Золотая свирель

Я послушно подняла пустые ладони.

- Хорошо. Теперь вставай. Спокойно. Не делай резких движений.

Встать я не попыталась. Это было бы слишком. Нельзя сказать, что у меня отнялись ноги, но мне стало совсем нехорошо. Подкатила тошнота, я сцепила зубы.

Ледяная игла снова шевельнулась под челюстью. Пальцы сжались на ноющем затылке. Человек решил таким образом взбодрить меня.

- Вставай. - В негромком голосе отдаленно зазвенела сталь.

Укол. Еще укол. Лезвие ворочалось под ухом, словно устраиваясь на ночлег. Бока его были немыслимо холодны, а жало играло с нитью жизни, помаленьку рассекая волоконца. Одно за другим. Одно за другим.

Я схватилась за каменную балясину, кое-как разгибая ватные колени. Человек намотал волосы на руку и рывком поднял меня, запрокинув больную мою голову к прекрасному звездному небу. Звезды померкли, синева налилась чернотою, я закрыла глаза.

- Стой на ногах, каррахна!

Отрезвляющий пинок под зад. Рука, стиснувшая волосы, развернула меня лицом к темному проему двери.

- Иди!

Что мне оставалось делать? Я пошла.

Глава 11

Нагора

Воздух был густ от тепла, от мерцания живого огня, от моргающих, кланяющихся теней. Пахло воском, маслом, пылью, сухим деревом, железом... знакомый запах жилья.

- Стой.

Пальцы на затылке разжались, лезвие отодвинулось от шеи.

- Положи руки на стол.

Почему он не зовет стражу? Кто это вообще такой? Однако слушаюсь.

Горячие - чувствую сквозь платье - ладони сжимают мне ребра, быстро скользят вниз, вдоль талии, вдоль бедер. Хол-л-лера!

- Не дергайся.

Предупреждающий укол между лопаток. Закусив губу, терплю. Ищущая ладонь шарит по груди, по животу, ниже. Нигде не задерживаясь.

- Хм... - человек убрал руку. - Ты выбросила его в саду?

- Что?

- Оружие.

- Ка...кое оружие?

- Не знаю, какое. Или у тебя был яд?

- Не было у меня ничего, - чувствую, что начинаю дрожать. - Ничего у меня не было!

- Тихо. Не ори. Если жить хочешь.

А вот заору сейчас. Чтобы охрана сбежалась. Кто ты такой, вообще?

Словно в ответ на невысказанный вопрос, незнакомец ухватил меня за плечо и резко развернул к себе.

Взгляд уперся в шнуровку белой рубахи, пришлось поднять голову. Я недоуменно моргнула. Мужчина? Может, юноша? Этот странный шипящий голос...

Вороная грива, перечеркнутая полоской серебра, и тень под нею. Из тени горели глаза - огромные, иссушающие, стена черного пламени, а не глаза. Незнакомец отодвинулся на шаг, тень стекла прочь, явив узкое, как клинок, смуглое лицо. Яркое, яростное, жесткое лицо женщины. Слишком жесткое, слишком яростное чтобы называться красивым.

- Тебя подослали? - тихо спросила женщина, и воздух задрожал от ее дыхания. Что-то неслышное кипело и билось в ее хрипловатом голосе, - Кто? Рассказывай.

- Нет... - прошептала я.

В больной голове что-то ворочалось. Что-то пыталось сложиться, но не складывалось.

- Сядь, - она кивнула на крытую ковром лавку. - Сядь и рассказывай. Сама понимаешь, голубушка, лучше все честно рассказать. Будешь честной - умрешь легко.

Еще чего! В смысле, я не собиралась умирать. Я уже умирала, больше не хочу.

Села, оглядываясь. Большая комната, спальня или гостиная. Справа - тахта под пологом, напротив, на стене - ковер, увешанный оружием. На столе - трехрогий подсвечник. В окно заглядывала луна, ее лик был многажды пересечен перекрестьями переплета. Окно далеко. А ночной сад еще дальше.

- Так и будем молчать? - женщина с лицом твердым и узким, словно клинок, прислонилась к столу. В пальцах она вертела кинжал. - Ладно. Давай по порядку. Как твое имя?

- Леста.

- Фамилия, прозвище?

- Леста Омела.

- Откуда ты?

Я пожала плечами.

- Из города... с хутора Кустовый Кут.

- Неправда.

Я опять пожала плечами. Женщина потрогала пальцем стальное острие.

- Откуда ты?

- С хутора Кустовый Кут.

Она улыбнулась нехорошо. В лицо ее больно было смотреть. Глаза жгло. Я отвернулась.

- Тебе все равно придется говорить. Так или иначе. Лучше здесь и со мной, чем в подвале с кем-нибудь из мастеров Седого Кадора.

- Я... я ничего такого... я пришла за свирелью...

Пауза. Черноволосая женщина вертела в пальцах кинжал.

- Так где твое оружие?

- У меня не было оружия.

- Тогда что у тебя было? Или оно до сих пор с тобой?

- Нет у меня ничего!

Женщина нахмурилась:

- Оно и странно. Ни веревки, ни булавки, ни кошелька, даже пояса нет. Что это за маскарад?

- Я пришла за свирелью...

- Какой еще свирелью?

- За моей! Она тут, в этом доме... Кто-то играл на ней, я слышала.

Женщина отлепилась от стола и присела рядом со мной на скамью. Странная все-таки одежда. Рубаха-камиса из тонкого полотна, кожаные чулки и сапоги. Что, со времен Каланды мужской костюм вошел в моду? Тело женщины лучило болезненный жар, слишком напряженный, ранящий, и кожа моя начала коробится как пергамент вблизи огня. И кинжал оказался под самым носом. Я попыталась отодвинуться.

- Ты боишься. Значит виновата. Тебе есть что скрывать.

- Я... пришла за свирелью...

- Говори.

Тонкие пальцы клещами впились мне в подбородок, задрали голову. Взгляд удлиненных, невероятно больших глаз - черный, жаркий и неподвижный, словно жерло печи. Я зажмурилась.

- Не реви. Отвечай на вопросы.

- Сви... рель...

- Откуда ты взялась? Кто впустил тебя?

Меня встряхнули, чуть не своротив челюсть. В шее что-то хрустнуло.

- Бо... льно...

- Отвечай на вопросы, козявка! Башку оторву!

- Больно... пожалуйста...

На краю зрения что-то мелькнуло, щеку коротко ожгло пощечиной. Я мгновенно ослепла от слез.

И в этой жгучей плывущей мути, в проклятом колодце памяти, тихий от умопомрачительной ненависти голос произнес: "Вон отсюда. В следующий раз убью..."

- Мораг! - крикнула я. - Принцесса Мораг!

- Ну, - шепнула она, хищно склоняясь. - Уже что-то. Вспомнила мое имя. Расшевелим твою память дальше. Итак - кто тебя послал?

- Мораг, нет. Нет, нет!

Я принялась суетливо, слепо хватать ее за руки. Это она, Высокое небо! Здесь? Откуда? Но это она - странное, страшное дитя моей Каланды! Проклятье, ну я и влипла... ну и встреча...

- Нет, - умоляла я. - Да нет же... Я не собиралась никого убивать! Я тебе все расскажу... все объясню... ты не поверишь... но это правда...

- Каррахна!

Лицо принцессы исказило отвращение. Одним движением она вырвала руки и оттолкнула меня - вроде бы легко и небрежно, но я слетела со скамьи и вмазалась в стену. Спиной и затылком.

Вспышка, тьма.

Промежуток.

Время, от и до заполненное черным клокочущим туманом. За туманом крылся огонь. В недрах земли. Огонь рвался на поверхность, руша под себя пласты сырой почвы, и в темном провале, под бьющимся, выползающим на поверхность пламенем кипело варево - земля и крошащийся камень, оно кружилось, пузырилось и превращалось в исходящую ядовитым паром лаву, в черное комковатое стекло.