Джон Толкин - Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

Долго Тургон размышлял над словами Ульмо, и вспомнились ему сказанные Владыкой Вод еще в Виньямаре слова: "Не привязывайся больше необходимого к делу рук своих и сердечных помыслов; помни, что истинная надежда Нольдор лежит на Западе и приходит с Моря." Однако много воды утекло с тех пор; Тургон успел почувствовать себя непобедимым, а Гондолин стал прекрасен, как его воспоминания об эльфийском Тирионе, да и в прочности стен своего города он нисколечко не сомневался, пусть даже Вала считал иначе. Помимо этого, после Нирнаэт Арноэдиад обитатели Гондолина зареклись вмешиваться в дела живущих вне стен Экхориата эльфов и людей, и возвращаться опасными и пугающими путями на Запад не желали.

Укрытые неприступной цепью гор и зачарованными холмами, они не пропускали в свои земли никого, пусть то был даже преследуемый беглец, ускользнувший от Моргота; вести из внешних земель доходили до них редко и с опозданием, и они не придавали им особого значения. Безуспешно шпионы и разведчики Ангбанда старались отыскать пути в Гондолин; ведь единственной их зацепкой были недостоверные слухи, и в тайну его местонахождения никто так и не проник.

Ныне и впредь Маэглин выступал на совещании против Туора, а король всегда прислушивался к его словам, и в особенности, если они совпадали с его собственным мнением. В конце концов Тургон решил не следовать совету Ульмо и отказался уходить из Гондолина. Однако вновь и вновь звучало в его сознании предупреждение, давным-давно полученное нольдорцами от Мандоса на побережье Арамана; и в сердце Тургона вновь пробудился страх перед предательством. Именно поэтому он приказал перекрыть все проходы, ведущие в Гондолин через Опоясывающие горы; и пока город стоял, никто больше не выходил из него — ни по мирным, ни по военным надобностям.

Торондор, повелитель орлов, принес однажды в Гондолин вести о падении Нарготронда, а чуть погодя — об убийстве Тингола, а затем и его наследника Диора, и падении Дориата; но Тургон не желал ничего слышать о бедах своего народа во внешнем мире, и поклялся никогда больше не вступать под знамена никого из сыновей Феанора. А жителям Гондолина он строго-настрого запретил покидать территорию города.

Туор остался жить в Гондолине, ибо безмятежное существование и красота города, а также мудрость его обитателей держали его крепче любых оков. Здесь он возмужал и телом, и духом, и освоил многие из наук эльфов-отщепенцев. И сердце Идриль потянулось к нему, и Туор отвечал ей взаимностью; оттого тайная ненависть к нему Маэглина многократно возросла, ибо ничего не желал он также сильно, как обладать ею, единственной наследницей короля Гондолина.

Однако король так благоволил Туору, что по прошествии семи лет его проживания в Гондолине не отказал даже в руке своей дочери; ибо несмотря на то, что Тургон не послушался советов Ульмо, он все же подозревал, что судьбы Нольдор тесно переплетены с судьбой посланника Повелителя Вод. Не забывал он и слова, что произнес Хуор перед тем, как войско Гондолина отступило с поля Битвы Бесчисленных Слез.

На пышном свадебном пиру гулял и веселился весь город, ибо Туор завоевал все сердца его обитателей, за исключением лишь Маэглина и сочувствовавших ему. Так свершился второй брачный союз меж эльфами и людьми.

Весной следующего года родился на свет Эарендиль Полуэльф, сын Туора и Идриль Келебриндаль; случилось это спустя пятьсот три года после пришествия Нольдор в Средиземье. Неописуемой красотой был наделен Эарендиль, ибо на челе его сиял небесный свет, а мудрость и красота Эльдар гармонично сочетались в нем с силой и выносливостью людей, живших в старину; призывный шепот моря навсегда поселился в его сердце, и в этом он походил на своего отца.

В те времена жизнь в Гондолине была по-прежнему полной радости и не ведающей тревог; никто не знал, что местонахождение Скрытого Царства было открыто Морготу криками Хурина, стоявшего у подножья Опоясывающих гор и, не находя прохода внутрь, отчаянно взывавшего к Тургону. С тех пор мысли Моргота постоянно обращались к горной местности меж Анахом и верхним бассейном Сириона, куда его прислужники доселе не забредали; однако бдительные орлы по-прежнему не пропускали туда ни шпионов, ни прочие создания, выходившие за врата Ангбанда, и замыслы Моргота никак не могли осуществиться.

Но Идриль Келебриндаль была мудрой и предусмотрительной женщиной, и потому, когда в сердце ее закрались дурные предчувствия, она принялась незамедлительно действовать. По ее приказу был подготовлен секретный проход, ведущий из Гондолина; он пролегал под землей и выходил далеко за стены города, к северу от Амон Гварета. Отдавая этот приказ, она особо подчеркнула, что о работах этих должно знать как можно меньше народа, а до ушей Маэглина и вовсе не должно долететь ни звука.

Однажды, когда Эарендиль был еще совсем юн, Маэглин потерялся. Как уже говорилось ранее, он любил горное дело, и поиск руды предпочитал всем прочим ремеслам; к тому же, он возглавлял всех работавших на удаленных от города горных разработках, занимавшихся поиском металлов для гондолинских кузниц — как для мирных, так и для военных нужд. Нередко Маэглин забредал с несколькими своими помощниками далеко за цепь окружавших Гондолин холмов, и королю было неведомо о том, что он продолжал этим заниматься вопреки его запретам. Вот и вышло так, что по воле проведения Маэглин оказался захвачен орками и уведен в Ангбанд.

Ни трусом, ни слабаком Маэглин не был, однако те жестокие пытки, которым он был подвергнут, сломили его дух, и в конце концов он купил себе жизнь и свободу, раскрыв Морготу местонахождение Гондолина и удобные для нападения подступы к нему.

Невозможно было передать словами охватившее Моргота злобное торжество; на радостях он пообещал Маэглину титул правителя Гондолина в качестве его вассала, и Идриль Келебриндаль в придачу. И мысли об Идриль, а также ненависть к Туору, позволили Маэглину легче перенести факт своего предательства, самого позорного за всю историю Прежних Дней.

Моргот отправил его обратно в Гондолин, чтобы там никто ничего не заподозрил, обнаружив его исчезновение. Маэглину было приказано содействовать захвату города изнутри, когда придет час; и тот вернулся в королевский дворец, сияя фальшивой улыбкой на лице и нося в сердце черную змею предательства, в то время как мрачные предчувствия все сильнее охватывали Идриль.

И в год, когда Эарендилю исполнилось семь лет, Моргот посчитал время благоприятным и бросил на Гондолин полчища своих балрогов, орков и волков; вместе с ними пришел и целый выводок драконов Глаурунга, одним своим видом наводивших страх. Воинство Моргота пришло с северных круч, где горы были наиболее высокими, а стража — наименее многочисленной; и случилось это прямо во время празднества, называемого Вратами Лета, когда весь народ Гондолина, собравшийся у стен города, ожидал восхода солнца и в предвкушении пел радостные песни.