Джон Толкин - Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

После Нирнаэт Арноэдиад Морвен не покинула свой дом в Дор-ломине, ведь Турину было всего восемь, а она вновь была беременна. Тяжелые наступили деньки; восточники, пришедшие в Хитлум, презирали остатки народа Хадора и всячески их притесняли, захватив все их земли и нажитое добро, и забирая в рабство детей. Однако так велики были красота и величие Леди Дор-ломина, что восточники боялись ее, и не осмеливались претендовать на нее или ее хозяйство; между собой они шептались, будто она опасна, ибо владеет колдовством и водит дружбу с эльфами.

Но на самом деле Морвен была теперь бедна и практически беспомощна, если не считать тайной поддержки родственницы Хурина по имени Айрин, которую взял в жены восточник Бродда; больше всего на свете Морвен боялась того, что у нее заберут Турина и отдадут его в рабство. Поэтому в сердце ее зародился план отослать его тайно к королю Тинголу, и попросить его приютить мальчика; ведь Берен, сын Барахира, был родственником ее отца, да и он сам водил дружбу с Хурином. Поэтому в один из осенних дней Года Плача Морвен отправила Турина с двумя слугами через горы, наказав им попытаться, по возможности, отыскать проход в скрытое королевство Дориат.

Так начало исполняться предначертание Турина, полностью изложенное в балладе Нарн и Хон Хурин, "Сказе о Детях Хурина" — длиннейшей изо всех баллад тех времен. Здесь эта баллада рассказывается вкратце, поскольку события, описанные в ней, тесно связаны с судьбами сильмарилей и эльфов; иначе ее называют "Балладой Скорби", ибо это весьма печальный сказ, и в нем раскрываются наиболее чудовищные замыслы Моргота Бауглира.

В самом начале года нового Морвен родила дочь Хурина и назвала ее Ниенор, что означало "скорбящая". А Турин со своими спутниками тем временем сумел преодолеть все трудности пути и добраться до границ Дориата; здесь их и нашел Белег Крепкий Лук, глава пограничников короля Тингола, и отвел их в Менегрот. Тингол принял Турина и даже взял его под свою опеку, памятуя заслуги Хурина Стойкого, ибо мнение Тингола о трех родах эльфийских друзей кардинально изменилось за это время. Он отправил в Хитлум своих посланцев, которые должны были убедить Морвен оставить Дор-ломин и вернуться вместе с ними в Дориат; однако та отказалась покидать дом, в котором была некогда счастлива с Хурином. И когда эльфы засобирались в обратный путь, она передала им Драконий шлем Дор-ломина, величайшее из фамильных сокровищ дома Хадор.

Крепким и красивым вырос в Дориате Турин, хоть и лежала на нем печать тоски от разлуки с семьей; однако с течением времени скорбь его утихала, ибо время от времени отправлявшиеся в Хитлум гонцы по возвращении приносили добрые вести о Морвен и Ниенор.

Но вот однажды посланцы не вернулись из поездки на север, и Тингол категорически отказался посылать других. Турин исполнился страха за мать с сестрой, и с тяжелым сердцем отправился на поклон к королю — просить себе доспех и меч. Надев Драконий Шлем Дор-ломина, он отправился воевать на пограничье Дориата, где стал верным соратником Белега Куталиона.

Прошло три года, и Турин вновь вернулся в Менегрот; он был только с дороги и не успел привести себя в божеский вид, даже сменить поистрепавшуюся одежду. А был в Дориате один нандорец по имени Саэрос, из ближайшего окружения короля, что давно недолюбливал Турина за то, что король оказал ему честь, сделав приемным сыном. Сидя напротив него за столом, он принялся поддразнивать Турина:

— Коль мужчины Хитлума такие дикие и неопрятные, то какие ж у них женщины? Может, они бегают по окрестностям, словно дикие олени, прикрывшись лишь волосами?

Турин, озверев от ярости, швырнул своей кружкой в Саэроса и серьезно того ранил.

На следующий день Саэрос подстерег возвращавшегося на границу Турина у выезда из Менегрота; однако Турин оказался сильнее, и, одержав над Саэросом верх, погнал по лесу голышом, словно загонщик дикого зверя. Саэрос, в ужасе улепетывавший от Турина, рухнул в пробитую ручьем расщелину и разбился о подводный камень. Когда остальные, в числе которых был и Маблунг, увидели, что произошло, Маблунг принялся уговаривать Турина вернуться с ним в Менегрот и, честно признавшись в содеянном, предстать перед судом короля и молить его о снисхождении. Однако Турин, чувствуя себя преступником и опасаясь наказания, не послушался его совета и поспешно скрылся.

Выйдя за пределы огороженной Завесой территории, он оказался в лесах к западу от Сириона. Здесь он присоединился к банде таких же отчаянных скитальцев, каких немало рыскало по лесам в эти темные времена. Оружие их было направлено против всех, кто встречался им по дороге, будь то эльфы, люди или орки.

Но когда Тинголу доложили обо всех обстоятельствах дела, король простил Турина и снял с него обвинения. Как раз в это время возвратился с северных границ Белег Крепкий Лук, разыскивавший Турина. Тингол сказал ему:

— Я опечален, Куталион; ибо сын Хурина был мне все равно, что родной, и останется таковым, если только сам Хурин не вернется из тени, чтобы потребовать свое. Я не хочу, чтобы кто-то говорил, будто Турина несправедливо выгнали в леса, и с радостью приму его, если он решит вернуться; ибо он очень дорог моему сердцу.

— Я буду искать его до тех пор, пока не найду, — отвечал Белег, — и если получится, то приведу обратно в Менегрот; мне он тоже дорог.

Покинув Менегрот, Белег принялся безуспешно разыскивать Турина по всему Белерианду, повстречавшись на пути со многими опасностями.

Турин же тем временем жил среди разбойников, став спустя какое-то время их предводителем. Среди них он взял себе имя Нейтан, что означало "несправедливо обвиненный". Банда обитала в лесистой местности к югу от Тейглин, скрываясь и всегда будучи настороже; однако спустя год после того, как Турин бежал из Дориата, на их логово однажды ночью наткнулся Белег.

Случилось так, что Турина в тот момент в лагере не было, и разбойники схватили и повязали Белега, обращаясь с ним при этом весьма бесцеремонно, поскольку подозревали в нем шпиона Тингола. Но когда вернулся Турин и узнал, что случилось в его отсутствие, то почувствовал резкое отвращение к злобному нраву товарищей и тем противозаконным вещам, которыми он вместе с ними занимался. Освободив Белега и уверив его в своей дружбе, Турин зарекся впредь поднимать оружие против кого-либо, кроме выходцев из Ангбанда.

Потом Белег поведал ему о том, что король Тингол простил его; он изо всех сил старался убедить Турина в том, что тот может свободно вернуться в Дориат, утверждая, что его сила и отвага как никогда более нужны на северных пограничьях королевства.

— Орки в последнее время нашли путь из Таур-ну-Фуин, — сообщил он. — Они проложили дорогу через перевал Анаха.