мог бы объединить Дары, Гарри. Я мог обладать лишь самыми жалкими из них, наименее выдающимися. Я мог обладать лишь старшей палочкой, не хвастаясь ею и не убивая. Мне было позволено укротить и использовать ее, потому что я взял ее не ради выгоды, а для того, чтобы уберечь других.

— Но плащ я взял из напрасного любопытства, и потому он никогда не действовал для меня так, как для тебя — истинного владельца.

Дамблдор похлопал Гарри по руке, Гарри взглянул на старика и улыбнулся, будучи не в силах сдержаться. Разве он мог по-прежнему гневаться на Дамблдора?

— Зачем нужно было все так усложнять?

Дамблдор робко улыбался.

— Боюсь, Гарри, я рассчитывал, что мисс Грейнжер замедлит твою скорость. Я опасался, что твоя горячая голова возобладает над добрым сердцем. Я боялся, что, узнав сразу все об этих заманчивых предметах, ты, возможно, воспользуешься Дарами как я, в неверное время, по неверным причинам. Я хотел, чтобы ты, если обретешь их, владел ими благополучно. Ты истинный повелитель смерти, ибо истинный повелитель не стремится избежать Смерти. Он принимает то, что должен умереть, и осознает, что существуют гораздо, гораздо более худшие вещи, чем смерть.