Андрей Звонков - Дорога на Регалат

Агент развел руками и сказал на прощание:

— Атрелла Орзмунд обвиняется в бескорыстном оказании медицинской помощи по меньшей мере двум гражданам республики и герцогства Норскап. В настоящее время она скрывается где-то на территории Рипена, и если вам станет известно ее точное место проживания, то будет лучше для всех, включая Атреллу, чтобы братство узнало об этом как можно скорее.

Профессор обеспокоился. Трелька напорола глупостей от чистоты души и несерьезного отношения к жизни. Больше всего нервировало то, что он ничем не мог ей помочь. Конечно, он не собирался доносить на дочь. Но и разузнать, где она и что с ней, тоже не мог.

Ощущение беспомощности бесило.

Прошла еще неделя. У профессора все валилось из рук. Не читались и не писались книги. Он никуда не ходил. Сидел дома мрачным затворником — только читал газеты.

К концу третьей недели, как дочь ушла, он получил письмо. Вскрыл цилиндрик с печатями почтового департамента Рипена и узнал почерк старого университетского товарища.

Дорогой Витунг!

Хотя ты порядочная скотина, от которой даже сбежала дочь, я считаю своим долгом сообщить, что Атрелла благополучно добралась до Продубина и в настоящее время поселена в монастыре Лита. За время своего путешествия эта бедовая головушка натворила дел по доброте своего сердца и наивности. Нэреиты охотились за ней до самого монастыря. Пожалуйста, не волнуйся, я разобрался с ее проблемами, уплатил солидный штраф.

Смотрю на нее и вижу Релину.

Не знаю, как ты, а я так и не перегорел.

Да, кстати, Атрелла спрашивала меня о ней. Так случилось, что ей удалось кое-что узнать о матери. К сожалению, мне нечего ей сказать. Особенно правду. Она серьезно настроена в будущем предпринять розыски Релины.

Сообщи мне, что можно было бы сделать, чтоб уберечь ее от этого шага.

С любовью, твой старый друг Индрэ.

P.S. Надеюсь, ты все-таки прекратил "отрезать гендерам пиписьки"?

Письмо успокоило профессора. С Трелькой все хорошо. Слава Литу! Он осмотрелся в пустом доме. Что его держит? Ничего!

Он заметил, что руки уже сами собирают дорожный саквояж, плащ висит в прихожей. И денег ему хватит, чтобы объехать весь мир раза три. Заперев дом, профессор направился на городскую площадь.

Дилижанс до Ганевола отходил через полчаса. Нужно было торопиться.

Витунг Орзмунд сошел с корабля в Кренге в тот самый день, когда из монастырских ворот выехал обоз. Он, подобно Атрелле, взял билеты на самоходный дом, и малой скоростью приближался к столице, пока Атрелла удалялась от нее.

Кто может знать заранее, что его ждет? Человек планирует одно, а произойдет с ним запланированное или нет — известно только богам.

Отряд кавалерии пригнал в Дони брошенный фургон с оборудованием. Варра и Атрелла заняли комнату на постоялом дворе, затребовали развести в ведре мед и соль. Варра приказала поставить у туалета стражу, чтоб, не дай Лит, кто-нибудь не занял важный объект.

Она раздела обгоревшего наемника и выбросила вещи в коридор. Атрелла встала у головы, Варра заняла позицию у живота пострадавшего. Тот еще в дороге потерял сознание. Действовать приходилось быстро. Проведя руками по обугленной коже и мышцам, Варра, словно окалину, счистила все мертвое с живых тканей.

— Дефектов очень много. Что делать будем?

Атрелла, контролировавшая глубину сна и обезболивания, пожала плечами:

— Были б кости целы — мясо нарастет. Нужно очистить до живого мяса, обеспечить кровообращение.

— Логично. Но кожу подрастить стоит.

— Можно снять с уцелевших поверхностей вроде ремешков и накрыть пораженные участки, а потом стимулировать рост клеток кожи. Я это уже делала.

— Ты у нас вообще на все руки от скуки, — съязвила Варра, — давай-ка кровь очистим от яда. А то парню без почек и кожа ни к чему.

Три часа длилась операция. Полосатый, как барсук, раненый оживал. Промежутки между полосками живой кожи затягивались тонкой пленкой соединительной ткани, и Атрелла прилагала все силы, чтоб не возникали грубые красные жгуты келоида. Бороться ними потом будет очень трудно.

Закончив с очищением организма и восстановлением сгоревшей кожи, лекарки оставили выздоравливающего в комнате. А сами пошли есть — аппетит проснулся зверский у обеих.

К Варре подошел кавалерист и положил на стол ремень с гербом Лиды:

— Это вещь вашего погорельца.

Варра молча поглощала мясо.

— Что вы о нем знаете?

— Ничего, — сказала Варра, не отрываясь от еды, — для нас он пока просто пострадавший.

— Это лидиец.

— Ну и что? — Варра заказала себе баранье мясо с кровью, и теперь нарезала кусочками сочившийся розовым соком душистый ломоть обжаренной баранины.

— Вы сказали, что в лесу лагерь?

— Остатки лагеря и пятнадцать трупов, мы забрали единственного живого, — уточнила Варра. — Там, где мы оставили фургон, есть тропинка.

Командир отряда отдал приказание, и пятерка всадников умчалась, прихватив с собой освобожденный от груза фургон лекарей.

Нэйл проследил за выгрузкой имущества монастыря и тоже пошел есть.

Хим сидел рядом с Нэйлом. Он уже завтракал, а полуфардв старался не отставать от Варры. Командир решил не портить им аппетит, потому спросил, отходя:

— Когда можно будет допросить лидийца?

— После того как поедим, — ответила Варра.

Командир намек понял и вышел.

Покончив с трапезой, Варра встала и прочитала благодарственную молитву: "Благодарим Тебя, Лит пресветлый, что насытил нас яствами земными, произросшими в свете любви Твоей, и как заботишься о нас в мире насущном — не оставь нас в любви Своей и в царствии небесном". Атрелла, Нэйл и Хим тоже поднялись и хором присоединились к рыжей лекарке-жрице.

— Вот и слава Литу, — сказала Варра. Она махнула рукой Атрелле: — Пойдем, поговорим с лидийцем.

Девушка послушно зашагала следом за наставницей.

Кавалерийский начальник в это время занимался где-то на дворе и в разговоре участия не принял.

Варра сделала Атрелле жест: "останься у дверей", а сама присела у койки больного. Помассировав ему виски, она пробудила обгоревшего лидийца.

Язык старшая лекарка знала довольно сносно, не только в пределах допроса пленника, поэтому, когда тот приоткрыл глаза, спросила:

— Как тебя зовут?

— Хлавин, — хрипло сказал наемник и попросил: — Попить дайте, сильно сушит в горле.

Он не видел Атреллы, стоявшей у дверей за изголовьем его кровати. Варра протянула стакан. Левая рука лидийца, потерявшая половину мышц, работала плохо, он пошевелил ею чуть-чуть.

— Теперь инвалид?

— Кости целы, а мясо нарастет, — повторила Варра Атреллину пословицу. Она помогла наемнику приподняться на кровати, чтоб выпить воды. — Сегодня еще попьешь бульону, а завтра будешь уже есть мясо. Я поработаю еще с тобой, если хочешь.