Золотая свирель

- Ага, - обрадовался грим, - Уже что-то. Как тебе ее услышать удалось?

- Не знаю... Я не хотела слушать что там поет Пепел, а чтобы отвлечься, начала прислушиваться... к пустоте... к пространству за звуками, где собиралось эхо... там не было самих звуков, понимаешь, там были одни отголоски... Я... услышала эхо ее голоса... свежий след, понимаешь? Потянулась - и догнала. Я ощутила направление, ощутила, что она близко...

- Вот! - Эльго щелкнул волосатыми пальцами. - Вот именно! Э-э... Кхм-кхм... - он закатил глаза, набрал в грудь побольше воздуха, взмахнул флягой и заревел:

- Я выйду, мама,

С рассветом рано,

Сорву я розу

Алее раны.

Я выйду, мама,

С зарею светлой,

Сорву я розу

Свежее ветра...

Хитро прищурился на меня и добавил громкости:

- Ай, садочек под горой

Сторожит садовник злой!

Мне захотелось зажать уши.

- Покойников распугаешь, - вякнула я. - Расползутся как тараканы...

- Покойники - свои люди, - отмахнулся грим. - Я зря, что ли, стараюсь? Ты давай, слушай что там надо слушать...

Зачем мой милый

Залог свой просит -

Цветную ленту,

Атласный пояс?

Зачем мой милый

Обратно просит

Атласный пояс

С каймою пестрой?

Ай!!!

Садочек под горой

Сторожит садовник злой...

Он меня просто оглушил. Я сжала виски. В пальцы толкалась кровь. Эхо, где эхо? Я искала пространство отголосков, но навязчивый ритм крови путал и отвлекал.

Я стиснула зубы. Стук, стук, стук... До, ре, ре диез...

Фа, соль, соль диез. Фа, соль, фа...

- Есть!!! - задохнулась я. Вскочила, указывая трясущимся пальцем. - Там! Там!

- Где? - воодушевился грим. - В городе?

- Нет, дальше. За городом. За рекой. На западе. Пойдем! - я схватила его за рукав. - Бросай все! Пойдем скорее!

Я потащила его по тропинке к оврагу, к ветхому мостку через безымянную речку. Мне было совершенно все равно что мостик пляшет и извивается под ногами. Через новое кладбище мы бегом пробежали. Мимо будки сторожа - к портовой площади.

Пока мы пили трофейное вино на могиле, на город спустились сумерки. Над рекой повисла луна, низкая и прозрачная, словно вырезанная из шелковой органзы. Ворота были распахнуты, везде сверкали огни. В воздухе висел неумолчный гомон. На площади горели костры, сразу с нескольких мест, перебивая друг друга, лилась музыка. Возбужденную разряженную толпу в разных направлениях то и дело прошивали длинные вереницы танцующих. Россыпью сверкали разноцветные фонарики на мачтах, река была усеяна лодками - большими и маленькими, с парусами и без.

- Не слишком-то я люблю проточную воду, - бурчал грим, проталкиваясь к спуску на причал. - Прямо скажем, не мое это дело, по рекам плавать... Вот ежели ты сама меня перевезешь, тогда другой разговор...

- А мостик-то перешел.

- Так то моя территория.

- Нам надо нанять лодку... только я без гроша. Эльго, у тебя есть деньги?

- А как же. Дай-ка ладошку...

Он схватил мою протянутую руку и сунул здоровенный свой кулачище мне в ладонь, заставив обхватить его пальцами. Глянул поверх моей головы и присвистнул:

- Эгей! Вот это да!

Я обернулась, но ничего особенного не увидала. Взглянула на своего спутника - и разинула рот.

Он исчез. А в руке у меня лежал кошель величиной с детскую голову. Или с кулак Эльго. Судя по его тяжести, под завязку набитый монетами. Гуляющие толкались вокруг, разговаривали, смеялись... никто ничего не заметил.

Первый же лодочник, увидев серебро, сделал приглашающий жест. Прижимая к животу кошель, я забралась на корму.

- На ту сторону. И побыстрее.

- Барышня хочет полюбоваться на "огневое колесо"?

- Не хочет. Мне надо на ту сторону реки. Если поспешишь, получишь в два раза больше.

Он сел на весла и принялся выгребать из лабиринта снующих туда-сюда суденышек.

- Что же за дела такие срочные, что в разгар праздника ты город покидаешь, а, барышня? - не унимался лодочник.

- Не твое дело.

- Ой, как грубо! Как невежливо! Да еще в такой день. Святая Невена отвернется от тебя, барышня.

Я пожала плечами. Порт, сверкающий россыпью цветных искр, вместе с громадой города медленно отплывал назад. С реки было видно, что периметр городских стен украшен цепью огней, а на башнях горят костры.

Лодка остановилась, приподняв весла над водой.

- Может, подождем, красавица? - улыбнулся лодочник, - Скоро "огневое колесо" запустят. Грех такое пропускать!

- Греби себе, не тормози. Обратно поплывешь - любуйся на здоровье.

- Никак за тобой волки гонятся? - он снова взялся за весла.

- Никто за мной не гонится.

- Так куда же ты спешишь?

- На Кудыкину гору.

- Ох и гневна госпожа! Ох и резка! Просто оторопь берет.

Я решила молчать и не поддаваться на провокации. Перевозчик, наконец, заткнулся.

Вскоре лодочка заскользила вдоль противоположного темного берега. Я не знала, что находится на этом берегу, потому молчала, позволяя пристать где удобно. Лодка косо вошла в тростники, перевозчик спрыгнул в воду и подтащил ее туда, где посуше.

- Приехали, барышня.

Я вылезла, опираясь на его руку. Берег оказался кочковатый и мокрый. Вокруг стеной стоял камыш.

БАЦ!!!

От удара по затылку в глазах у меня вспыхнуло огневое колесо. Кошелек вырвали из рук. Я грохнулась на колени, а сзади воздух сотрясся от невыносимо низкого рева. Сдавленно пискнул человек, затрещали камыши, плеснула вода, и рев повторился. Теперь он больше походил на хохот.

Держась за голову я кое-как поднялась. В руку ткнулся холодный песий нос.

- Ты цела? - прохрипел Эльго, быстро-быстро дыша. - Опередил меня, подлец. Я ведь чуял, что он затеял... Ты тоже хороша - деньгами перед носом размахивать.

- Да из тебя кошель получился как мешок с репой! Куда бы я его спрятала? Под юбку?

- Ой, только не подумай что мне впервой заглядывать под женскую юбку. Я там как дома, считай. - Пес фыркнул и лизнул мне ладонь. - Ладно, не сердись. Голова-то цела?

- Вроде цела.

Я пощупала затылок, огляделась. В двух шагах в камышах валялось что-то белое.

- Ты его что... насмерть?

- Да нет, придушил маленько. Скоро оклемается. Пойдем. Куда нам?

Я прикрыла глаза. Сердце колотилось в едином ритме - до, ре, ре диез...

- Туда. Это довольно далеко. Пойдем скорее.

Хлюпая по болотистым кочкам, я полезла сквозь осоку и череду. Берег понемножку поднимался.

- Далеко, говоришь? - окликнул Эльго.

- Кажется, да. Там какое-то поселение... или хутор...

За спиной у меня что-то зашумело, раздалось фырканье.

- Эльго? - я обернулась. - Высокое небо!

Теперь это был крупный теленок... молодой бычок, черный как смоль, с курчавой челкой между небольшими, но остро сверкающими, словно полированными, рогами. Раздвоенные копыта лаково блестели в темной траве. От него крепко, вызывающе пахло разгоряченным животным. Прекрасные коровьи глаза тлели сумрачно-алым.