Юлия Остапенко - Лютый остров

– О богиня Аваррат, – сказал Рустам. – Теперь мне конец.

Альтаир поглядел на него в кротком недоумении.

– Ты чересчур озабочен для человека, счастливо избегнувшего смерти.

Рустам тяжело вздохнул, безнадежно указав пальцем на лицо Лейлы.

– Демон-Кошка или нет, но она – наложница Ибрагима. Я видел ее. Я ее касался. Меня казнят за то, что я ее не уберег, но прежде отрубят мне руки и ослепят...

– Это было бы верхом неблагодарности, – заметил Альтаир, вставая. – Впрочем, ты ведь не ради благодарности служишь своему повелителю, маленький шимран? Господин твой непогрешим.

Рустам метнул в него злобный взгляд. И он еще смеет издеваться, в таком-то положении!

– Ты напуган, – сказал Альтаир уже более благодушно. – И я не виню тебя, но ты думаешь не о том, о чем следует. Досадно, что кошка мертва, но я не думаю, что мы сумели бы ее усмирить – она вмиг перегрызла бы любые ремни, которыми мы попытались бы ее связать. И наруч повиновения на нее подействовал бы не больше, чем на меня... Я даже не знаю, чем ее собирались сдерживать мои бывшие братья Ястребы, если бы им удалось ее захватить. Должно быть, им известны средства, которые неизвестны мне.

– О, так тебе что-то неизвестно? – злорадно сказал Рустам.

– Весьма многое. И уж подавно никто не знает столько, сколько ведомо Старому Ястребу. Наверняка он знает и иных демонов, имен которых ни я, ни ты никогда не слышали... С Демоном-Кошкой Белый Ястреб в давней вражде, ведь каждый из них хочет сам управлять судьбами мира. Пусть бы и из-под ковра, но только это должен быть его собственный ковер. Теперь мне все ясно. Твой паша определенно знал об этом нападении.

– Ты снова...

– Он сам попросил ассасинов устроить его. Он знал, что к нему направили кошку, и решил взять ее в качестве «языка». Даже у бесовского отродья есть свои слабые места, свой предел боли... Пытками он выведал бы все подробности плана ее Госпожи. Но справиться с кошкой простому смертному не дано.

– И потому он нанял вас, – неотрывно глядя на него, закончил Рустам.

Альтаир пожал плечами.

– Не «нас», шимран. Если ты помнишь, мои братья отреклись от меня и продали твоему хозяину. Будь осторожней в выборе слов.

– Но... постой! – Рустам схватил его за рукав. – Ты говоришь, что ассасины и Демон-Кошка – враги. Так, может, они действовали по собственному почину, защищая пашу!

– Тогда они просто убили бы ее, – сухо сказал Альтаир. – Ты снова забываешь, шимран: убийство – это все, что мы можем сделать, чтобы поколебать чаши весов Аваррат. Действуй Ястребы самовольно, она не была бы нужна им живой – планы ее и имена хозяев они все равно знают, равно как теперь их знаешь и ты.

Голова у Рустама шла кругом. Его дурманил запах крови, стоящий над лагерем, дикость всего случившегося, неясность будущего. Он сказал:

– Во всех твоих рассуждениях, ассасин, есть лишь одно слабое место, делающее их полной бессмыслицей. Кошка и так ехала прямо в руки паше. Если он знал о ее намерениях, ему достаточно было дождаться, пока ворота дворца сомкнутся за нею, а потом бросить ее в темницу и там узнать все, что он хотел узнать. К чему усложнять все... к чему...

– К чему жертвовать тобой и твоими людьми, да, шимран-бей? – слегка улыбнулся Альтаир. – Прости, я забыл, что у тебя своя вера. Как мне дать тебе ответ, которого ты не захочешь слушать? Верь в то, во что хочешь. А лучше – спроси сам у своего паши.

Рустам убрал руку с его плеча. Повернулся к мальчишкам, все еще охавшим и ахавшим у шатра.

– Вы, двое! Заткнитесь. Ведете себя, словно женщины, – резко сказал он, и перепуганные солдаты в страхе уставились на него.

– Но, шимран-бей, это же демоны! Здесь побывали демоны !

– Знаю, что демоны, – бесстрастно ответил Рустам. – Так возблагодарите Аваррат, что не дала им добраться до ваших глоток. Надо достойно похоронить тех, кому повезло меньше. А это, – он указал он труп кошки, – завернуть хорошенько в одеяла – и на седло. Нам придется добраться до Аркадашана прежде, чем оно загниет. Хвала богине, теперь сможем ехать напрямик и галопом... Феррир, мы с тобой будем копать яму, а ты, Керим, вместе с Альтаиром разденешь мертвых и сложишь костер. Можете разломать на дрова паланкин. Видеть его больше не могу.

Солнечный, золоченый, радостный Аркадашан! Дома белого мрамора, статуи – черного, фонтаны – розового; обильная зелень, увивающая резные ставни и свисающая из окон до самой мостовой, усыпанной мельчайшим разноцветным песком; райские птицы, поющие под карнизами; огромные многоцветные бабочки, садящиеся на руку, стоит только вытянуть раскрытую ладонь; и вода – неиссякаемые источники ее по всему городу, в колодцах, фонтанах, выложенных камнем живых источниках. Искрящийся красками, весельем и жизнью оазис в кольце суровых северных степей и безжалостной полупустыни, отрезающей город от моря. Прекраснейший из городов, оплот спокойствия и достатка, родной дом...

И как же Рустаму не хотелось туда возвращаться.

Паланкин сожгли, коней держали в нещадном галопе, ночные стоянки сократили до четырех часов – и остаток пути был покрыт всего за три дня. Рустам не хотел возвращаться в Аркадашан, и все же он торопился. Будущность, грозившая встречей с пашой и вынужденными объяснениями, больше тяготила неизвестностью, чем страшила. Порой Рустаму казалось, что он преувеличивает грядущий гнев своего господина. Ведь зачем он был послан в Ильбиан? За рабом, которого купил и доставит в целости. Да, Нияз и многие другие погибли, но не предвидел ли Ибрагим такую возможность – ведь знал, кого им придется конвоировать? А что до подарка Урдана-паши, он был навязан Рустаму против воли, и теперь, когда оказалось, что в корзине благоухающих роз таилась кобра, Рустам заслуживал не кары, но похвалы за то, что вовремя отвратил опасность. Это было разумно – и разве смел шимран сомневаться в разуме своего паши?.. Однако все же, как ни глупо, как ни преступно это было – сомневался. И сомнения эти заставляли его все резче хлестать коня, и так исходившего хрипом и пеной.

Белые купола Аркадашана, отливающие розовым в закатном свете, и обрадовали его, и огорчили, когда выросли перед остатком каравана среди степи.

– Ворота еще открыты, – сказал Рустам, приставив ладонь щитком ко лбу. – Мы успеем войти в город до ночи.

– Я бы не советовал тебе этого, шимран-бей, – подал голос ассасин – едва ли не впервые за последние три дня пути, прошедшие почти в полном молчании.

Рустам холодно посмотрел на него.

– Я не спрашивал твоих советов, раб, – сухо ответил он и нетерпеливо обернулся на Феррира с Керимом, из последних сил подгонявших измученных лошадей. – Ну, живей, бездельники! Из-за вас мы можем опоздать!