SoNew - Писания про Юного мага

— Плохо, — констатировал Мар. — Их много везде. Как пойдем?

— По реке, — в тон ему отозвалась Кых.

— А страхеды? — уточнил Рео таким тоном, словно спрашивал, запечь кусок мяса или сварить.

— Будем драться.

— А мелкие?

— Еще не знаю, — Кых совсем помрачнела. — Придется нести, видимо.

— Драться и нести? — Ти покачала головой. — Если положить в воду, они утонут. Слишком маленькие.

— Знаю, — махнула рукой Кых. Ей все время казалось, что на нее обрушилась огромная гора, и ей приходится удерживать эту тяжесть из последних сил, словно сказочному великану.

— Я проверю реку. Если там нет засады, то скоро пойдем. Если кто-то из вас хочет остаться, я покажу ход в нейтральный коридор. Сядете там на пол и будете ждать, пока вас не позовут в какую-нибудь группировку. Вас должны взять, вы сильные. Можете взять по одному мелкому, но не слишком маленьких, с ними берут плохо. Возьмите тех, что пошустрее и давно умеют ходить. Лучше немых.

— Мы не останемся, Кых, — мотнул головой Рео. — Паагрио сожги нас, если мы бросим тебя. Больше не говори об этом.

— Ты сказал, — Кых устало присела на камень. — Сейчас я… дух переведу.

— Если бы достать лодку… — вздохнула Ти.

— Что достать?

— Лодку, знаешь? То, на чем плавают. Маленький корабль, вот такой. — Ти развела руки.

— Да, я читала. — задумалась Кых. — Достать негде, а вот если сделать…

— Из чего? — Мар пожал плечами.

— Из того, что плавает, конечно, — хмыкнула Кых. — Ти, тебе придется пойти со мной.

— На свалку? — понимающе кивнула маленькая орчиха.

— Точно. Там валяются деревяшки и всякие непонятные штуки.

— И искать там тебя никто не будет, — согласился Рео.

Перед уходом Кых с полуорками уложила камни так, чтобы самые маленькие из детей не пострадали если вдруг из коридора вздумают стрелять из арбалета или кинуть камень. Она заставила сгрести всю солому ближе к роднику, чтобы ее не подожгли факелом.

— Если что — уходите через вонючий лаз, — приказала она старшим мальчикам. Несколько ребятишек помладше с серьезным видом помогали старшим сгребать солому, перетаскивать карапузов и строить стенку. Кых хладнокровно прикинула — у этих тоже есть шанс уцелеть. Они ловкие, могут далеко уйти по коридорам. В сердце ворохнулась тупая боль, как застарелая заноза. Как ей хотелось бы спасти всех детей! Но… чудеса бывают только в эльфийских книжках. Чудеса, благородные герои, заколованные мечи, шелковые одеяния, благовония и мыло, свобода идти куда вздумается…

Кых вынула из-под камня лоскут кожи с написанными еще мамой именами и названиями. Если ей суждено будет выбраться отсюда, она может найти там помощь… хотелось бы верить! Мамина карта еле различалась на посеревшем от плесени лоскуте ткани. Но Кых могла бы нарисовать ее по памяти — столько лет они с мамой изучали эти линии.

— Держи, держи… — она быстро написала на листьях несколько имен и раздала эти записки старшим ребятам. — Если вдруг найдете кого, расскажите об… вот… это моя мама, а это я.

— Тебя так зовут на самом деле? — удивилась Ти.

— Звали бы, если бы я на воле родилась, — невесело усмехнулась Кых. — Мама говорила, то есть писала, что так меня хотел назвать отец.

— Тогда запиши и наши имена, — очень серьезно предложил Рео. — Мы тоже храним память о наших родичах. У меня в шахтах погибли отец и мать, а старший брат еще жив. Запиши, передай нашему роду. Пусть мать была человеком, орки не отрекаются от своих.

— И меня, и меня! — неожиданно сгрудились вокруг своей благодетельницы детишки.

Оказалось, что все, кому от роду больше пяти лет, помнят что-то из рассказов матерей. Кых начала царапать кончиком кинжала на оборотной стороне куска кожи с почерком матери. Невольные слезы щипали ей горло: оказывается, эти грязные зверята, эти обреченные на животное прозябание выродки рабов, сохраняют в крохотных умишках память рода, гордость за свое имя. Немые пытались писать на листьях и объясняться знаками. Кых не пожалела времени на каждого из своих питомцев. Заодно еще раз пересчитала их. Трое старших — выше самой Кых ростом, сильные зеленокожие полуорки. Впрочем, Ти, кажется, чистокровная. Пожалуй, выглядят на десять человеческих лет, не меньше. Семеро средних, лет шести-семи. Двое немые, один глухой. Пятеро помладше — ходить и говорить умеют, делают кое-какую работенку, но еще малы, безнадежно малы. К тому же один слеп и один без языка. Разве что какая-то группировка возьмет их ради подачек стражников? И восемь ползунков, едва поднимающихся на ножки. Двое без языков, один слепой, и, похоже, один глухой, а один без ручки — какой-то надсмотрщик испытал на нем заклятый кинжал, но малыш выжил. У этих-то нет почти никаких шансов. Если Кых не унесет их, они не проживут и недели.

— Ну, все! — Кых засунула кожаный лоскут себе под одежду, так, чтобы не нашли ни на живой, ни на трупе. — Я пошла на свалку, а вы будьте настороже.

В глубине души она сильно надеялась, что Таракашка уже доложила Грою о ее появлении в сухом колодце. Таким образом, охота за непокорной грамотейкой могла переместиться на поверхность, и детская некоторое время пробудет в безопасности.

На реке было тихо, ни гроевых бойцов, ни страхед. Кых несколько раз пробиралась к отноркам, ведущим в главные коридоры, и сразу же обнаруживала, что все они перекрыты засадами. Правда, засады ждали, что Кых попытается выбраться из коридоров, а не проникнуть в них от реки. Грой развлекался на всю катушку. Ну не на големов же ему охотиться, в самом деле? Это скучно, этим пусть рабы занимаются, когда им прикажут.

Грой выбивался в вожаки детских коридоров яростно и беспощадно. В двенадцать лет он столкнул в пропасть предыдущего вожака и пробил голову его помощнику. Бойцам было безразлично, кто командует, к тому же предшественник Гроя начал забирать себе слишком много еды и золота, вызывая недовольство своего окружения. Смена власти прошла без бунта. С тех пор шесть лет никто даже не делал попыток подкапываться под Гроя — он правил железною рукой и за неповиновение карал жестоко. Стражники, посмеиваясь, приглядывались к парнишке. Дело шло к тому, чтобы забрать его в надсмотрщики через пару годков. Тогда как обычно рабские выродки отправлялись следом за родителями в шахты. В детских коридорах оставались только ребятня, безнадежные калеки и старики, сумевшие выжить и заслужить миску похлебки до конца своих дней.

Бойцы тоже были рады поразмяться. Кых понимала, что если она выживет после поимки и наказания, то вполне возможно, что Грой вернет ей все привилегии и снова прикажет читать по вечерам. Он был по-своему справедлив, этот крысиный король. Но если она уложит пару-тройку бойцов, ей не жить. А она не собиралась сдаваться без боя. Все очень просто.