Сергей Волков - Стража последнего рубежа

Неожиданно Тамара услышала, как охранник на входе громко рапортует кому-то, а спустя минуту в дежурку вошли Карпухин и Чеканин.

— Здравствуй, душа моя, — поприветствовал девушку полковник. — Сиди, сиди. Что читаешь? О, Гофориус! Ну и как идет?

— Тяжеловато, — призналась Тамара. — Сложностей много, да и стиль изложения…

— Это верно, но ничего более толкового по Темному миру до нас, увы, не дошло, — вздохнул Чеканин.

Карпухин, недовольно взглянув на девушку, уселся перед компьютером и начал выводить на экран окна слежения за работой групп в окрестностях архива. Полковник же, достав «Житан», продолжил:

— Были, правда, попытки и в более поздние времена сублимировать, так сказать, наличествующие знания… Имеются также отрывочные сведения других авторов.

— Терентий Северьянович, а вот тут про пять рас написано. Известно, что это за существа были?

Чеканин переглянулся с Карпухиным, закурил, снял шапку.

— Почему же были? Они и сейчас есть.

— То есть? — не поняла Тамара.

— Нам известно пять типов, или, если угодно, рас Темного мира: демоны, стихии, метаморфозанты, они же перевертыши, мимикризанты, то бишь прикиды, и еще одна…

— Какая?

— Мы.

— То есть? — опять не поняла Тамара.

— Люди.

— Вы хотите сказать…

— Конечно, — спокойно кивнул Чеканин. — Люди — это бывшие полноправные жители Темного мира, добровольно покинувшие его, чтобы создать свою цивилизацию. Мы использовали орудия и оружия, выбрав технологический путь развития, — и со временем утратили способность управлять тонкими энергиями. А остальные разумные обитатели Земли так и не вышли за пределы Темного мира, обитая там по сию пору. Они — нечисть, душа моя. Незнати. Биоэнергетические существа.

— Но Темный мир — это же, как нам на курсах объясняли, отвлеченное понятие. По сути-то мы все живем в одном мире…

— Да, — снова кивнул Чеканин, — в одном. И даже больше — биоэнерги приспособились к сосуществованию с нами, встроились в человеческое общество. Они уже давно пользуются орудиями, у них появились понятия о национальностях. И все же Темный мир существует. Он — нигде и везде. Он — параллельная Вселенная, четвертое измерение, если угодно. При этом в него нельзя войти и из него нельзя вернуться. Ты идешь по улице… м-м, по Арбату, скажем, и в этот момент ты — в нашем мире. Но вот дорогу тебе перебегает черная кошка. Ты, прежде чем идти дальше, плюешь через левое плечо — и уже в этот момент, продолжая оставаться на Арбате, ты оказываешься в мире Темном, потому что древняя память, генетический атавизм проснулся на мгновение и подсказал тебе, что делать, как исправить возникшее негативное энергетическое завихрение.

— А как же тогда… — забыв обо всем, начала говорить Тамара, но полковник со смехом поднял руки:

— Все, душа моя, все! Как-нибудь на досуге договорим. Дело не ждет.

— Извините, — потупилась Тамара, закрыла книгу и убрала ее в стол.

— Как там наши «спецы»? — спросил посерьезневший Чеканин.

— Последний сеанс связи состоялся вчера вечером, — ответила Тамара. — Они подошли к поселку «Кошкин дом», утром собирались проникнуть внутрь. Вокруг поселка ничего необычного не обнаружили. Связь у нас запланирована на тринадцать ноль-ноль.

— Добро. — Чеканин повернулся к Карпухину, но сказать ничего не успел — за окнами, в ясном январском небе, раскатисто прогрохотал гром.

— Ого! — Полковник вскочил, подбежал к окну. — Что это? Грозы при ясном небе быть не может, тем более зимой. Откуда шел звук?

Карпухин виновато развел руками. Чеканин быстро повернулся к Тамаре:

— Душа моя, ну-ка быстренько свяжись со всеми группами — кто что видел, кто что слышал. Ох, не без нашего ли участия прогремел этот гром?.. И первым делом запроси «спецов»!

Тамара откинула крышку коммуникатора, ввела номер. Соединения не последовало, и, поставив аппарат на автодозвон, девушка начала опрашивать оперативников, по мере поступления информации докладывая Чеканину: на западном участке слышали только звук, на развалинах складов — тоже, Стеклов и технари на железнодорожной станции утверждают, что на севере имела место вспышка, но точно сказать не могут — слишком яркое солнце, работающие в катакомбах и на обрпункте-14 вообще ничего не заметили, «спецы» на связь не выходят.

— Скверно, все очень скверно, — нахмурился Чеканин. — Значит, вот что, душа моя: ты постоянно вызывай их, а мы с капитаном поедем на станцию к Стеклову, выяснять, что там была за вспышка. Хотя сдается мне, что и так уже все ясно…

Последних слов полковника Тамара не поняла, но уточнить не успела — Чеканин и Карпухин покинули дежурку. Переложив поближе коммуникатор, девушка сбросила настройки и вновь набрала номер «спецов». Раз за разом прибор пытался соединиться с незнатями, но безуспешно.

Тамара не знала, что коммуникатор Мыри лежит в уже подернувшейся ледком луже на краю леса, а сам домовой, уронив лицо в ладони, сидит под обрывом на берегу замерзшей реки, рядом с окоченевшим телом Охохонюшки…

— Ну что, Паша? — Петр старался говорить как можно приветливее. — Рыбку ловить пойдем? Деда Пыхто я давеча встретил. Он говорит — окуня на озере клюют со страшной силой! Давай, братка, собирайся. Половим, ушицу сварим. Любишь ушицу?

— Лу-ублю, — растянул губы в вымученной улыбке Павел.

У Петра зашлось сердце. После невесть с чего приключившегося на крыльце приступа брат стал не похож на себя. Осунулся, ходил мрачный, а то и просто лежал пластом в своем закутке за печкой. В небо больше не смотрел, зато часто повторял про бесов и косы, которыми те будут косить людей. Петр старался изо всех сил, пытаясь растормошить Павла, вновь вернуть ему всегдашнюю дурашливую усмешку — не получалось. В довершение всего брат стал отказываться от еды, перестал ходить по нужде, терпел, словно боясь вылезти из-под одеяла. Ночами его мучили кошмары, приходилось зажигать лампу и долго, иногда до рассвета, утешать, читать по кругу несколько случившихся в хозяйстве братьев Возжаевых книжек или, если было электричество, включать радио.

Бабка Иваниха, прознав про беду, случившуюся с Павлом, принесла духмяных травок, заварила в чайнике и велела отпаивать по часам. «Пан спортсмен» тоже зашел — принес книжку с фотографией какого-то бородатого, похожего на Деда Мороза мужика на обложке, долго рассказывал, что в книге изложено, как нужно правильно жить. Петр взял, полистал. Правильная жизнь, по мнению бородатого, заключалась в том, что нужно было ходить без одежды и босиком, обливаться в любое время года холодной водой, со всеми здороваться и не плевать на землю. Книгу брату он прочел, но и только. Когда утром одеяло примерзает к кровати — не до обливаний, печку бы быстрее затопить да чайку согреть.