Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – майордом

– Ты… кто?

– Повелитель, – ответил я надменно, – по крайней мере, этого королевства. И если отныне хочешь в нем появляться…

Он громыхнул:

– Я буду в нем появляться!

– …то лишь с моего позволения, – договорил я, – и… только по моему зову.

Он прорычал злобно:

– Никогда этого не будет!

– Подумай, – ответил я и, держа меч, как шпагу, сделал шаг вперед. – Ты же для меня вроде мухи. Вот только что тебе оторвать?..

От пятился, я взыграл в глубине души и теснил уже с яростным раздуванием ноздрей и сверканием глаз, пусть видит, что начинаю впадать в неистовство боя. Наконец это копытное, быстро развернувшись, побежало обратно. Я ринулся следом, на повороте догнал, неистовство боя в самом деле ударило в голову, и я сделал то, чего не собирался: ткнул мечом в спину.

Демон страшно взревел, выгнулся, страшный рев потряс воздух. Я на мгновение опешил, а он в три огромных прыжка выбежал в самую настоящую ночь, пахнуло свежим воздухом, вскочил на каменные перила и прыгнул в темноту. Мне показалось, что раскинул руки, и вокруг них появляются крылья, но коротко и страшно вспыхнул багровый огонь, донесся болезненный вскрик, и снова только ночь, темная и блещущая далекими огнями никогда не спящего города.

Я прислонился к стене, сердце выпрыгивает, на каменном парапете медленно остывают отпечатки огромных лап, пахнет смолой и серой. Меч медленно опустился к полу, кончик взрезал камень, как мягкий сыр.

Я поспешно убрал его в ножны, не дело святым оружием вот так пользоваться, повернулся и пошел, стараясь вспомнить, как же мы сумели из подвального помещения пробежать так на второй или третий ярус храма, что и не заметили того. По крайней мере, я.

Все-таки память, дар призраков, выручила: я не сбился ни на одном повороте, а когда вернулся в свой прежний зал, откуда пытался рассмотреть таинства мистерии, народ по-прежнему стоит под стенами, а хозяйка мистерии снова и снова восклицает, тупо призывая Сатанаила явиться и возглавить их сатанинскую оргию.

Я понаблюдал немного, ноги затекли стоять на цыпочках, я слез и вернулся на то место, где обещал дождаться Бизелле.

Небо посветлело, серая трава начала превращаться в зеленую. Черные стены как высечены из антрацита, и когда взойдет солнце, я уверен, не заблистают золотыми искрами. Своего храма черномессовцы, понятно, не построят, что слишком, но выбрали местечко очень даже подходящее, сколько ни смотрю, всякий раз мурашки по коже, как при приближении чего-то злого и очень враждебного…

Народ выходил по одному и парами, но чаще – по одному, все-таки таинство, никто друг друга знать не должен, лицемеры, я стоял в сторонке и наблюдал угрюмо.

Простучали каблучки Бизеллы, она подбежала и схватила меня за руку.

– Ждал?

– С места не сходил! – заверил я.

– А что такой мрачный?

– Ты же обещала, – упрекнул я. – Всю ночь тут торчал…

– Бедненький, – сказала она жалостливо, – на тебе лица нет…

– Это все от страсти, – объяснил я.

– Или слишком много жареного мяса съел, – предположила она лукаво, – с острыми специями… А ночи жаркие… Но, прости, наш повелитель, которого вызвала моя госпожа, обнаружил среди адептов замаскировавшегося отступника, представляешь? Отступник понял, что разоблачен, бросился бежать, но наш господин где-то настиг и съел. Но вся церемония была нарушена. Пришлось долго вызывать господина снова, восстанавливать весь ритуал, госпожа меня не отпустила, ты уж прости…

Я пробормотал:

– Так он вернулся?

– Кто?

– Сатанаил, – объяснил я, – ваш повелитель…

– Да, – сообщила она радостно, – хоть и не скоро. Все прошло как надо, только с опозданием. Видишь, уже утро, надо по домам.

Я спросил:

– А что теперь?

Она поняла по-своему, улыбнулась и развела руками.

– Я сопровождаю госпожу во дворец.

– Какая жалость, – пробормотал я.

Она заговорщицки подмигнула и прошептала:

– Завтра, хорошо?.. Я тебя не разочарую, обещаю. Может быть, удастся сегодня вечером.

Я вздохнул, сказал с самой невеселой мордой, какую смог изобразить:

– Столько терпеть…

Она прошептала:

– Днем не смогу! У нас такая охрана… У всех, кто вхож на такие мистерии, дома просто крепости! Никто не хочет, чтобы городские власти совали нос, куда их не просят… Ой, вот и госпожа!

Ее хозяйка вышла быстро, явно торопясь, мы с Бизеллой по взмаху ее руки пошли следом. Я выпячивал грудь и всячески показывал, что смету всех с дороги, и хозяйка, как мне показалась, пару раз взглянула весьма одобрительно.

Когда показались ворота, она сбросила капюшон и сказала повелительно, не оборачиваясь:

– Все, Бизелла, отпускай своего знакомого!.. Вот плата.

Бизелла торопливо взяла монеты, я протянул руку, но спросил:

– Не лучше ли провести до ворот дома?

Женщина покачала головой.

– Нет. Тебе не обязательно видеть и знать, кто я.

– Простите, – пробормотал я, – буду знать.

Бизелла передала мне монеты, подмигнув, мол, все это игра, как будто по ней не видно, чья она служанка, но такие правила, так что не спорь, иди, а вечером увидимся.

Гравий еще хрустел под их ногами, служанка уверена, что я рассматриваю ее сзади, и старательно виляет задом, но я повернулся к черному храму. Что-то тревожное в нем, очень тревожное. Понятно, что поступим так же, как с аналогичными. Служителей быстро перебьем, храм постараемся разрушить. Или перестроить во что-то полезное.

Но от этого веет настоящей угрозой. Хотя, может быть, потому, что здесь не шутовская оргия, а в самом деле появляется демон. Правда, цель все та же: свальный грех.

Странно все это…

По улицам то и дело, когда медленно и спесиво, когда быстро проносились повозки, и всякий раз я провожал их взглядом. Что такое повозка у нас в Армландии, даже если для богатых и знатных? Квадратный ящик на колесах, где дверца и еще окно, постоянно задернутое тканью, чтобы не забивалась дорожная пыль. Колеса грубые, сбитые из сплошных досок, обрезанных по кругу. А здесь повозка уже почти карета. Я остановил водоноса, и он налил полную кружку холодной воды. У менял я оставил одну золотую монету и загрузил кошель мелочью, после чего заплатил за роскошную трапезу прямо на улице под широким навесом от солнца и пыли. Пока угощал двух проголодавшихся солдат, они рассказали, что охраняют стену уже второй месяц, все уверены, что варвары на приступ не пойдут.

– Почему? – спросил я. – Ворота распахнуты… Защитников мало…

– Нас не мало, – возразил один. – Одних пикейщиков и ратников тысяча!..

– А лучников?

– Тех тоже тысяча, – сказал второй. – Семьсот лучников и триста арбалетчиков!

– Не считая двухсот конных рыцарей, – добавил с угрюмой гордостью первый. – Про магов вообще молчу: они столько ловушек наготовили… и варвары это знают…