Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог

Впереди начал приближаться жуткий лес, исполинские деревья переплетены в жуткую сеть, между ними свисают гигантские лохмы плесени, тины. Запах гниющих водорослей стал так силен, что я остановился, хорошо бы обойти…

Сердце радостно взвизгнуло, как щенок при виде обожаемого хозяина. На востоке медленно светлеет, вот-вот прокричат петухи, и уже чувствуется, как приближается та особая волна незримого света, что не от солнца, потому что первозданный свет – это особый свет, а солнце и прочие звезды с луной созданы опосля, вот сейчас весь Темный Мир исчезнет, останется за гранью, я спасен!..

Я оглянулся, сердце барабанит о грудную клетку, как ни измучился, но я победил, а раны на победителях всегда заживают быстрее, чем на побежденных… и вообще…

Дыхание остановилось, вот оно, то радостное тепло и ощущение счастья, уже на горизонте, уже близко…

Теплая волна приблизилась, налетела, искупала в счастье. Чудовищный лес из водорослей и плесени исчез, на его месте радостная оливковая роща, красивая и декоративно растопырившая ветви. На опушку выбежала самка оленя, чутко поводя длинными смешными ушами, за ней бежит, жалобно блея тоненьким голоском, крохотный олененок на длиннющих подгибающихся ножках…

Я остановился и, переводя дыхание, неспешно оглянулся. Страх стегнул по нервам с такой силой, что едва успел качнуться в сторону. Мимо пронеслось, оставив на щеке омерзительную слизь, нечто гибкое, как ящерица, а дальше вон бегут еще с десяток.

Одурев от ужаса, я оступился и покатился с холма, в голове закружилось, а перед глазами эти оскаленные морды, выпученные глаза, блестящие зубы…

Внизу я подхватился и бросился со всех ног в сторону далекого Альтенбаумбурга, его мрачные громады не спутаю ни с чем, но… почему эти твари здесь?

Я бежал, а впереди наметилась и начала расширяться странная полоса. Сердце сжалось, раньше разума сообразив, что это край гигантского разлома, который я видел со стены крепости. Ужас пронзил с головы до ног, колени начали подгибаться, однако за спиной свирепый рев гремит громче и торжествующе, я слышал, как все ближе трещат под тяжелыми лапами камешки, почувствовал жаркое дыхание…

Остановиться и драться, мелькнула безумная мысль. Погибнуть с оружием в руках!

Нет, они мое тело на растерзание не получат, я из последних сил наддал, край ринулся ко мне, как волна цунами, я оттолкнулся и прыгнул в пустоту.

Внизу острые камни, ничто не спасет, мокрое пятно останется, сейчас бы в птеродактиля…

Нечто острое вцепилось в мои плечи, кожаный дублет затрещал, но падение замедлилось. Сердце выскакивает из груди, я с огромным трудом повернул голову. Надо мной с огромным усилием бьют по воздуху большие, почти прозрачные и очень знакомые крылья.

Земля приближается слишком быстро. Я задержал дыхание, собрался, удар, меня перекатило несколько раз по сухой каменистой земле, дальше я вломился в кустарник, переломал кучу веток и остановился наконец, чувствуя боль во всем теле.

Когда я поднялся, Иллариана лежала там же, где и упала, руки раскинуты беспомощно, кровь на щеке, изорвано платье, левая стопа неестественно вывернута.

Я быстро вправил ей ногу, Иллариана застонала и открыла глаза, такие огромные, лучистые, я ощутил, как по мне прошла незримая теплая волна счастья.

– Ты… цел, – произнесла она тихо, – прости, я надеялась, что смогу тебя удержать…

– У меня нездешние пропорции, – сказал я, задыхаясь от боли в сломанных ребрах. – В смысле, зад тяжеловат. Иллариана, как ты решилась?

Она приподнялась, села, снова посмотрела на меня, все еще с тревогой, но внимательно и с вопросом в ясных глазах.

– Я думала, разобьемся оба…

– Не разбились, – заверил я. – Ты очень сильная.

Она покачала головой:

– Нет… Мы почти разбились. Спасибо, ты залечил мои раны.

– Совсем немного, – заверил я. – Царапины. А вот ты спасла мою шкуру, это точно. Она не слишком ценная в выделке, но я берегу ее, как память. Позволь, я помогу тебе встать.

Она грациозно подала мне руку, сама императрица не смогла бы протянуть с таким достоинством и женской грацией. Я галантно поднял ее, настолько удивительно легкую, что просто не понимаю, как она могла решиться хватать меня в падении. С таким собственным весом и кошку унести проблемно.

– Зачем ты это сделала? – спросил я.

Она ответила несколько растерянно:

– Не знаю… Однажды так остро захотелось увидеть тебя… и чтоб ты снова взял меня на руки! Это такое волшебство, с ним ничего не сравнится. Я только об этом и вспоминала.

Я легко подхватил ее на руки. Ее тело, поистине птичье, показалось невесомым.

– Вот так?

Она обняла за шею, прижалась всем телом. Я едва услышал счастливый шепот:

– Да…

Я осторожно прикоснулся губами к ее золотым волосам, пахнут спелыми травами, счастьем и женским теплом.

– Ты просто чудо. А вот я дурак.

Она прошептала:

– Ты человек… А почему дурак?

– Ничего не понимаю, – признался я. – Откуда эти твари?.. Почему я сам сглупил, я же мог попытаться сам превратиться во что-то с крыльями…

Она шепнула в ухо:

– Да, ты мог бы, я чувствую. А откуда эти твари?.. Я не понимаю. Это ужасные существа. Ужасные!

Ее пробил холод, она задрожала и прижалась ко мне. Я стискивал ее в объятиях, нес бережно и старался укрыть от всего на свете, хотя мог только выставить локти.

Сердце мое стучит счастливо, но холодная струйка пробежала по спине, страх кольнул в сердце.

Я спросил как можно спокойнее:

– Ты их знаешь?

– Этих нет, – ответила она тихо, – однако поняла, откуда они.

– Откуда?

– Они не из этого мира, – объяснила она очень серьезно. – Это древние, очень древние… они из прошлого. Потом Новые их изгнали, а дверь запечатали.

Я проговорил:

– Все запечатанное разве нельзя отпечатать?

Она покачала головой:

– Нет. Но они, похоже, отыскали другую лазейку. Трудно поверить… И не могу понять, как это могло случиться. А ты не знаешь?

Она повернула голову и смотрела искоса, но взгляд прям и честен, я ощутил себя, как уж на раскаленной сковородке под ее по-детски правдивым взглядом.

– Не знаю, – пробормотал я. – Хотя догадки есть…

Она все так же, не сводя с меня взгляда, попросила тем же мелодичным голосом:

– Скажи.

Я пробормотал:

– Это как-то связано… со мной. Еще не знаю, как… Я ничего не делал, просто прибыл сюда и вступил во владение хозяйством. Понимаешь, теперь я герцог. А это значит, с того момента отвечаю, чтобы и овцы сыты, и волки целы, и желательно пастуху уцелеть… Но еще когда ехал сюда, мне приснилось на постоялом дворе, что я очутился в темном Мире!.. Я туда не ломился, клянусь. Готовился ко сну, как вдруг р-р-р-раз!… и я в этом же дворце, который совсем не таков. Сад стал каким-то кошмаром, вместо птичек – жуткие рептилии с крыльями, а вместо челяди шастают чудовища с вот такими, не поверишь, хвостами!..