Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф

Встал и рыцарь в блестящих доспехах, высокий и красивый, взмахнул рукой. Шагах в пяти поднялся из травы рослый конь, встряхнулся, как пес, выбравшийся из воды, и подбежал к хозяину.

Макс погладил его по носу, что-то шепнул в ухо и быстро поднялся в седло.

Герцог уже остановил коня, рыцари мгновенно сомкнули вокруг него двойное кольцо, закрывая сюзерена бронированными телами и, кроме того, стальными щитами, которые не пробить ни стрелами, ни болтами… если лучники и арбалетчики стреляют издалека. Остальные всадники образовали второй и третий расширяющиеся круги, у всех руки на рукоятях мечей, а кое-кто и обнажил в готовности ринуться в сечу.

Макс бестрепетно пустил коня в их сторону. Оруженосец отступил, легкие всадники дали ему дорогу, даже рыцари расступились, видя, что незнакомец не делает попытки хвататься за оружие.

– В чем дело? – потребовал герцог.

Макс отчеканил с предельной учтивостью:

– Ваша светлость, с прискорбием вынужден сообщить, что вас велено взять под стражу по обвинению в захвате вашими людьми владений сэра Целенгорда.

Герцог выкатил глаза, лицо его страшно побагровело:

– Что? Это было двадцать лет назад!..

Макс ответил с поклоном:

– Простите, ваша светлость, но сэр Целенгорд подал жалобу майордому Ричарду на ваше самоуправство. И майордом вынужден принять ее к рассмотрению. А так как для него все равны… то вам велено незамедлительно вернуться в Геннегау!

Герцог смотрел на него бешеными глазами, лицо полыхало от праведного гнева.

– Никто не смеет меня арестовывать! – крикнул он страшным голосом. – Даже король!

Макс сказал вежливо и холодно:

– Если вы откажетесь вернуться и принять суд майордома, вас будут считать изменником.

Герцог заорал:

– Меня это не пугает!

Рыцари, как по команде, выхватили мечи, солнце страшно заиграло на лезвиях. Макс смотрел все так же бесстрашно, ратники за его спиной уперли копья тупыми концами в землю и направили острия в сторону отряда герцога. Арбалетчики, натянув тетивы, взяли на прицел блестящих рыцарей.

Донесся стук копыт, из-за дальних холмов на полном скаку выметнулся отряд конных рыцарей сэра Альвара. Он пригнулся к конской гриве и держал в руке обнаженный меч.

Я вздохнул с облегчением:

– Все-таки успел…

– Хорошее подспорье Максу, – пробормотал барон. – А герцогу очень не понравится…

Герцог оглядывался с беспокойством, приближающихся конников почти столько же, как и у него людей, и это мужичье загородило дорогу…

Макс повторил:

– Вам велено вернуться в Геннегау, ваша светлость. Если обвинения ложны, перед вами извинятся. Если же будет доказана ваша вина… вам придется дать сэру Целенгорду достойную компенсацию.

Альвар остановил своих конников на расстоянии разгона для таранного удара копьями, рыцари опустили шлемы и выставили копья.

– Пора показаться, – пробормотал сэр Норберт. – Вы не высовывайтесь, сэр Ричард, а то все хитрости раскроются.

Он поднялся во весь рост, по мановению его руки по обе стороны ущелья показались два ряда лучников и арбалетчиков.

– Герцог Меерлинг, – крикнул он, – мы можем вас перебить всех до единого, не потеряв ни человека. Будьте благоразумны.

Герцог вскинул голову, я видел, как лицо разом побледнело. С такого близкого расстояния болты пробьют любые доспехи. Даже простые стрелы пробьют, а мужичья в руках элитные композитные луки, что посылают стрелы с огромной мощью.

Он прокричал взбешенно:

– Хорошо! Я вернусь в этот проклятый город! И посмотрим, сумеете ли доказать мою вину!

Его люди угрюмо и с демонстративной неохотой бросали мечи в ножны. Герцог взмахнул рукой, отряд медленно начал разворачиваться в обратную сторону.

Я с облегчением вздохнул:

– Хорошо, что клюнул. Надеюсь, Альвар и Макс сумеют по дороге отсечь его от основной группы рыцарей.

– Не лучше ли взять в доме, – предположил барон деловито, – где он остановится перед судом?

– Это запасной вариант, – объяснил я. – Если разместит в доме рыцарей, брать штурмом будет труднее.

– А если в маленький домик?

Я ответил вопросом на вопрос:

– А герцога можно в маленький? То-то… Ладно, вопрос в основном решен. Дальше проще.

Герцога схватили у ворот города, когда все растянулись в длинную цепочку и уже полностью расслабились. Впереди длинные и скучные судебные разбирательства и прения сторон, можно пить и заниматься женщинами…

Опешившим рыцарям сообщили, держа их под прицелом множества арбалетчиков, что герцог арестован по обвинению в измене. Если и они не признают власть майордома, пусть Господь будет милосерден – их души поступят к нему сейчас же.

Рыцари колебались, честь требует вступить в схватку, но с другой стороны – герцога дружно поддержали только в его стремлении обрести самостоятельность края, однако не все готовы были сложить головы…

С ними поступили по-рыцарски: взяли слово чести, что не покинут Геннегау без разрешения, отвели им большой дом, где разместили со всеми удобствами.

Я радовался сдержанно, словно чувствовал, что за мной придут двое монахов и сообщат с угрюмой строгостью, что святые отцы из Ватикана просят навестить их немедленно.

– Немедленно, – проворчал я. – Ну да, именно немедленно. Их дело самое важное, как же.

Один из монахов проговорил строго:

– Нет более важного дела, чем исполнение заветов Господа!

Я покосился на него хмуро, но смолчал. Эти тоже с прибытием гостей из Ватикана смелеют с каждым днем, уже и разговаривают чуть ли не свысока.

– Хорошо, – ответил я с предельным смирением. – Веди, Вергилий.

Кардинал, отцы Габриэль и Раймон на этот раз не возились с бумагами, а тихо беседовали, сблизив головы. Когда я вошел, синхронно раздвинулись, а по их взглядам я понял, что перемывали косточки мне.

Кардинал молвил:

– Мы уже знаем об аресте благородного герцога. Не будем вдаваться в вопрос, насколько это было обоснованно, хотя это и слишком близко к произволу… у нас к вам вопросы несколько иного плана. Мы выяснили, что у вас совершенно не чтут святых вроде Николая Столпника или Власия Нечесаного, в то же время неоправданно высоко превозносят Тертуллиана, а он официально даже не входит в число Отцов Церкви… хотя вы его упорно и причисляете к их числу. Надеюсь, просто по невежеству.

Они все трое переглянулись, отец Гэбриэль впился в меня взглядом, в его глазах я читал отчетливо: ну давай, возрази, возрази! Дай нам повод стереть тебя в пыль, выскочка!

Кардинал посматривал с ленивой усмешечкой, для него ясно, что сейчас смиренно признаю их правоту, себя назову невеждой, а оно так и есть, да и я с тоской понимаю, нужно сопеть в тряпочку и покорно кивать, соглашаться, время от времени поминать имя Христа и почаще креститься, но бес противоречия то и дело заставляет срываться. Открываю рот, чтобы сказать «да», но либо говорю «да, но…», либо несу такое, что простолюдина бы сразу на костер.