Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф

Но и это еще ничего, ведь умнейшего человека во всей истории Франции, что основал университеты и академию, реформировал армию, уничтожил феодализм, велев срыть рыцарские замки по всей территории страны, с легкой руки одного беллетриста помнят только как кардинала, что якобы волочился за королевой и пытался ее поиметь!

Так что не надо сетовать на неблагодарность ко мне, в лучшем случае запомнят какой-нибудь мой лихой удар мечом или умелое спасение очередной принцессы из лап дракона, огра или тролля.

Или вот этот рейд по усмирению мелкого властелина одного замка и принадлежащих ему десятка деревень.

Граф Ришар удивился, что я намерен лично возглавить поход, который ничего не решает, на его лице шрамы вздулись и побагровели, признак сильнейшего неудовольствия, а глаза потемнели.

– Сэр Ричард, – сказал он решительно, – уж простите, но это абсурд. Этот замок – совершеннейшая мелочь, его легко возьмут и без вас. Даже я туда не поеду. Поручим кому-нибудь… скажем, Альвару Зольмсу. Или Максимилиану. Да того же Арчибальда можно послать, пусть приобретает опыт! Да и увидят, что не армландцы что-то захватывают, а сами сенмаринцы наводят порядок…

Я прошелся взад-вперед по комнате, граф прав, но когда я обвел глазами кабинет, злость ударила в голову.

– Дорогой граф, – процедил я сквозь зубы, – а вы знаете, какой хренью я занимаюсь? Только что перед вами мне приносили на утверждение форму для младших слуг! Я должен был выбрать лучшие, на мой взгляд, из представленных образцов и решить, что будут носить во дворце, а что за его пределами. Представляете? Чем я занимаюсь, чем я занимаюсь!

Он пробормотал, несколько ошарашенный:

– Ну, наверное, не только этим? Возможно, и чем-то крупным?

– Не крупнее этого шкафа! – огрызнулся я. – Если и мелькнет что-то крупное, то среди таких мелочей проплывает незамеченным, как бревно в куче мусора.

Он развел руками:

– Сэр Ричард, понимаю… Но я не майордом.

– Вам повезло, – сказал я с сердцем. – Или схитрили, а меня подставили! Вас же самого хотели в гроссграфы!

Он улыбнулся:

– А я хоть старый волк, но еще и старый лис. Я хочу удовольствия от жизни. А вам еще пахать и пахать, сэр Ричард, зарабатывать право на отдых!

Я сказал зло:

– Да какая же это пахота? Я даже не царапаю землю! А мог бы такие пласты поднять!

– Еще поднимем, – пообещал он. – Вы в самом деле решили вести отряд?

– Да.

– Лично?

– Решил, – отрезал я. – Может быть, хоть так прерву это свинство.

– Подбирайте нужных людей, – сказал он серьезно, – расставляйте на ключевые места. Позаботьтесь, чтобы и в ваше отсутствие все шло, как и при вас. В Армландии же сумели…

– Тут другое королевство, – сказал я и со стыдом ощутил, что в моем голосе ясно прослеживается жалоба, – мы тут сожгли и повесили больше, чем убили в боях! Нам еще далеко до народного доверия.

Он сказал хладнокровно:

– Делайте то, что нужно, а не то, чего от вас ждут. И вообще, сэр Ричард… Неловко от вас слышать такое! Мы же все помогаем, ну, как можем.

У королей есть власть, но нет моральных принципов. Церковь восполняет этот вакуум, ибо человек без принципов – зверь. Или, если сказать прямо, без Церкви. Церковь одинаково ведет человечество по пути добра и справедливости, не разделяя на королей и простолюдинов, как не разделял и Христос. Для Творца короли, императоры и самые жалкие нищие – одинаковые такие муравьишки, всех любит и обо всех заботится одинаково.

Вообще-то так должен бы и я, с поправкой на мои размеры и мой масштаб, но что-то не получается: одних хочется прибить на месте, других – утопил бы с превеликим удовольствием…

Сейчас иду через залы и кланяющиеся толпы под приветственные возгласы, рядом со мной граф Ришар, барон Альбрехт, Зольмс, Арчибальд, по другую руку сэр Растер, Палант, Ульрих, Рикардо, а сразу за мной, едва не наступая на каблуки, Жерар Макдугал, виконт Штаренберг, Зигфрид, Ульман и чуть менее знатные, но близкие и зарекомендовавшие в боях доверенные лица. Это очень важно, кто где идет, по этим признакам сразу видно, кто у властелина в фаворе, кто в немилости, даже случайное перераспределение толкуют как-то, хотя, конечно, случайностей здесь не бывает…

Правда, нет Макса, сэра Норберта и еще многих, которым я не только доверяю, но и к кому отношусь с нежностью, но одни заняты важными делами, другие просто в дальних частях королевства, а кто-то просто пренебрегает дворцовыми условностями, как Асмер или Бернард…

Я не снимал благожелательную улыбку, пока двигался через весь зал, а когда увидел за спинами разодетых вельмож кричаще скромного Куно, сказал ему строго:

– Иди со мной!

Перед ним расступились, он пошел рядом и слегка сзади, за спинами усиливался шепот. Теперь полдня будут обсуждать, хорошо или плохо для королевского советника, что я позвал, голос майордома прозвучал строго, даже жестоко…

– Садись, – велел я, – и докладывай.

Он спросил робко:

– А можно… стоя?

Я поморщился, махнул рукой:

– Как тебе удобнее.

Я сел за стол, а Куно начал торопливо перечислять, что сделано и что сделать нужно. Я слушал некоторое время, раздражение начало нарастать слишком быстро, я взялся ломать сургучи на конвертах и читать записки и прошения, адресованные мне лично.

Дверь распахнулась, Куно взглянул на меня с немым укором, но молча стерпел вторжение Паланта, младшего сына сэра Гевекса из поместья Лонгфельдов, что так отличился при взятии крепости Стальной Клык.

Молодой рыцарь учтиво и с достоинством поклонился, все такой же ясноглазый и светлолицый, только вином от него пахнуло так мощно, что я сразу представил его в обнимку с сэром Растером.

– Сэр Ричард, – сказал он весело, – я слышал, снова намечается поход? Надеюсь, я участвую?

– А вы хотели бы? – пробормотал я.

Он рухнул в свободное кресло и, закинув нога на ногу, сказал с удовольствием:

– Еще бы!.. Я живу воспоминаниями о тех славных днях… И хотел бы повторить…

– Все повторится, – пообещал я. – И вообще, сэр Палант, чувствуйте себя здесь как дома. Везде… кроме этого кабинета.

Он поспешно подхватился, запоздало сообразив, что в кабинете фактического правителя королевства вести себя нужно иначе, чем в лесу у костра, отвесил стыдливый поклон.

– Простите, ваша светлость. Благодарю!

Куно с бесстрастным лицом смотрел, как молодой рыцарь пристыженно ретировался, я ощутил его невысказанное одобрение, правитель не должен позволять садиться на голову бесцеремонным друзьям, какое бы прошлое нас ни связывало…

…но и отодвигать их далеко нельзя, ответил я так же мысленно. Старая гвардия всегда была и будет опорой.

Я поднес к пламени свечи крохотную сковородку на длинной ручке и держал над огнем, пока сургуч в ней расплавлялся, затем вылил чуточку на лист бумаги, вытащил из ящика большую печать и медленно прижал к горячей лужице, ожидая, пока застынет и там появится четко различимый оттиск.