Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Мои руки уже торопливо сбрасывали пояс, сапоги, рубашку, наконец я разделся и скользнул на свою половину кровати. Сердце колотится, вдруг не то делаю, однако Лоралея повернулась ко мне и положила голову на мое плечо.

Через два дня я сумел взять себя на какой-то миг в руки и, вырываясь из сладостного тумана, напомнил себе, что я – герой, мужчина, и если даже Лоралея, когда со смехом, а когда серьезно старается нацепить мне перевязь и вытолкать из покоев, то я тем более должен взять себя в руки…

– Я тебя люблю, – сказал я жадно. – Как же мне расхотелось быть гроссграфом!

Счастливо смеясь, она прижалась ко мне, расцеловала жарко и подтолкнула к двери.

– Иди, мой герой!.. Ты должен, ты обязан.

Я взял ее лицо в ладони и целовал глаза, щеки, губы, не в силах оторваться.

– Лоралея, ты даже не представляешь, как я счастлив…

– Это я счастлива, – шепнула она. – Иди и не беспокойся, здесь в крепости будет все так, как ты хочешь. А я буду ждать тебя верно и трепетно.

Я выбежал, глупо и счастливо улыбаясь во весь рот, свистнул Зайчика и Бобика, и через час стремительной скачки увидели в вздыбленной до неба стене Хребта черный зев Тоннеля.

Оттуда вереницей очень медленно и печально, будто везут покойников, выходят на солнечный свет волы, щурятся, вяло мотают головами. За ними выволакиваются телеги с каменными глыбами, где свежие сколы еще хранят следы зубил и клиньев.

Пока камни скатывают с телег, волы отдыхают, застывая в покое, будто каменные изваяния. После двух ездок их распрягают, кормят и поят, а в тоннель отправляются свежие силы: мастер Маргулер закупил как волов, так и телеги, укрепив их под камни уже здесь, на месте.

Меня встретили почтительными поклонами, я уловил, что кланяются уже иначе, чем просто богатому и могущественному лорду. Одно дело за деньги выполнять чью-то прихоть, другое – работать на такого удачливого.

Маргулер вышел навстречу, отвесил поясной поклон.

– Ваша светлость, все идет, как вы и велели.

– А как я велел? – спросил я.

Он развел руками.

– Прежде всего, быстро…

Я кивнул.

– Хорошо. Остальное потом. Мы изволим посмотреть.

– Прикажете сопровождать? – спросил он без всякой надежды на положительный ответ.

– Я сам, – ответил я, как он и ожидал. – А то получится, что это я тебя сопровождаю. Руководи здесь.

Зайчик ворвался в черный зев, как будто тот пуст, ловко обгонял медленно бредущих волов, через встречных перепрыгивал. Возчики в ужасе роняли кнуты и выпускали вожжи, а я после третьего прыжка, особенно удачного, заорал, что на моей спине нет черепахового панциря: еще разок вот так долбанет о свод, я кончусь.

Странное и пугающее зрелище – вот так мчаться в плотном воздухе по узкой и абсолютно прямой трубе. Впечатление такое, что Хребет у самого основания некий великан проткнул раскаленной иглой. Или прожег лазером…

На длинном пути, по которому волы тянут повозки, только одна задержка: атомоход, как называл я его, на рельсах. Справа и слева места достаточно, чтобы пройти людям и даже телеге, хоть и впритык, но не упряжке волов. Приходится выпрягать, переводить на другую сторону по одному, а потом перетаскивать телегу в узком проходе вручную и снова впрягать волов.

Бобик одно время совсем исчез впереди. Потом мы догнали, но и сами затормозили: людей множество, облепили перекрывающую проход стену, как коричневые муравьи, сверлят в сплошном камне дыры, вбивают деревянные клинья, затем долго и старательно поливают водой.

Как известно, вода, расширяясь, рвет все на свете, даже прочнейший гранит поддается. Завтра здесь будут трещины в монолите, в них вобьют стальные клинья и начнут вколачивать тяжелыми молотами, пока не удастся отламывать глыбу за глыбой.

– Давно? – спросил я.

– Второй день, – ответил бригадир.

– Хорошо, – сказал я с облегчением.

Он ухмыльнулся.

– Еще бы!

– Понял? – спросил я.

Он ухмыльнулся шире.

– Да. С той стороны было все то же самое, только наоборот! Сперва еле-еле грызли сплошняк, потом пошли обломки… а затем и вообще…

– Молодец, – сказал я, – соображаешь.

– Да, – сказал он потвердевшим голосом, – это ж какая жуть была, что горы текли, как жидкая глина… Не приведи Господь, чтобы повторилось что-то еще…

Я сказал твердо:

– Установим твердую демократию, а демократии с демократиями не воюют! Я всеми этими демократиями буду рулить железной рукой, чтоб и не подумали о войнах. Кто только пискнет – сразу на виселицу. Или на кол, чтоб дольше мучились. Могу в ассортимент добавить еще плаху, а также дам право выбора между ними. У человека должна быть возможность выбирать!

Он подумал, перекрестился и сказал благочестиво:

– Дай Бог вам здоровья и сил! Таких вообще нужно сжигать прилюдно на площадях, чтоб и детям ихним воевать не хотелось!

– Подумаем, – пообещал я. – А теперь вот что… Я заметил, что рубщики камня простаивают из-за обоза.

Он сказал поспешно:

– Далеко возить! А из волов неважные скакуны – вскачь ну никак.

– Верно заметил, – одобрил я. – Потому глыбы временно разрешаю складировать двумя рядами вдоль тоннеля. Там широко, телеги пройдут. А потом и эти камни вывезем.

Он перекрестился, просветлел.

– Господи, как я сам не додумался?

– Демократии на вас нет, – проворчал я. – Привыкли, что лорд обо всем думает!

Он спросил опасливо:

– А что такое… демократия?

– А вот введу, – пригрозил я, – наплачетесь! Вспомните потерянное время нынешней невинности.

– Это как?

– Демократия, – объяснил я, – когда не лорд, а сами себя подгоняете и жилы еще так рвете!

В четыре смены по шесть часов, подводы тоже двигаются безостановочно. Бригады с великим энтузиазмом рубят камень, грузчики поднимают глыбы на телеги, возчики тут же начинают настегивать волов. Почти двадцать миль приходится вывозить камни по тоннелю, хотя после моего распоряжения складировать и вдоль стен, но так, чтобы не мешать движению, скорость работы возросла.

К Тоннелю прибыли Растер и барон Альбрехт, Макса из моего приближенного круга советников оставили в крепости, зато возложили на его плечи все, что только можно.

Бригадиры камнерубов и мастер Маргулер поглядывали с вопросом в глазах, но помалкивали, только подгоняли рабочих: я пообещал всем щедрую премию, как только пробьют дорогу на ту сторону.

Рыцари толпились у расчищенного зева в недра Хребта, крестились, хватались за кресты и опасливо всматривались в темноту.

Сэр Растер с изумлением оглядел горы отколотого камня по обе стороны от входа в тоннель.

– Надо же, сколько надолбили… Хорошо платите, сэр Ричард?

– Хорошо, – подтвердил я. – Хотите помахать киркой? Можно подработать.

Он звучно захохотал.