Терри Гудкайнд - Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

Ей нравилось, как звучит его имя. Доставляло удовольствие его произносить. Ричард Рал. Ричард. Ей стало интересно, какой он. Также ли он приятен, как его имя.

Продолжая путь, Кэлен рассматривала небольшие деревца, которые росли повсюду вокруг нее. Она любила деревья. Они напоминали ей о… о чем-то. Она недовольно зарычала. Она ненавидела, когда не могла вспомнить то, чтобы было несомненно важным. Но даже пусть это было и неважно, она ненавидела не помнить что-либо. Это было так, будто забыта часто того, кем она была.

Она пробежала мимо кустарников и увитых виноградными лозами стен и достигла заросшей травой лужайки, которая, по словам Сестры Улиции, должна была быть в центра сада. Круг травы разрывала каменная глыба, на которой была установлена гранитная плита. Сооружение напоминало стол.

На этой гранитной плите и должно было находиться то, за чем Кэлен была послана. Увидев их, она испугалась. Три эти штуки были черны, как сама смерть. Казалось, они высасывают свет из помещения, из солнечных лучей, из самого неба и стараются поглотить его.

С дрожащим сердцем, Кэлен направилась по траве к гранитному столику. Она нервничала, находясь так близко к этим зловещим на вид штукам. Она стянула с плеч лямки мешка и положила его рядом с черными шкатулками, которые ей приказано было вернуть. Он был крепко набит и ей пришлось поправить его, чтобы он не упал.

Она на мгновенье положила руку на свернутое одеяло, ощущая мягкие контуры того, что было завернуто внутри. Того, что было у нее самого дорогого.

Она напомнила себе, что пора возвращаться к своим делам. И тут же осознала, что у нее проблемы. Шкатулки были больше, чем предполагала Сестра Улиция. Каждая размером была примерно с буханку. Невозможно было уместить их все в ее мешке.

Хоть это и было ей приказано. Пожелания Сестры не сходились с реальной вместимостью мешка. И не было возможности избежать этого противоречия.

Воспоминания о пережитых наказаниях вспыхнули в ее сознании, на лбу выступил пот. Она вытерла глаза, когда картинки пыток снова встали перед внутренним взором. Лишь тихо проклиная, этого она забыть не могла.

Кэлен решила, что раз уж ничего другого она сделать все равно не может, нужно попытаться сделать хоть что-то.

Одновременно, ее вдруг обеспокоила перспектива украсть что-то из сада Лорда Рала. Кроме того, это не принадлежало Сестрам, и Лорд Рал не выставил бы столько людей для охраны сада, если бы шкатулки не были важны для него.

Она не воровка. Но что может быть ужаснее того наказания, которое ждет ее, если она откажется? Стоят ли сокровища Лорда Рала ее крови? Согласился бы сам Лорд Рал, сохранить свои шкатулки ценой ее боли от пыток Сестер?

Она не знала почему, может, лишь потому, что хотела выполнить свое задание, но отчего-то была уверена, что Ричард Рал, скорее, сказал бы ей забрать шкатулки, чем жертвовать собственной жизнью

Она распахнула мешок, чтобы поплотнее сложить вещи, дабы освободить побольше места. Ей это не удалось. Мешок и так еле-еле закрывался.

С нарастающим беспокойством, что тратит слишком много времени, она вытянула одежду, стараясь найти, во что можно было бы завернуть шкатулку.

Наружу показалось ее шелковое белое платье.

Кэлен, не отрываясь, смотрела на нежную белую материю в своих руках. Это было самое красивое платье, которое она когда-либо видела. Но почему оно здесь? Она — никто. Рабыня. Что рабыне делать с таким прекрасным платьем? Она не могла заставить свой разум работать, чтобы ответить на вопрос.

Мысли просто отказывались приходить в голову.

Кэлен схватила одну из шкатулок, завернула в подол платья и запихнула в мешок. Она надавила на шкатулку, стараясь втиснуть ее глубже, потом закрыла клапан, чтобы проверить, закроется ли мешок. Клапан едва накрыл верх шкатулки, а она положила внутрь всего лишь одну. Ей пришлось затянуть ремень, чтобы мешок не открывался. Она не могла даже предположить, что сделать, чтобы уместились еще другие две.

Сестра Улиция объяснила предельно точно, что Кэлен должна спрятать шкатулки в своем мешке, или солдаты увидят их. Они забудут Кэлен, но Сестра Улиция сказала, что солдаты заметят шкатулки, которые Кэлен пытается вынести из сада, и поднимут тревогу. Ей было сказано совершенно ясно, что шкатулки должны быть спрятаны. Но она не знала, как уместить в мешке все сразу.

Несколько дней назад, на привале, Сестра Улиция приблизила свое лицо почти вплотную к лицу Кэлен и шепотом объяснила, что именно сделает с ней, если та ослушается приказа.

Кэлен затрясло от воспоминаний о словах Сестры Улиции той жуткой ночью. Она подумала о Сестре Тови и задрожала еще больше.

Что же ей делать?

Кэлен толкнула одну из дверей со змеями на наружной стороне. Сестры Улиция и Тови мгновенно заметили ее и осторожными жестами приказали ей подойти к ним туда, где они ждали. Они не хотели, чтобы их видели около дверей со змеями и черепами.

Кэлен пересекла холл, глядя на мраморные плиты под ногами, чтобы не смотреть в глаза Сестре Улиции.

Как только Кэлен прошла коридор и оказалась достаточно близко, Сестра Улиция схватила ее за рукав рубашки и втолкнула в одну из ниш в стене. Обе Сестры встали перед ней, словно заключая в клетку

— Кто-нибудь пытался тебя остановить? — Спросила Сестра Тови.

Кэлен покачала головой.

Сестра Улиция вздохнула.

— Хорошо. Покажи их.

Кэлен стянула мешок с плеча и выставила перед собой, чтобы сестры могли открыть клапан. Они обе схватились за ремень внизу, стараясь открыть. Когда узлы были развязаны, они распахнули мешок.

Сестры прижались друг к другу плечами, чтобы люди в зале не могли увидеть, что они делают, не могли увидеть, какую жуткую вещь они хотят вытащить на свет. Сестра Улиция осторожно потянула за шелковую материю белого платья Кэлен, чтобы увидеть шкатулку, завернутую в него.

Обе стояли, с трепетом заглядывая внутрь.

Сестра Улиция просунула руку с дрожащими от возбуждения пальцами глубже, пытаясь нащупать остальные две шкатулки. Не найдя их, она отступила назад, ее лицо потемнело.

— Где остальные две?

Кэлен сглотнула.

— Я не смогла положить их все в мешок, Сестра. Они не умещались. Вы приказали мне положить их мешок, но они оказались такими большими. Я…

Прежде чем Кэлен смогла сказать что-то еще, прежде чем успела объяснить, что сходит еще два раза, чтобы взять другие шкатулки, Сестра Улиция в гневе так принялась хлестать ее дубовым прутом, что воздух засвистел.

Раздался оглушительный треск, и Кэлен почувствовала сильный удар по голове.

Мир утонул в безмолвии и тьме.

Кэлен поняла, что безжизненным комком рухнула на колени и приложила руку к левому уху, пытаясь утихомирить парализующую боль. Она видела кровь, разбрызганную вокруг по полу. Она отняла руку и посмотрела на нее — на руку словно была надета теплая кровавая перчатка.