Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

– Ты помнишь, что должен сделать, Джеймс? – вполголоса напомнил Ильдиар, устремив взор на своего соперника – тот также остановил коня подле каменной девы, примерно в сотне ярдов от них. – В случае, если я паду?

– Помню, ваша светлость, помню, – тоскливо ответил паладин. – Но я знаю, что вы выстоите в этом испытании, как выстаивали в тысячах других. – Его взгляд говорил об обратном – мрачный настрой сэра де Нота, исполненный бессильной злости и обреченности, передался и Джеймсу. – Я буду молиться за вас.

– Молись, – только и прошептал Ильдиар, опуская забрало…

До того редкие капли мороси зачастили и вскоре превратились в неприятный промозглый дождь. На ристалище остались лишь два человека: барон и граф. Острия копий направлены друг другу в лицо, щиты, удерживаемые левой рукой, прочны, а кони верны и проверены в боях.

Поединок происходил без разделительного барьера, что свидетельствовало о том, что здесь должна оборваться чья-то жизнь – бой на смерть – полное воссоздание настоящей схватки. Копье в копье, лобовой удар. Пока не будет преломлено три копья любой из сторон, будет продолжаться конный бой, после чего, если противники не передумают драться или же не погибнет один из них, будет проведен пеший поединок.

Но вот заиграла труба, и оба всадника что есть сил ужалили шпорами бока своих коней. Скакуны рванулись с места. Подкованные копыта стучали по вымощенному плитами рыцарскому пути, вздымая вверх грязные фонтаны брызг из луж.

В абсолютной тишине, опустившейся на ристалище, рыцари наконец сшиблись. Копье графа ушло немного в сторону от противника, толпа ахнула – такой опытный воин, каким был сэр Ильдиар де Нот, не мог так глупо промахнуться! Но копье барона также лишь немного скользнуло по вражескому щиту. Рыцари проскакали дальше, словно и не было никакого столкновения.

В это время где-то вдалеке верный Джеймс пораженно застыл, ничего не понимая. Верный сподвижник великого магистра, возможно, единственный увидел, что на самом деле случилось в ту секунду, когда произошел удар. Он успел уловить, как сэр Ильдиар стремительным движением скользнул своим копьем по наконечнику копья противника, немного отклонив его в сторону. Такое могло показаться просто невозможным, но лишь тем, кто не видел множество раз этого воина в бою. Сэр Джеймс прекрасно понимал, что великий магистр мог преспокойно попасть по шлему барона, если уж он сумел совершить такой выпад, требующий необычайного глазомера, ловкости и мастерства. Тогда почему он этого не сделал?

Сэр Ильдиар доехал до конца поля, повернул коня и направил его обратно к стоящей в стороне статуе Дамы Благословения; барон проделал то же самое. Им подали новые копья – старые все же немного оббились.

В сторону Белого Рыцаря полетели насмешки и злые проклятия, что, в общем-то, строго запрещалось уставом турнира, но кто сейчас следил за соблюдением правил, когда весь Гортен, да и приехавшие из других мест настроены против него! В толпе, что окружала уже все ристалище, было яблоку негде упасть, да и если бы кто-нибудь выронил его, то ни за что не решился бы поднять – это грозило бы верной смертью из-за жуткой давки. Ворота обоих лагерей открылись, и народ хлынул в них, даже рыцари вышли из своих шатров под хмурое небо, смешавшись с простым людом, чтобы посмотреть на поединок. Ильдиар лишь на мгновение взглянул на зрителей сквозь прорезь забрала и не смог различить ни одного лица – сплошное многоцветное марево, закутанное в покров начинающегося дождя.

Граф де Нот повернул голову – люди стояли уже по эту сторону ограждения, крики раздавались и за спиной. Рыцарь оборотил коня и увидел толпу, вышедшую из лагеря его противника, сэра Джона. Здесь, казалось, презрением к нему пропитался сам воздух. Стало настолько неуютно, что захотелось поскорее закутаться в плащ так, словно это смогло бы помочь, но длинная накидка белого шелка, налившись влагой, лишь облепила доспехи и лошадиный круп. Граф почувствовал, как пот выступил на спине, впитываясь в поддоспешную стеганку. Нельзя поддаваться всему этому… нельзя! Латная перчатка скрежетнула металлическими суставами, крепче сжимая древко копья. Белый Рыцарь немного наклонил голову вперед и, стараясь не думать ни о чем, кроме застывшего вдали врага, повернул коня к бою. Заиграла труба… шпоры впились в лошадиные бока… копыта звякнули подковами… Скакун перешел в галоп. Белоснежная попона, крытая латами, промокла насквозь, животное недовольно фыркало – дождь был ему неприятен. Могучий черный баронский конь, облаченный в багровую ткань и дорогие золоченые доспехи, неистово ревел, несясь навстречу во весь опор.

В опустившейся на ристалище тишине произошло второе столкновение, но в этот раз граф де Нот был менее удачлив. Копье барона ударило в самый центр щита великого магистра. Черно-красное древко разлетелось вдребезги, а белое и на этот раз прошло мимо. Удар, который должен был быть направлен в шлем сэра Ильдиара, вновь оказался несколько замедленным и отклоненным.

Белый Рыцарь откинулся почти к самому крупу своего животного, чувствительно ударившись поясницей о заднюю луку седла, и, должно быть, только сам Хранн-Заступник защитил графа, не позволив ему потерять стремя.

Всадники вновь отъехали на исходные позиции. Для последнего удара – третьего.

Бремер отшвырнул в сторону обломок копья, и ему поднесли еще одно, Ильдиар также взял новое. В следующий миг после того, как труба провыла в очередной раз, рыцари понеслись друг другу навстречу. Толпы людей застыли в ожидании, даже хвалебные ободряющие крики в адрес барона и изничтожающие вопли в сторону графа де Нота затихли.

Кони скакали, отбивая четкий ритм по каменной дорожке, брызги летели во все стороны. Дождь усилился, стало заметно холоднее. Белый Рыцарь слышал, как кровь стучит в висках, а дыхание превратилось в резкие влажные хрипы. Он то с силой жмурился, то широко открывал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но пелена разошедшегося ливня стеной встала в узкой прорези забрала. Ильдиар видел сэра Джона отрывками, будто призрака, то исчезающего, то вновь объявляющегося, но приближающегося все ближе и стремительнее. Рукоять копья немного скользила под стальным налокотником, отчего наконечник все время подрагивал, не в силах закрепиться в одной точке – повторить столь ловко проведенные ранее приемы казалось уже невозможным.

Вода стекала по шлему, наплечникам, впитывалась в плащ, скользила по щиту. Можно было подумать, что на ристалищное поле опустилась ночь, дождь застлал собой все.

Блеснула синяя молния, и ее дерганый, промелькнувший на мгновение отсвет вырвал из окружающей непогоды статую Хранна, застывшего немного впереди и слева, и могучую фигуру противника, слившуюся с конем в каких-то двадцати футах. Наконечник копья с обвившим древко мокрым багровым флажком был уже совсем рядом… Удар в середину щита… Оба стремени потеряны… тусклый гул в шлеме, будто по нему ударили молотом, и твердая земля…