Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

Две струйки искр высеклись из поверхности щита, когда меч отскочил от его верхней части и затем стального шипа, установленного в центре. Толчок увлек фальчион дальше, чем Эрагон намеревался, и он продолжал лететь по воздуху, пока не ударился о выступающий край стены, сотрясая руку Эрагона. С чистым звуком лезвие меча разрушилось на дюжину кусочков, оставляя его с шестидюймовым шипом зубчатого металла, торчащего из рукоятки.

Встревоженный, Эрагон опустил сломанный меч и схватил край щита гнома, вырывая к себе, назад и вперед, и изо всех сил пытаясь удержать щит между собой и кинжалом, украшенным ореолом из прозрачных цветов. Гном был невероятно силен; он противостоял усилиям Эрагона и даже преуспел в том, чтобы сдвинуть его назад на шаг. Отпуская щит своей правой рукой, но все еще удерживая его левой, Эрагон отодвинул руку и ударил по щиту так сильно, как мог, пробивая кулаком отверстие в закаленной стали так же легко, словно он (щит) был сделан из гнилого дерева. Из-за костных мозолей на суставах он не почувствовал боли от удара.

Сила удара отбросила гнома к противоположной стене. Его голова откинулась на бесхарактерной шее, и гном упал на землю, как марионетка, у которой порвались веревки.

Эрагон вытащил свою руку через зубчатую дыру в щите, оцарапав себя о разорванный металл, и вытянул свой охотничий нож.

Затем последний из одетых в черное гномов бросился на него. Эрагон отразил его кинжал дважды... трижды... а затем разрезал подбитый (мехом) рукав гнома и оставил глубокий след своим кинжалом на руке того от локтя до запястья. Гном зашипел от боли, синие глаза были разъярены выше, над маской из ткани. Он провел серию ударов, кинжал свистел в воздухе быстрее, чем глаз мог проследить, что вынудило Эрагона отпрыгнуть прочь, чтобы избежать смертоносного острия. Гном зажимал нападением. За несколько ярдов Эрагон преуспел в уклонении от него, пока его пятка не наткнулась на тело и, в попытке обойти вокруг его, он споткнулся и упал на стену, ударившись плечом.

С дьявольским смехом гном атаковал, нанося удар вниз, в незащищенную грудь Эрагона. Вскинув руку в бесполезной попытке защитить себя, Эрагон откатился дальше, вниз по коридору, зная, что на сей раз удача изменила ему, и он не сможет убежать.

Когда он закончил переворот, и его лицо на мгновение повернулось к гному снова, Эрагон бросил взгляд на бледный кинжал, опускающийся к его телу, словно вспышка молнии с неба. Затем, к его удивлению, кончик кинжала ухватился за один из беспламенных фонарей, установленных на стене. Эрагон помчался вихрем прежде, чем смог увидеть больше, но через минуту горящая жаркая рука, казалось, ударила его сзади, бросая на хорошие двадцать футов через зал, пока он не стукнулся о край открытого сводчатого прохода, немедленно собирая новую коллекцию царапин и ушибов. Гудящий жужжащий звук оглушил его. Чувствуя себя так, словно кто-то вколотил осколки в его барабанные перепонки, Эрагон хлопнул своими руками по ушам и скрутился в комок, воя.

Когда шум и боль спали, он опустил руки и зашатался на ногах, сжимая зубы, так как его раны объявили о своем присутствии несметным количеством неприятных ощущений. Слабый и перепутанный, он посмотрел на участок взрыва.

Взрыв зачернил десятифутовый коридор сажей. Мягкие хлопья пепла кружились в воздухе, который был так же горяч, как воздух у раскаленного горна. Гном, который собирался ударить Эрагона, лежал на земле, побежденный, его тело было покрыто ожогами. После нескольких колебаний он (Эрагон) все же встал. Три оставшихся охранника Эрагона лежали на краю сажи, куда взрыв отбросил их. Как раз когда он посмотрел, они поднялись, кровь капала из их ушей и широко открытых ртов, их бороды подпалились и были в беспорядке. Звенья вдоль края их кольчуг пылали красным, но кожа (которой была подбита броня) под броней, казалось, защитила их от ужасного жара.

Эрагон сделал один шаг вперед, затем остановился и застонал, когда участок муки расцвел между его лопатками. Он попытался скрутить руку, чтобы ощутить степень ранения, но когда его кожа натянулась, боль стала слишком большой, чтобы продолжать. Почти теряя сознание, он прислонился к стене, опираясь. Он посмотрел на обгоревшего гнома снова. "У меня, должно быть, подобные повреждения на спине."

Заставляя себя сконцентрироваться, он повторил по памяти два заклинания, разработанных излечивать ожоги, которым Бром научил его во время их путешествия. Когда они вступили в силу, чувствовалось, будто прохладная, успокоительная вода потекла по спине. Он вздохнул от облегчения и выпрямился.

- Вы пострадали? – спросил он, когда его охранники прихромали.

Ведущий гном нахмурился, постучал по своему правому уху и покачал головой.

Эрагон пробормотал проклятие и только тогда заметил, что он не может слышать свой собственный голос. Снова беря запасы энергии из своего тела, он произнес заклинание, чтобы восстановить внутренние устройство их и своих ушей. Когда колдовство закончилось, раздражающий зуд покорчился в ушах, а затем исчез вместе с заклинанием.

- Вы пострадали?

Гном справа, плотный парень с разветвленной бородой, закашлял и выплюнул шарик свернувшейся крови, затем проворчал:

- Ничего такого, что время не сможет исправить. Что с тобой, Губитель шейдов?

- Я буду жить.

Проверяя пол каждым шагом, Эрагон вошел в зачерненное сажей пространство и стал на колени около Квистора, надеясь, что он мог бы все еще спасти гнома из тисков смерти. Как только он осмотрел рану Квистора снова, то осознал, что этого не будет.

Эрагон склонил голову в память о недавнем и предшествующем кровопролитии с горечью в душе. Он встал.

- Почему фонарь взорвался?

- Они переполнены жаром и светом, Аргетлам, - ответил один из его охранников. – Если они разобьются, то все это улетучивается сразу, и тогда лучше быть далеко.

Показав на валяющиеся трупы нападавших, Эрагон спросил:

- Вы знаете, из какого они клана?

Гном с разветвленной бородой, обшарил одежду нескольких из одетых в черное гномов, затем произнес:

- Барзул! Они не носили таких знаков на себе, какие ты узнал бы, Аргетлам, но они имеют при себе это. – Он показал браслет, сделанный из плетеного конского волоса, украшенный отполированными кабошонами аметиста.

- Что это значит?

- Этот аметист, - сказал гном и постучал по одному из кабошонов измазанным в саже ногтем, - это особый вид аметиста, он растет только в четырех местах Беорских гор, и три из них принадлежат Аз Свелдн рак Ангуин.

Эрагон нахмурился.

- Гримстборитх Вермунд приказал напасть?

- Я не могу сказать наверняка, Аргетлам. Другой клан мог оставить браслет, чтобы мы нашли. Они, возможно, хотели, чтобы мы подумали, что это был Аз Свелдн рак Ангуин, поэтому мы не понимаем, кто действительно наши противники. Но... если бы я должен был держать пари, Аргетлам, я держал бы пари на воз золота, что за это ответственны Аз Свелдн рак Ангуин.