Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф

Я опустился поблизости от замеченной сверху тропки, перетек в человека и тихонько сел на пень, наблюдая, как лунный свет медленно уступает рассвету. Воздух свеж и чист, чирикнула первая птица, тут же запели другие, словно ждали сигнала. Неспешно порозовели вершинки деревьев, но здесь внизу еще тень, влажно пахнет землей.

Я поднялся, поправил лук за плечами и меч в перевязи. Тропку как раз залил нежный розовый свет умытого утреннего солнышка. Я вышел на утоптанную землю, прикидывая, в какую сторону идти, и хотя понятно, что надо в город или в замок, но эти дорожки так петляют…

По залитой солнцем земле быстро пробежала плотная и огромная тень. Я ухватился за рукоять меча, отпрыгнул и пригнулся, лишь потом рискнул быстро взглянуть вверх.

И… застыл. Из-за темного еще леса неспешно и царственно выплыл небольшой дирижабль ярко-красного цвета. Он показался похожим на гигантскую божью коровку, а пышный герб на выпуклом боку и девиз сойдут за пятнышки. Еще не раздутая сигара, каким должен стать в процессе эволюции, ближе к воздушному шару, хотя и слегка вытянутому…

Сколько я ни напрягал зрение, привычной корзинки внизу не увидел, словно пассажиры располагаются в самом шаре, что немыслимо. Или же кабинка когда-то оторвалась, дирижабль двигается сам по себе… Или это не совсем дирижабль.

Топот копыт я услышал поздно. Вернее, слышал уже некоторое время, но так обалдел от вида летательного аппарата, да и привык к стуку копыт, что не обращал внимания, пока всадники не вылетели на полном скаку из-за поворота лесной тропинки. Я ошалело посмотрел в их сторону, все еще под впечатлением дирижабля.

Передние всадники пронеслись было мимо, но трое остановились, один сказал резко:

– Эй ты, кто таков?

Другой бросил с аристократической ленцой:

– Сэр Готмар, да какое нам дело…

Всадник, которого он назвал сэром Готмаром, сказал резко:

– Нам до всего есть дело, сэр Витерлих!

Все трое в легких доспехах из металла, хорошо подогнанных и сделанных с такой тщательностью и мастерством, каких не видел даже в Сен-Мари. Двое элегантных и подтянутых рыцарей, а третий грузный, который задал мне вопрос, уже немолодой, широкий с неприятным лицом и злобными свинячьими глазками.

Я не успел открыть рот, как этот сэр Готмар повторил резко, словно ударил кнутом:

– Кто таков?

Я запнулся на миг, снова назваться Светлым – рискованно, вельможи Кейдана, да и сам он мог услышать в Брабанте, и хотя вероятность мала, но лучше избежать, однако и Темным не смогу, это противоречит моим нравственным… если они у меня есть, или вообще чему-то там во мне по-бараньи упрямому.

– Сэр Полосатый, – ответил я, успев за миг до того, как он взялся за рукоять меча и потащил из ножен.

Все трое смотрели с недоумением, а этот мордатый прорычал злобно:

– Что за дурацкое имя?

– Нормальное, – возразил я. – Это у вас какое-то странное, сэр Готмар… Что оно означает? Ну вот, не знаете! А тут сразу видно, жизнь моя полосатая! То светлая полоска, то темная, то светлая, то темная…

Рыцарь, который Витерлих, беспечно хохотнул.

– Ишь ты, – сказал он с интересом, – тогда и я этот самый… полосатый?

– Э-э, нет, – возразил я, – имя занято!.. А Полосатые-младшие мне ни к чему!

Уехавшие вперед всадники нехотя возвращались, взяли нас в кольцо. Некоторые слезли на землю, я слышал скрип натягиваемых арбалетов.

Сэр Готмар спросил раздраженно:

– Ты кто? И почему у тебя рыцарские шпоры?

Я развел руками.

– Сэр, я рыцарь, хоть и простой, безщитовой… Увы, у меня украли коня. Вот иду пешком.

Он смерил меня взглядом, полным подозрения.

– А твое полное имя?

– Сэр Полосатый, – ответил я, – из Логирдья.

Он нахмурился сильнее.

– Что?.. Это где? Я такой глупой лжи еще не слышал.

– Почему лжи? – запротестовал я. – Это правда!

– Ундерленды, – произнес он холодно, – не такая уж и большая земля. Я знаю все графства, баронства, виконства и даже земли простых рыцарей. И нигде никакого Полосатого там нет… Ты вор и разбойник.

– Да нет же! – запротестовал я.

Он бросил с холодным презрением:

– Взять и повесить!

Я бросил руку к мечу, но арбалетчики моментально навели на меня свое страшное оружие. Пятеро спереди и, как догадываюсь, не меньше сзади. Двое крепких кнехтов моментально оказались сзади и завернули руки за спину. Арбалетчики умело сдвинулись, острия стальных стрел все время смотрят в лицо и в грудь.

– Погодите, – запротестовал я. – При чем здесь Ундерленды? Я пришел издалека!..

Готмар спросил с иронией:

– Откуда?

– Из королевства, – ответил я гордо. – Сен-Мари.

Он сардонически усмехнулся.

– Вот как? Откуда же? Из какой части?

– Из Брабанта, – ответил я и посмотрел на него с достоинством, в то время как руки жестко скручивали ремнями. – Это далеко!

– Все знают, – ответил он спокойно и уже как-то равнодушно, – что Брабант далеко. Как ты прошел через всю страну, не спрашиваю, отважный пройдет, хотя ты не похож на такого. Но как оказался в Ундерлендах?

Я пробормотал:

– Да вот сумел… Под стеночкой, под стеночкой…

Он кивнул всадникам.

– Вон там хорошее дерево. Но пока без плодов.

– Все сделаем, – заверил один из простых воинов. – Пару раз дрыгнется и все!

Рыцарь, которого Готмар назвал Витерлихом, сказал с неудовольствием:

– Ты слишком крут, Анри. Он может оказаться и не разбойником.

– А кем?

– Не знаю, – ответил Витерлих. – Но сразу вешать…

– Вешать нужно сразу, – отрезал Готмар. – Меньше непонятностей. Повесил – и сразу все снова просто и ясно!

Витерлих покачал головой.

– Как знаешь, ты командир. Но я, как рыцарь, обязан сказать герцогу, что ты повесил незнакомца, неизвестно как оказавшегося в наших краях.

Готмар скривился.

– Незнакомца? А ты всех крестьян в Ундерлендах знаешь? И которые пошли в разбойники?

– Я же сказал, – ответил Витерлих, – это твое дело. А герцог решит, прав ты был или нет.

Готмар перекривился, словно хлебнул уксуса вместо меда, покосился в мою сторону.

– У него даже рожа разбойничья. Ладно, пусть будет по-твоему! Увидишь, герцог будет недоволен.

Конь под ним сдвинулся с места и пошел в сторону города или замка, оба в той стороне. Один из всадников набросил мне на шею петлю, и как только я замешкался, веревка сразу натянулась, горло сдавило.

Я захрипел, в глазах потемнело, побежал за всадниками, благо веревка длинная, и ей иногда дают провисать. Никто не заботился, упаду или добегу, меня словно уже списали со счета, идут легкой рысью, смеются, переговариваются, рассказывают веселые истории.

Потом меня вели через село, вернее, пригород, где простые бревенчатые домики утопают в садах. Крестьяне высыпали из домов, любуясь пышно одетыми всадниками на огромных конях, так непохожих на их мелких смирных лошадок.