Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф

Слева разгорался слабый лиловый свет, таинственный и пугающий, он захватил треть неба, и, когда мы поднялись выше, странно отделился от темной земли и завис в небе, загадочный и тревожащий.

– Это всегда так? – спросил я.

– Что? – спросил он.

– Вон слева, – каркнул я.

Он исчез, а когда появился, буркнул:

– Ничего там нет. Да и отсюда ничего не видно.

– Существует достаточно света, – сказал я, – для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет. Ладно, не кусается, и хорошо. Еще долго? А то у меня уже кости трещат.

– Подлетаем, – заверил он. – Еще чуть-чуть, и можно будет начинать снижение. Я сейчас взгляну…

Он исчез, я летел довольно долго, чувствуя, как зверски ноют перестроенные мышцы, ну разве можно вот так сразу, нужно медленно, как Мересьев, а мне, дураку, сразу надо полет в субатмосфере.

Логирд вынырнул из ночи, похожий на легкий дымок, повернулся вокруг оси и указал рукой направление.

– Чуть правее! И можно начинать снижение!

– Ура, – прокаркал я замученно. – Где садиться?

– Еще рано, – объяснил он. – Но вот так на растопыренных, постепенно ниже и ниже…

Я растопырился, как он и советовал, темная поверхность земли все еще оставалась неизмеримо далеко внизу, но горизонт начал медленно подниматься, серая шерсть внизу перестала казаться травой, а стала лесом. Логирд ушел в сторону белых в лунном свете развалин, похожих на высохшие скелеты допотопных зверей. Я повернул крылья, выравнивая полет, вытянутые вперед лапы ударились о землю, я пробежал с десяток шагов и обессиленно упал лицом в землю.

Логирд вынырнул из-за развалин.

– Сюда!

Я вернулся в тело человека, странное и неприятное ощущение. Сразу нахлынули слабость и незащищенность. Впрочем, все оружие приспособлено именно для рук успешного потомка обезьяны.

– Быстрее, – торопил Логирд. – Можем не успеть до рассвета.

Среди развалин обнаружился полуобвалившийся вход, вниз повели стертые ступеньки, под ногами захрустел высохший помет животных, мелкие косточки и черепа грызунов.

– Ненавижу подземелья, – сказал я с чувством. – И почему всегда приходится ползать именно по ним?

Логирд ответил, не оглядываясь:

– Вам сказать?

Я пробурчал:

– Да знаю-знаю, подземелья не падают в отличие от домов и башен. Это был риторический вопрос. Или привидения их не понимают?

– Я призрак, – напомнил он, – а не какое-то…

Я остановился, Логирд исчез, через пару минут вернулся и сказал довольно:

– Все верно. Еще на два этажа ниже.

Мы спустились еще и еще, вошли в пустую усыпальницу. На постаменте красиво и грозно смотрится каменный гроб, но крышка на полу, а когда я осторожно заглянул вовнутрь, там остатки скелета, руки разломаны и разбросаны на полу. Судя по разбитым фалангам, снимали кольца, а так как переломаны и запястья, там явно были еще и браслеты.

Кроме того, на полу столько высохшего дерьма, словно все окрестные звери ходили сюда опорожнять кишечники.

– И что? – спросил я угрюмо.

Он подлетел к стене, исчез в ней наполовину.

– Вот здесь!.. А эта комната всего лишь ложный след. Одни, мол, ограбили и ушли, другие увидели, что все ограблено раньше их, и ушли тоже. А главное хранится вот здесь, за стеной!

– Хорошо тебе, – буркнул я, – сквозь стены ходишь.

Он возразил:

– Чтобы найти, сперва нужно знать, сквозь какую стену пойти! И где. А то стен много… Меч не сломается?

– А где у меня меч? – спросил я горько.

Подобрав камень, я тупо колотил им в стену, но стена поддаваться не желала, ее для того и сложили, чтобы никто даже не заподозрил, будто здесь можно пройти. Я пыхтел, сопел, долбил, уже понимая, что ничего не выйдет, разозлился и, сосредоточившись, начал процесс трансформации. Логирд что-то кричал предостерегающее, я молчал, закрыл глаза и представлял, как превращаюсь в бронированное чудовище, только без крыльев, без крыльев, совсем без крыльев… Голова сидит прямо на плечах, все укрыто толстыми костяными пластинами…

Разогнавшись от другой стены, я ударился так, что засверкало в глазах, разогнался снова, шарахнулся со всей дури. Стена вздрогнула, затрещала, связка между камнями нарушилась. С третьего удара пара камней вывалились и пропали на той стороне.

Я превратился в человека и остался на полу, часто дыша и унимая трепещущее сердце.

Логирд крикнул:

– Это опасно!.. Нельзя больше двух раз!.. Потом сутки отдыха!..

– Я всего два раза, – напомнил я тяжело.

– А как обратно? – спросил он.

Я проследил за ним взглядом, он исчез в темной дыре. Ноги подрагивают, в голове колокольный звон. Кое-как воздел себя на задние конечности, в темноте Логирда не видно, но он не глубоководная медуза, чтобы светиться, бросил в дыру из ладоней шарик света, вытолкнул еще камень, что шатается, как зуб без корня, и влез следом.

Комната почти не отличается от предыдущей. В стене напротив гигантский камин в рост человека, роскошный и величественный, а в нем красиво пылают, рассыпаясь крупными пурпурными углями, березовые поленья. Задняя стенка багровая, так и кажется, что там все раскалено. Огражден решеткой из крупных красиво изогнутых прутьев, по обе стороны от камина массивные вазы, а над камином огромная картина с батальной сценой.

Уверенный, что это иллюзия, я протянул руки к огню слишком уверенно, жар опалил ногти так, что запахло жженой костью.

– Он что… – сказал я обалдело, – горит?

– Незаметно, да? – спросил Логирд ехидно.

– Да, но… как долго?

Он подумал, пожал призрачными плечами.

– Не думаю, что больше тысячи лет. Цвет пламени все еще красный.

Под правой стеной возвышается такой же постамент, какой видели в самом начале, а на нем гроб, только этот повыше классом. Слева стол, на нем зловеще-зеленым светится жидкость в большом стеклянном кувшине, плотно заткнутом деревянной пробкой.

На полу возле стола скрючился скелет, правая рука протянута к постаменту. В его пустой грудной клетке, где должно находиться сердце, завис между ребер небольшой кинжал с позолоченной рукоятью. Еще два скелета в двух шагах сжимают в руках мечи. У одного разрублен череп, у второго рассечена грудная клетка.

В гробу со скрещенными на груди руками скелет человека, я сразу понял, что это женщина. Скелет не в том смысле, что высохшие кости, а как на сильно худого человека говорят, что он прямо скелет. У нее сохранилась кожа, почти прилипшая к скулам, веки опущены, но мне чудилось, что под ними уцелели глаза, дряблая шея и очень тонкие руки, почти полностью потерявшие плоть.

Логирд сказал тревожно:

– Даже не смотрите! Мы пришли за книгой. А это что-то страшное…

– Не бывает страшных женщин, – отпарировал я. – Бывают трусливые мужчины.