Алина Лесная - Охота на оборотня

Эльф распахнул глаза и проснулся окончательно. Некоторое время он наблюдал, как солнечные зайчики играют в салки на потолке. С памятью проблем не возникло, и, если следовать рассуждениям, проснулся Вилль именно там, где засыпал. Самочувствие по великолепию не уступало настроению, что было крайне подозрительно. Факт! В мыслях царил не квелый летний полдень, а уже почти позабытый северный рассвет, морозный едва ли не до ощутимого хруста. Организм пощадил его, дав выспаться вволю, да и сейчас, хвала Саттаре, не понукал куда-то бежать, позабыв в доме шапку. Хотя нежиться в кровати недостойно взрослого мужчины, да и одеяло шибко жаркое… Стоп! Опоили! Опоили жидкой разновидностью ненавистной тряпочки! И вылечили. Вместо того, чтобы жалобно стенать, плечо довольно мурлыкало. Та-ак…

На левом плече уютно пристроилась черноволосая головка, и легкая улыбка ее обладательницы едва касалась застарелого шрама. На правом мурчащем… Еще одна, только маленькая, усатая и мохнатая.

Личности Вилля принялись совещаться. Белый Волк искренне недоумевал, как он дошел до жизни такой, что ночует в объятиях двух кошек?! Капитан стражи требовал завтрака и скорейшего начала воспитательного процесса для закрепления собственного морального удовлетворения. Градоправитель вызвал магов неделю назад и не удосужился посоветоваться с начальником охраны, собственные подчиненные зовут „сынком“ и посылают в баню. А девчонка, которая почти на пять лет младше, щиплет за уши и бросается тяжелыми предметами. А это, если подумать, вообще можно назвать покушением!

Не на жизнь, а на капитанский престиж. Безобразие! И, наконец, пробудился Деревенский Хулиган. Потянулся, зевнул и ехидно потер лапки…

День призывно стучал в окно, а зайчики перепрыгнули с потолка и осалили паренька. А почему бы и нет?

Алесса полусонно вздохнула и зашарила под одеялом в поисках „стиральной доски“ — так красноречиво юная художница некогда именовала живот аватара. Но рука ее нащупала лишь смятую простыню.

Девушка огорчилась настолько, что решила проснуться. Увы, рядом с ней на подушке вместо белокурой головы теперь царственно возлежала…

— Мышь!!!

— Ааа!!!

Обеих кошек с кровати как ураганом смело. Еще минут пятнадцать они в обнимку тряслись в уголке, пережидая, когда оглушенное животное очухается и с безумным писком исчезнет в норе.

— Мышши-оборотни пошшли в атаку! — с трагическим пафосом пояснил домовой.

— Перестань, Симеон, еще скажи, что Вилль мышкой обернулся. Сможешь его найти?

— Хозяин в последнее время ещще чуднее, чем обычно! — пожаловался кот. — Сапогами бросается, вссе порубать кого-то спешшит! А в голове щщучьи стаи плавают — не проберешшься!

— Вылечим! — одеваясь, успокоила его девушка. Алесса знала лучший метод по выбиванию идиотических фантазий. Как? Правильно! Скалкой по глупой голове!

Капитан Винтерфелл не сыскался ни под кроватью, ни в платяном шкафу. Он не сидел, пряча смех в кулак, под лестницей и острые уши не торчали из-за прилавка. Его престижной персоны вообще не было в аптеке. Досада перешла в гремучую смесь обиды и глухой тревоги, и даже ступенька решила на этот раз не отвлекать ее от сумрачных мыслей своими стонами.

— Он вернетсся, — уверенно прошипел со шкафа домовой.

Оконная створка чуть приоткрылась, привлекая внимание Алессы.

Покидая знахаркину обитель полюбившимся способом, капитан стражи умудрился закрыть окно снаружи, но шпингалеты задвинуть не сумел.

По улице, подобно разноцветным муравьям, сновали горожане и приезжие. И двигались они слаженно, вытянувшись в две противоположно направленные стройные цепочки. Платки самых немыслимых расцветок перемежались с меховыми шапками и простоволосыми головами опрометчивых поклонников „авося“. Но белокурой, с забавно торчащими кончиками острых ушей, среди них не было.

— Ссскотина… — с чувством прошептала знахарка и тут заметила клочок бумаги, приколотый к щепке. Угольное признание гласило: „И я тебя люблю, Алесса!“

Она раздраженно отодрала записку и, захлопнув створки, прислонилась лбом к холодному стеклу. Гад ушастый, в который раз просчитал ее действия наперед! И злиться на такого невозможно, и досадно, что он с легкостью бросается подобными заявлениями.

— Точно вернетсся! — с предвкушением бурной встречи глумливо хихикнул Симеон.

На стук входной двери Алесса не отреагировала никак, заинтересовали ее голоса. Один, знакомый и родной, принадлежал

Марте, обладателя второго, молодого и звучного, она не знала, но отчего-то захотела познакомиться.

Надо сказать, Алесса была не просто удивлена, а потрясена, заинтригована и восхищена одновременно! Рядом с травницей стоял… эльф. Нет, не настоящий, а лишь наполовину — аккуратные уши заострялись совсем чуть-чуть. Лицо с нечеловечески правильными чертами покрывал бронзовый южный загар, и в агатовых глазах под соболиными бровями скакали плененные смешинки. И все же Алессу, в первую очередь, восхитили волосы. Длинные, угольно-черные каскады, в которых солнце, смущенно зардевшись до багрянца, отражалось, ровно в зеркале. И оправа была достойна украшать диковинный алмаз: черный глянцевый гордон [28] Гордон — утепленный кафтан. Обычно украшается орнаментом растительного типа, изображающим вьющиеся растения. выгодно оттеняла серебряно-алая вязь по обшлагам и лацканам, да и сапоги он прикупил явно не в мастерской за углом.

Пока мужчина церемонно кланялся, прижав холеную руку к груди,

Алесса успела снизойти до первого этажа. Да-да, иными словами и не передать то величие и грацию, которыми исполнилось каждое ее движение!

— Леська! Это господин Аэшур Ринвейн, он прибыл к нам с караваном из-под самой Поднебесной Цепи! — Марта говорила плавно, аки песню пела. Воистину счастье не скроешь!

— Алесса Залесская, — с достоинством произнесла знахарка и протянула руку для пожатия, — лекарь. Добро пожаловать в Северинг, господин Ринвейн!

Однако мужчина счел недостойным тискать хрупкую девичью кисть, и потому аккуратно приложился к ней прохладными губами.

— Что вы, какой из меня господин! — рассмеялся полуэльф. — Просто

Аэшур, госпожа Алесса. Изучаю фольклор: традиции, предания, легенды… Я слышал, вы чудесно поете?

— Шшушшеля мать… — процедил Симеон.

Через пятнадцать минут после бегства капитан Винтерфелл уже подходил к Ярмарочной Площади, мысленно благодаря погоду и природу.

Легкий морозец да ясное солнышко — чем не денек! Сейчас вьюга навевала бы только одно осознание собственной беспомощности — превращаться в волка было опасно, пока рана не зажила. Совершенствуя создаваемую расу, Богиня Саттара вдохнула в их кровь каплю своей силы. Для бессмертной обитательницы Неба — это лишь малая толика